Александр Кушнир - 100 магнитоальбомов советского рока
На «пятнашке» присутствовало сразу несколько непомерно длинных 6-7-минутных композиций и явно не хватало элемента здорового хулиганства. В рок-н-ролле результат часто бывает менее выразителен при чересчур серьезном подходе, когда музыканты начинают напрягать лоб и морщат его слишком долго. Характерным подтверждением данного тезиса явилась заглавная композиция «451°F», о которой заранее было известно, что она будет открывать альбом, и которая репетировалась музыкантами до полного умопомрачения.
После «Лишней детали» (первоначальное название - «Pink Queen») и «Человека наподобие ветра» (пик Пантыкина в роли бас-гитариста) на альбоме шел один из немногочисленных хитов «Homo Superior», эффектно сыгранный с подключением духовой секции. Второй альбом открывался энергичным номером «Актер в черно-белой ленте», который язвительно анонсировался Белкиным во время нечастых концертов как «песня о трудной судьбе актера на Западе». Из остальных композиций выделялись трагически зафлэнжерованный «Автомобиль без управления» (с симпатичными гитарными риффами и запоминающимся «Lady Double Dealer» в припеве) и современно звучащие «Размышления компьютера о любви», к которой Белкин с Настей сделали в 95-м году эффектную кавер-версию. В «Другой стороне холма» Белкин, несмотря на сопротивление подуставшего от бесконечных споров Пантыкина, все-таки воткнул инструментальный фрагмент с выведенным на первый план фортепиано в духе любимых им Supertramp. Не зря впоследствии земляки-музыканты из идеологически неблизкого «Трека» называли данную клавишную оргию «темой строительства коммунизма в отдельно взятой стране».
Если же подзабыть подобные вкусовые перегибы и технические шероховатости, нельзя не согласиться с Пантыкиным, который по сей день считает, что в 82-м году подобную музыку никто в стране не играл. Несмотря на корявые местами тексты, напоминавшие социалистическую агитку с элементами тоталитарного примитивизма, всесоюзную известность свердловскому року принес не «Сонанс», заметно опередивший свое время, а именно «Урфин Джюс» с альбомом «15». Возможно, произошло это благодаря беспрецедентной по тем временам раскрутке альбома через так называемый «фан-клуб «Урфин Джюса», расположенный в квартире у Пантыкина.
«В домашних условиях нами был организован процесс копирования, - вспоминает Пантыкин. - Счет отправленных по почте катушек шел на сотни. Мы сделали оформление, размножили на «Эре» вкладки с текстами, пресс-релизы, качественно переписывали пленку с первой копии и посылали по почте в Москву, Ленинград, Новосибирск, Казань. Заказов на мой домашний адрес приходило очень много, и я отправлял, отправлял и отправлял».
Процесс тиражирования осуществлялся следующим образом. Две коробки от маленьких катушек склеивались клапанами одна с другой и в результате получался двойной альбом. Большие 525-метровые катушки не покупались принципиально, поскольку «двойник» представлял собой редкое по тем временам явление и в сдвоенных катушках присутствовал определенный пафос, который работал на общую идею. Тиражирование фотообложки происходило в лаборатории главного фотографа газеты «Архитектор» Олега Раковича, а также у знакомых Пантыкина в Челябинске и на квартире у друга «Урфин Джюса» Дмитрия Константинова. Поскольку сама перезапись осуществлялась бесплатно, процесс дистрибьюции альбома напоминал четко налаженное бесприбыльное производство.
В первые полгода по стране было распространено не менее 400 копий - своего рода рекорд для советской магнитоиндустрии того времени. Кормильцев вспоминает, что однажды отослал с почты около полусотни альбомов, а приехав по делам в Москву, развез по конкретным адресам еще штук двадцать катушек.
Подобная титаническая работа не могла не принести свои плоды - правда, весьма своеобразные. «Урфин Джюс» возглавил все «черные списки», и чиновники от культуры cтали запрещать группу по нескольку раз в году. Местные рок-музыканты также настороженно относились к подобной бурной деятельности бригады Пантыкина. Спустя добрый десяток лет Владимир Шахрин вспоминал, как по городу бродили слухи, будто «Урфин Джюс» имеет рекламный отдел в количестве 18 (!) человек - т.е. по одному агенту на каждую песню плюс трое в запасе.
На десерт - о веселом. Очередная особенность данной работы заключалась в том, что одним из активнейших распространителей альбома «15» был некто Андрей Зонов, в то время - ближайший друг «Урфин Джюса», а в недалеком будущем - офицер ГАИ, зять Бориса Николаевича Ельцина и законный супруг его дочери Татьяны.
Трек Трек III (1982)
сторона А
Гимн
Клей
Рецепт успеха
Неоспоримая польза размышлений
сторона В
Солдатики
Как поверить?
Навсегда
Трековская концепция представляла собой синтез агрессивной идеологии и минималистской музыки с жесткой подачей в духе Гэри Ньюмана и Black Sabbath. От Sabbath свердловчане взяли резкое гитарное звучание и мрачную атмосферу, от Ньюмана - холод, механистичность и сдержанность, от «Сонанса» - приемы аранжировок, впервые использованные на «Шагреневой коже» в композициях «Песня о Любви» и «Честный парень».
Общее впечатление от зловещей трековской монотонности усиливал вокал Насти Полевой - не пение, а настоящий волчий вой в нижнем регистре. Когда Настя сквозь сжатые зубы пела глубоким контральто «время прикончить легче вдвоем/милые дети, играйте с огнем», это вопринималось не менее эффектно, чем рычание совершенно безбашенной Нины Хаген.
На концертах «Трек» визуально напоминал Kraftwerk - мертвая пластика, сильный грим, маршировка, военные повороты. Все члены группы - Настя, гитарист Михаил Перов, басист Игорь Скрипкарь, барабанщик Евгений Димов и клавишник Андрей Балашов - были одеты в черные кожаные брюки, черные куртки, белые рубашки и узкие галстуки типа «селедка». Со стороны это выглядело как опасная, на грани фола, игра с тоталитарной символикой. Незадолго до описываемых событий в Свердловске произошли нашумевшие разборки с бритовисочниками, и неудивительно, что в городе на группу смотрели косо.
Недобрую репутацию «Трека» усиливал прикрепленный на куртки музыкантов небольшой белый круг с жирной черной точкой в центре. Этот символ, придуманный основным композитором «Трека» Андреем Балашовым, являлся - с его точки зрения - олицетворением некой сверхидеи, которой народная молва приписывала нацистскую природу.
Философия «Трека» базировалась в основном на попытках поиска различных проектов обустройства мира - «мир через «Трек» и «Трек» через мир». Наследие философского факультета (Скрипкарь), будущие юридические наклонности Перова и экстремизм Димова давали о себе знать в самых непрогнозируемых формах. В группе велись дневники всевозможных глубокомысленных диспутов, а одна из композиций раннего «Трека» посвящалась космогонии.
«Я в ту пору оценивал мир чересчур настороженно, - вспоминает Балашов. - Мне казалось, что мир - это череда жестоких и бессмысленных разрушительных действий, повторяющихся непрерывными кольцами одно за одним. И выхода, какого-то просвета из всего этого я не видел».
Вероятно, в связи с отсутствием у остальных участников «Трека» каких-то принципиально иных жизненных установок верх взяло мировоззрение Балашова. Эта теория нашла свое прямое отражение в музыке и в текстах песен.
Композиции «Трека» были и впрямь невеселые - особенно на первых двух альбомах. Основные темы: средневековый беспредел, мистика, последствия радиации и атомной войны, а также несколько морализаторских зарисовок поэта Аркадия Застырца о лицемерии, рационализме, блате и т.н. «рецептах успеха». Светлого в этих песнях было немного.
Слева направо: Игорь Скрипкарь, Андрей Балашов, Михаил Перов, Евгений Димов во время записи «Трек III».
В отличие от жизнерадостных и коммуникабельных коллег из «Урфин Джюса», «Трек» вел замкнутый образ жизни и со стороны напоминал скорее герметичную религиозную секту, чем рок-группу. Человеку, не посвященному в коммунальную кухню «Сонанса», «Трек» мог показаться сборищем законспирированных террористов, скрупулезно изучающих наследие Маркса и Че Гевары и занимающихся по ночам изобретением бомб и прочих взрывных устройств.
К слову, распад «Сонанса» на «Трек» и «Урфин Джюс» послужил для музыкантов обеих команд немалым творческим стимулом к заочному «соцсоревнованию», причем не всегда мирному. По какой-то удивительной закономерности новые альбомы выпускались группами практически в одно и то же время, а первая же попытка «примиренчества» на т.н. «рок-семинаре» 83-го года завершилась грандиозной дракой между барабанщиками Женей Димовым и Володей Назимовым. Державшийся в тени Димов на самом деле являлся одним из основных идеологов «Трека» и в отношении «Урфин Джюса» настойчиво проповедовал политику «убрать и уничтожить».
