Лайза Пикард - Викторианский Лондон

Существовало бесчисленное множество просветительских программ: так, например, Женская санитарная ассоциация призывала медицинских работников рассказывать трудящимся, как важно, к примеру, бывать на свежем воздухе, когда для этого есть возможность. Общество поддержки женщин помогало служанкам, лишившимся места, и проституткам, «уставшим от греха». Общество по надзору за работными домами регулярно инспектировало работные дома. Общество по искоренению нищенства не было популярным у попрошаек, поскольку вместо того, чтобы превратить в наличные викторианский вариант обращения «не найдется ли у вас лишней монетки?», его члены раздавали талоны, которые в случае «необходимости» можно было обменять на социальные выплаты. Обществу искоренения порока явно приходилось нелегко в достижении своей цели, а вот Общество спасения еще не осужденных мальчиков от любых криминальных проступков могло среагировать вовремя.

Все эти организации нуждались в участниках — главным образом, в мужчинах, но было там и некоторое число женщин, — чтобы проводить заседания и на общественных началах выполнять определенные обязанности. Иногда человек среднего класса оказывался лично вовлеченным в проблемы малоимущих, например, давая бесплатные медицинские рекомендации или преподавая в «школе для бедных». Чарльз Пью, клерк канцлерского суда, в 1861 году «инспектировал приюты для маленьких оборвышей», а затем перешел к более активному участию и, как следует из дневника, который он стал вести двумя годами позже, уже занимался преподавательской деятельностью. Поначалу ему это не нравилось, но постепенно «их улыбающиеся личики… и истории, которые они мне рассказывали, все больше влекли меня к ним», а их — к нему.[297] На любую нужду или болезнь, омрачавшие жизнь человека, находились организации, стремившиеся справиться с бедой.[298] В 1862 году их насчитывалось 530. Наиболее состоятельными были 14 миссионерских организаций с доходом 460 000 фунтов стерлингов. За ними следовали 92 медицинские благотворительные организации с совокупным доходом 267 000 фунтов стерлингов.[299]

Человек среднего класса считал необходимым выполнять свой гражданский долг, участвуя в работе приходских управлений или церковных советов, где обсуждались вопросы сбора денежных средств на местные нужды и осуществлялись многочисленные функции, до которых у городских властей не доходили руки. Даже Карл Маркс, бичевавший средний класс, был избран в своем муниципальном образовании «констеблем прихода Сент-Панкрас».[300] Но хотя бы не зачислен в специальные констебли, как многие представители среднего класса, которые, когда чартистские агитаторы угрожали Лондону, сотнями привлекались для поддержки армии.

И, разумеется, существовала проблема подоходного налога. Он был введен в 1798 году и служил средством финансирования войны с Францией. В 1816 году, когда в нем отпала необходимость, он был отменен. Его восстановили в 1842 году в размере 7 пенсов на каждый фунт, превышавший доход в 150 фунтов стерлингов,[301] а в 1853 году Гладстон удвоил его по причине расходов на Крымскую войну. С той поры мы так и платим его, хотя теоретически это лишь временная мера, и данный налог должен ежегодно утверждаться парламентом после обсуждения бюджета. При заполнении налоговой декларации у вас, наверняка, может возникнуть вопрос, почему ее форма столь усложнена. Причина кроется в предположении, что налогоплательщику не очень бы хотелось, чтобы соседи знали, сколько у него денег. У него есть право обжаловать размер налога, обратившись к специальным уполномоченным — не состоящим на жалованье мужчинам среднего класса, отбираемым по принципу, что они знают местные условия и проживающих людей. Если сумма налога станет раскрывать совокупный доход плательщика, это может вызвать ненужные толки в его окружении — среди соседей, положим, или членов его клуба, до которых могут дойти эти сведения. Чтобы избежать подобной ситуации, была принята хитроумная система разных бланков, где каждая статья дохода указывается отдельно, с тем, чтобы обращения к специальным уполномоченным касались начислений только по отдельно взятой статье, и у такого «общественника» не было возможности при встрече с приятелем бросить мельком: «А я даже и не подозревал, что старина Джордж так богат».

Яркий тому пример Джейн Карлейль, достойная всяческого уважения шотландская леди, представшая в 1855 году перед специальными уполномоченными Кенсингтона, чтобы оспорить размер налога на доход от литературных трудов своего мужа Томаса. Происходившее разбирательство описано в одном из ее неподражаемых писем. Растерявшиеся от ее напора члены комиссии сначала заявили, что у нее нет права высказываться, но это, похоже, только еще больше ее раззадорило. Затем она представила финансовые документы, определявшие взаимоотношения мужа с его издателем, из которых явствовало, что несколько лет он ничего не публиковал. Тогда запуганная комиссия поинтересовалась, на какие же средства в таком случае он живет. «Я здесь не затем, — последовал великолепный ответ Джейн, — чтобы объяснять, на что живет мистер Карлейль, я лишь хочу продекларировать его доходы от литературного труда за последние три года». И скупо добавила, что муж, как она полагает, имеет доходы от земельной собственности. «По счастью, — сказала я высокомерно, уже владея собой, — в данный момент у меня нет необходимости и намерения касаться данного предмета».[302] (Если речь шла о «земельном доходе», то сведения о нем подавались отдельно, а апелляции, с ним связанные, рассматривали другие уполномоченные.) Хотя я не рекомендовала бы вести себя подобным образом, выражая протест против размера налога, Джейн удалось вынудить членов комиссии распорядиться об уменьшении суммы на 100 фунтов, что означало полную победу. Как бывший юрист финансового управления, я не совсем понимаю суть дела, а как феминистка, аплодирую ей со зрительской трибуны.

Глава 10

Высший класс и королевская семья

Почему женщины, имеющие возвышенные стремления, светлый ум, душевные силы… никоим образом не могут реализовать себя в обществе?.. Уже достаточно давно женщины осваивают некоторые мужские профессии, где они могут руководить, конкурировать (или иметь возможность помериться интеллектом с другими) и, что важнее всего, проявить себя… [Однако семейная система] подавляет их духовное развитие, обрекая одних на положение вечно опекаемого ребенка, других — на молчаливое страдание… Брак — это шанс (но далеко не единственный), позволяющий женщине не потерять себя, но как бездумно, как бездарно этот шанс используется!.. Мужчина в браке обретает все преимущества; он получает «спутницу жизни», но для женщины это далеко не так… Какую выгоду это сулит женщине, которая продала себя ради обретения положения в обществе?.. Воображаемая жизнь полна высоких замыслов, стремлений делать добро. Будничная жизнь проходит в беспрестанных приятных хлопотах о званых обедах, приемах, покупке предметов обстановки, строительстве дома или благоустройстве сада, встречах гостей… в обсуждении планов обустройства школ для бедных, на которые, возможно, отводятся свободные полчаса между ланчем и прогулкой в экипаже, а остальное время посвящается обсуждению обеда, поиску гувернантки для детей, отправке фазанов и яблок бедным родственникам…[303]

Это слова Флоренс Найтингейл, глубоко страдавшей от уклада жизни высшего класса, к которому она принадлежала, и раздоров со своей неуравновешенной матерью и истеричной сестрой. Возможно, было бы лучше, если бы она принадлежала к среднему классу, где женщины, хотя бы время от времени, принимали активное участие в домашней работе и даже, бывало, нянчились со своими детьми. К счастью для душевного здоровья мисс Найтингейл, вскоре после написания «Кассандры», она покинула семью и стала заниматься делом, которому посвятила всю жизнь.

Некоторые женщины вели напряженную светскую жизнь и при этом занимались благотворительностью. У них не было такой ужасной семьи, как у Флоренс Найтингейл. Вот описание одного «очень насыщенного дня» из лондонского дневника 1867 года леди Фредерик Кавендиш:

В 10.30 у меня был недолгий визит в работный дом. После 11 мы делали покупки для детского отделения больницы, где долечивались после холеры сироты… Потом ланч, а в 2.30 я отправилась на Уэстбурн-террас на встречу с миссис Мартино… Мы зашли в собор Св. Павла в Найтсбридже, но служба уже заканчивалась; потом поехали с визитом к [одной из тетушек], которой не оказалось дома, а затем к леди Олбемарл… Мы должны были встретиться с ней в Паддингтоне, но опоздали на несколько минут и уже не застали ее. Потом мы обедали с леди Эсткорт…[304]