Сергей Голубицкий - Великие аферы XX века. Том 2
А если честно, то журналисты любят Фастова. Неустанно восхищаются его эрудицией, передают из газеты в газету знаковые байки на тему всесторонней одаренности финдиректора Энрона. Чего стоит история про то, как в 1997 году мимо пролетала комета Хейл-Боппа, а неутомимый Фастов отправил письмо в Европейскую Южную Обсерваторию с наездом по поводу видимых искажений в хвосте астрономического тела (мол, рассчитали одно, а получилось другое). И зачем, спрашивается, отправил письмо? «Наверное, чтобы все знали, какой он умный», – позлорадствует скептик. «Потому что искренне переживал нестыковку теории с практикой», – посочувствует оптимист.
Как только началось расследование дела Энрона, Фастов, засвеченный по полной программе, тут же стал для обывателя козлом отпущения, а вся могучая братия средств массовой информации включилась в яростную кампанию по отбеливанию Энди. 11 декабря 2001 года Комитет по Энергетике и Торговле, проводивший расследование банкротства Энрона, пригласил Фастова на заседание, а тот взял, да и не явился. И тут же по стране пронесся слух: бывший финдиректор Энрона бежал в Израиль! Основанием для такого предположения послужила информация от источника, близкого к Энрону, о том, что Фастов в срочном порядке приобрел авиабилеты. Ну и, конечно, обильная история прецедентов.
Дело принимало серьезный оборот, поэтому адвокат Фастова Крэг Шмайзер немедленно задействовал самую что ни на есть «тяжелую артиллерию» – бронебойную карту антисемитизма: «Он тут… и вовсе никуда не уезжал. Вчера Энди преподавал ханнукальный урок, а затем заглянул в мой офис. Конечно, он пытается свести появления на публике до минимума – ему же постоянно поступают угрозы физической расправы. Его семья подвергается антисемитским оскорблениям. Как вы понимаете, все это не способствует желанию попадаться чаще на глаза, чем он это делает». И снова перед нами вместо одного человека – два, даже и не знаешь, что думать: то ли богобоязненный затюканный семьянин, то ли наглый инкуб, лишивший полстраны пенсионного обеспечения[41].
Однако вернемся к истокам. Перед тем, как оказаться в Энроне, Фастов работал в чикагском Континентальном банке, причем дослужился до должности старшего управляющего в отделе секьюритизации активов (Asset Securitization Group). Запомни, читатель, это первое волшебное слово – секьюритизация! В последствии Фастов неоднократно задействовал свою любимую игрушку в Энроне, так что нам предстоит еще неоднократно разбираться, с чем едят эту штучку.
Энди Фастова протолкнула в Энрон его супруга (и в дальнейшем – активная соратница по гешефтам) Лия Вайнгартен, которая работала в компании на различных финансовых должностях, пока не уволилась в 1997 году в ранге помощницы казначея. Впрочем, должность Лии для трудоустройства Энди мало что значила: главное – семья Вайнгартенов обладала огромным влиянием в Хьюстоне и далеко простирающимися связями. Знакомая история – впрочем, все, как и везде.
Очутившись в Энроне Энди принялся завораживать Скиллинга и его окружение своим умением «строить схемы»: талант пришелся ко двору и в возрасте двадцати восьми лет Фастов уже директор отдела по работе с клиентами (Account Director) в подразделении Enron Capital & Trade Resources Corp. (ECT). Ну а дальше его карьера развивалась вовсе умопомрачительно:
1990–1993: Директор отдела по работе с клиентами, ECT
1993–1995: Вице-президент, ECT
1995–1997: Генеральный менеджер, ECT
1997–1998: Старший вице-президент, Enron Corp. (головная компания Энрон)
1998–1999: Старший вице-президент и финансовый директор, Enron Corp.
1999 – октябрь 2001: Исполнительный вице-президент и финансовый директор, Enron Corp.
Если ты, читатель, разбираешься в корпоративной механике, то ответ на вопрос «Возможно ли такое восхождение за такой срок?!» появится в голове молниеносно: «Нет!». А вот Энди удалось. Однако правильная постановка вопроса («Возможно ли такое восхождение при совершенно определенном влиянии со стороны?») все сразу ставит на свои места.
В любом случае назначение Фастова в ECT было правильным, поскольку это подразделение Энрона как раз и занималось всем спектром трейдинговых операций: финансовые услуги производителям и конечным потребителям энергетического сырья, форвардные контракты, своп-соглашения и управление рисками. И именно здесь Энди оказался в своей профессиональной тарелке.
Итак, получив зеленый свет от Скиллинга при благожелательно-умильном одобрении дедушки Лея, Энди Фастов впился в пропахшее газом тело Энрона и с головой ушел в реализацию главной идеи-фикс своей жизни: быль сделать сказкой. Иными словами превращать материальные активы в ценные бумаги. Эта программа развивалась в двух направлениях: Энрон стал распродавать непрофильные активы и одновременно создавать сложные финансовые инструменты, чтобы затем торговать ими наравне с живым газом и электроэнергией.
И все же не стоит кривить душой: программа Фастова в тот момент идеально соответствовала потребностям Энрона, который изнывал от текущих долговых обязательств и нуждался в неиссякаемом потоке наличности для выплаты процентов. А продажа активов и новых биржевых инструментов безусловно считались первостатейными источниками такой наличности. Скиллинг был горд за своего протеже: «Нам был нужен кто-то, кто мог переосмыслить финансовую структуру Энрона с головы до ног. Причем этот человек не должен принадлежать прошлому – ведь вчерашней промышленности больше не существует. У Энди есть ум и молодецкая удаль для нового мышления», – заявил он в одном из интервью.
Самое время разобраться с вопросом: «Откуда же взялись эти долговые обязательства Энрона?» Оказывается, от дурной наследственности. Уж очень не повезло ему с родителями. Мы помним, что папу звали InterNorth, а маму Houston Natural Gas (председателем правления которой и был Кеннет Лей). С мамой все было в порядке: «Когда Лей пришел в HNG (в 1984 году – С.Г.), она уже была одной из самых успешных предприятий в Хьюстоне, членом Нью-Йоркской фондовой биржи с большими запасами газа и политическими связями», – вспоминает Камерон Пэйн, бывший казначей компании Gulf Oil. Подкачал как раз папа InterNorth. Дело было так.
Когда InterNorth слился (вернее – поглотил) компанию Кеннета Лея, это явилось актом корпоративной камасутры, но уж никак не проявлением чистой любви. По большому счету не было даже и камасутры, а так просто – с перепугу! Незадолго до этого миннеапольский магнат Ирвин Джэкобс положил глаз на InterNorth и одним махом скупил крупный пакет его акций. Как правило, такой поступок становился первым шагом на пути к насильственному поглощению. И InterNorth струхнул не на шутку. В самом деле, для кондовых производственников-газовиков такой расклад не сулил ничего хорошего: если у кого-то есть сомнения на этот счет, то стоит пересмотреть культовый фильм «Уолл-стрит»: помните бессердечного биржевого спекулянта Геко (в исполнении Майкла Дугласа) и то, как он надругался над добропорядочной авиакомпанией? Ну точь-в-точь история про InterNorth и Джэкобс. Вернее, так мерещилось InterNorth, но об этом чуточку позже.
Короче говоря, у InterNorth сперло дыхание, он ринулся на судорожные поиски так называемого «белого рыцаря» – дружественной компании-избавительницы – и вышел на Houston Natural Gas: как-никак те были из своих, из газовиков. Одна из популярных тактик противоборства насильственному поглощению – подсунуть обидчику «отравленную пилюлю», то есть перегрузить собственную компанию долговыми обязательствами до такой степени, чтобы сделать насильственное поглощение непривлекательным. Так и поступил InterNorth: на переговорах с Кеннетем Леем соглашался на все условия, не торговался и очень торопился. Как потом издевался Ирвин Джэкобс, потирая руки: «Если только люди во что-нибудь поверят, то в конце концов дотянутся до звезд». В итоге за слияние с HNG InterNorth отстегнул 2.3 миллиарда долларов – огромную премию сверх того, что стоила HNG на тот момент. Да и Кенни Лей не продешевил в личном плане: став во главе новорожденного Энрона, он выбил себе такую зарплату, что через год занял пятое место в рейтинге самых высокооплачиваемый генеральных директоров Америки.
Совокупность испуганных телодвижений InterNorth привела к тому, что на плечи ребенка Энрона легли долговые обязательства в размере 5 миллиардов долларов (!), а по этим обязательствам набегало 50 миллионов долларов процентов ежемесячно!
Теперь самое смешное (или грустное, если призадуматься): Ирвин Джекобс никогда не собирался поглощать InterNorth! Джэкобс просто гениально рассчитал всю партию наперед и умышленно создал видимость насильственного поглощения, справедливо полагая, что InterNorth со страху наделает глупостей и объединится с кем-нибудь, переплатив втридорога. Зачем это было нужно Джэкобсу? А затем, что после слияния InterNorth и HNG у него автоматически образовался солидный пакет акций Энрона, распухший сверх меры в результате искусственного завышения стоимости акций новорожденного. Так что Энрону пришлось отсылать Джэкобсу «зеленое письмо» – заплатить 240 миллионов долларов сверх текущей котировки своих акций, лишь бы выкупить его пакет. Блестящая двухходовка со стороны биржевой акулы и бездарное расточительство газовиков.
