Л. Михеева - 111 симфоний
О композиторе
Гектор Берлиоз, (1803—1869)
Творчество Берлиоза — ярчайшее воплощение новаторского искусства. Каждое из его зрелых произведений дерзко взрывает основы жанра, открывает пути в будущее; каждое последующее непохоже на предыдущее. Их не слишком много, как и жанров, привлекавших внимание композитора. Основные среди них — симфонические и ораториальные, хотя Берлиоз писал и оперы и романсы. В его музыке запечатлены новые романтические герои, наделенные неистовыми страстями, она насыщена конфликтами, полярными противопоставлениями — от небесного блаженства до адских оргий. Все подвластно перу композитора: человеческие страсти бушуют на фоне безмятежного пейзажа, фантастический мир духов, то светлых и прекрасных, то олицетворяющих зло, соседствует с картинами народной жизни, батальные сцены — с религиозными песнопениями. И все это представлено в колоссальных масштабах — огромный оркестр, гигантский хор. Не случайно Гейне называл Берлиоза жаворонком величиной с орла.
Композитор, дирижер, критик — он во всех сферах музыкальной деятельности с молодых лет находился в конфликте с окружающим миром, никогда не знал покоя. Его дерзкое новаторство встречало насмешки, непонимание и, несмотря на поддержку передовых музыкантов, так и не получило настоящего признания. Это относится, прежде всего, к его родине Франции — стране, вплоть до последней трети XIX века театральной, оперной, а не симфонической.
Двадцатисемилетний композитор ворвался в музыкальную жизнь Парижа необычной Фантастической симфонией, когда в столице Франции лишь два года существовал симфонический оркестр, и публика впервые слушала симфонии Бетховена. Берлиоз небывало расширил оркестр. Притом не только за счет увеличения количества музыкантов: он ввел новые инструменты — красочные, с резко индивидуальными тембрами, использовал особые приемы игры, создающие неслыханные ранее эффекты. По существу, он создал новый романтический оркестр и оказал влияние как на современников, так и на последующее поколение композиторов. Не случайно Берлиоз — автор “Трактата об инструментовке”. И это тем более поразительно, что тайны инструментовки Берлиоз постигал самоучкой, не имея ни достойных учителей — знатоков оркестра, ни практики дирижирования, лишь изучая партитуры классиков, которые он уже в молодые годы знал наизусть.
Симфонии Берлиоза, рожденные новой эпохой, вдохновленные романтическими идеями, насыщенные театральностью, выливались в небывалые формы, получали загадочные авторские подзаголовки — фантастическая, драматическая. Инструменты заменяли человеческие голоса, персонифицировались, превращались в героев, и одновременно в симфонию вводилось слово, в их исполнении участвовали певцы, хор, части назывались сценами, число их разрасталось — симфония становилась театром. Так Берлиоз по-своему воплощал излюбленную идею романтиков — идею синтеза искусств. Но вот парадокс: этот истинно французский синтез, осуществленный истинно французским художником, не был понят именно во Франции, тогда как в Германии, Австрии, России композитор получил признание при жизни.
С одной стороны, кумиры Берлиоза типичны для романтиков. Первый из них — Бетховен. Однако для французского композитора даже это оказалось вызовом общепринятым вкусам — ведь первое знакомство Парижа с симфониями Бетховена через год после смерти автора вызвало недоумение, неприятие, даже возмущение. Берлиоз пропагандировал творчество Бетховена как дирижер и критик и даже вместе с Листом дал благотворительный концерт в фонд памятника Бетховену в его родном Бонне. Потрясением на всю жизнь стало знакомство молодого музыканта с “Фаустом” Гете и творчеством Шекспира: от одного из первых сочинений, помеченного опусом 2, — восьми сцен из “Фауста” (1828—1829) до вершины зрелого периода — оратории “Осуждение Фауста” (1846), от драматической фантазии для оркестра и хора “Буря” (1830) до последней оперы — “Беатриче и Бенедикт” (1862). Как и другие романтики, Берлиоз увлекался революционными идеями, обработал “Марсельезу” “для всех, у кого есть голос, сердце и кровь в жилах”, посвятил монументальные композиции — Реквием и Траурно-триумфальную симфонию — героям Июльской революции.
С другой стороны, вдохновлявшийся героикой революции 1830 года, композитор не принял революции 1848-го, захватившей Вагнера и Листа, Шумана и Сметану. Что же касается музыкальных пристрастий, то он с юности восхищался Глюком, классические образы которого не слишком привлекали других романтиков, а в последние годы жизни сделал редакции его опер и, что самое главное, написал оперную дилогию на античный сюжет “Троянцы” (1858) не без влияния Глюка.
Жизнь Берлиоза была бурной, насыщенной страстями, конфликтами и вечной борьбой — за право стать музыкантом, за творческое признание, за любовь и возможность жениться, наконец, борьбой за существование. А начиналась она в сонном, консервативном провинциальном городке Кот-Сент-Андре близ Гренобля, где Гектор Берлиоз родился 11 декабря 1803 года в семье преуспевающего врача. Ничто не предвещало ни бурных событий, ни просто карьеры музыканта. В отцовском доме, как и во всем городе, не было фортепиано, и в детстве Берлиоз выучился играть на барабане, флейте и гитаре, а затем применял свое умение в любительских ансамблях и оркестрах на домашних балах. Не имея никакого музыкального образования, он в 15 лет пытался сочинять инструментальные ансамбли с участием флейты и романсы. Теорию композиции Берлиоз изучал по книгам, а отправившись в Париж в неполные 18 лет, поступил не в консерваторию, о которой мечтал, а в Медицинскую школу, чтобы продолжить семейную традицию.
Решение избрать карьеру музыканта привело к разрыву с семьей, лишившей юношу материальной поддержки. “Несомненно, у меня хватило бы мужества бежать в Китай, я сделался бы скорее матросом, контрабандистом, пиратом, дикарем, но не сдался”, — вспоминал Берлиоз впоследствии. Он подыскивал место флейтиста, работал хористом в театре, где выступал также в маленьких ролях в водевилях. В плохую погоду Берлиоз надевал деревянные галоши, вырезанные из поленьев, — изобретение приятеля, — а в хорошую любовался видами Парижа с Нового моста, обедая куском хлеба и горстью фиников.
Годы обучения в консерватории (1826—1830) ознаменовались острыми столкновениями с директором, профессорами-ретроградами, не способными понять новаторских устремлений дерзкого студента и отвергавшими его сочинения. Даже ценившие его педагоги по композиции (Ф. Лесюэр) и контрапункту (А. Рейха) мало что могли дать юноше, поскольку были ориентированы на старые теории XVIII века. За высшую консерваторскую награду — Римскую премию — Берлиоз боролся годами. Эта премия давала право на четырехлетнее пребывание за рубежом на государственном обеспечении. Половину этого срока пансионеры жили в Риме на вилле Медичи. Условия конкурса были очень жесткими: молодых композиторов запирали в “ложу” Французского института — отдельную комнату, где они были заключены до окончания конкурсной кантаты.
Первую попытку Берлиоз сделал в 1826 году, но не был допущен к конкурсу, так как не смог написать фугу. Летом следующего года представил кантату “Смерть Орфея” — она была признана неисполнимой. Еще год спустя, хотя Берлиоз старался, по собственному уверению, сочинить произведение очень маленькое и вполне благонамеренное, его кантата “Эрминия” получила лишь вторую премию, не дававшую никаких прав. Один Лесюэр оценил его: “Этот молодой человек станет, я за это ручаюсь, великим композитором, который составит честь Франции... Он композитор великого таланта, который будет мастером в своем искусстве”. “Презирать себя настолько, чтобы конкурировать еще раз!” — в отчаянии восклицал Берлиоз и в 1829 году представил кантату “Смерть Клеопатры”. Премия не была присуждена никому из конкурсантов. Наконец, следующим летом композитор решил “стать настолько маленьким, чтобы пройти через врата рая”, и 29 июля 1830 года закончил кантату “Смерть Сарданапала”, которой единогласно была присуждена Римская премия. Берлиоз писал эту кантату в лихорадочной обстановке. До запертого в “ложе” композитора доносились ружейная пальба, гром пушек: в Париже началась Июльская революция — Три Славных Дня, свергнувшие династию Бурбонов. Берлиоз освободился в последний из них и с пистолетом в руке кинулся на еще не разобранные баррикады. Однако бои уже прекратились, что повергло 26-летнего романтика в отчаяние: “Это новая пытка, присоединившаяся к стольким другим”.
Главная среди них — несчастная любовь, принявшая, как и все у Берлиоза, колоссальные масштабы и потребовавшая упорной борьбы — с родной семьей, с семьей возлюбленной и прежде всего — с ней самой. Это повергало его, по собственным словам, в седьмой круг ада. Генриетта Смитсон, 27-летняя актриса, приехала в Париж осенью 1827 года в составе английской труппы, знакомившей Францию с трагедиями Шекспира. Пленительная Офелия и Джульетта не обращала внимания на бурную страсть дерзкого воспитанника консерватории, бывшего моложе ее на три года, и презирала его. А он весной 1830 года, услышав о каких-то неблаговидных поступках Генриетты, увлекся (или, как он говорил, дал себя увлечь) пианисткой Камиллой Мок. Композитор сравнивал ее с “грациозным Ариелем”, шекспировским духом воздуха, и посвятил ей фантазию “Буря”, в которой хотел рассказать о своей любви “оркестром в 100 человек и хором в 150”.
