Валерия Башкирова - Крупнейшие мировые аферы. Искусство обмана и обман как искусство

Там, в Америке, спустя некоторое время в возрасте 45 лет он был арестован и приговорен к 20 годам тюрьмы. Не успел, видимо, «подмазать» копа или окружного судью, а может, его обманул купленный прокурор или двуручный адвокат. Ясно одно: против него ополчился весь карательный аппарат государства. Потому что денег, чтобы организовать защиту, у него было достаточно, а явных улик он никогда не оставлял.

На волю Виктор Ластиг уже не вышел. В 1947 году он умер в тюрьме от воспаления легких. До последней минуты его глаза сохраняли сумасшедший лихорадочный блеск, который в долю секунды очаровывал десятки и сотни мужчин и женщин — самых ловких мужчин и женщин, в погоне за наживой превращавшихся в глупцов и слепцов. Но, несмотря на то что цель, ради которой шли на риск его клиенты, — деньги — была для него второстепенной, к сорока годам Граф нажил состояние, которое по сегодняшним меркам исчислялось бы несколькими десятками миллионов долларов. И которых, впрочем, ему хватило лишь на место в безвестной общей могиле.

Yellow Kid, или Желтый Кидала (Джозеф Уэйл)

Место действия: США.

Время действия: XX век.

В начале XX века в США была совершена грандиозная финансовая афера. Исполнена она была настолько талантливо и изящно, что даже Голливуд не устоял — по мотивам этой истории был снят фильм «Афера». Организатор знаменитой аферы — Джозеф Уэйл, один из самых известных мошенников Соединенных Штатов.

Джозеф Уэйл родился в Чикаго в 1875 году. Он был белым (мать — француженка, отец — немец) и прозвище Yellow Kid получил много позже — так его окрестила одна проститутка за пристрастие к желтым галстукам и носовым платкам.

Свою трудовую деятельность Уэйл начал с работы подавальщиком в грязном салуне на окраине Чикаго. Затем он был коммивояжером — продавал местным фермерам изобретенное им самим средство от глистов. Употребив это снадобье, клиенты Уэйла, как ни странно, навсегда излечивались от насморка.

В лучшие свои годы Уэйл обладал состоянием в несколько десятков миллионов долларов, имел офис в Чикаго, владел несколькими отелями, играл на бирже и довольно успешно вкладывал деньги в недвижимость. Выглядел он тогда безупречно: тройка от лучшего портного, шелковый галстук, бриллиантовые заколка и запонки, трость с костяной ручкой и золотой монограммой. Трость сделал один старый еврей, приятель отца Уэйла. Он же, кстати, привил Джозефу Уэйлу любовь к книгам.

Читал Уэйл много. «Иудейские войны» Иосифа Флавия перечитал раз сто. Но пример для подражания нашел не в прочитанных книгах, а в плутовском испанском романе «Жизнь Ласариньо с Тормеса», пересказанном ему в юности проституткой-испанкой. Герой-плут поразил Уэйла, и это, наверное, определило его судьбу.

Уэйл — элегантно одетый господин средних лет с холеной собачкой, увешанной медалями, — входил в фешенебельный бар и заказывал выпивку. Разговорившись с владельцем бара, он с гордостью рассказывал о собаке и ее призах. Затем, достав из жилетного кармана золотые часы на золотой же цепочке, восклицал «Mein Gott!» и говорил бармену:

— Любезный! Я не могу пойти с Рексом в банк. Окажите мне услугу, присмотрите за ним часок. Но учтите: эта собака для меня бесценна.

И, подкрепив свою просьбу десятидолларовой купюрой, удалялся.

Вскоре в бар входил компаньон Джозефа Фред Бакминстер, производивший впечатление человека без определенных занятий. Заказывал выпить. Со скукой на лице оглядывал окружающих. Как бы невзначай натыкался взглядом на пса. И возбужденно вскрикивал:

— Ведь именно такую собаку я ищу уже пять лет, с тех пор как погибла моя любимица! За это время я лишился жены! Умоляю, любезный, — простирал он руки к бармену, — продайте собаку! За ценой не постою. Вот вам пятьдесят долларов.

— Извините, сэр, но собака не моя, меня просто попросили присмотреть за ней. Хозяин будет через час.

— Хорошо, хорошо, — кивал Бакминстер. — Даю сто.

— Я же сказал: она не моя.

— Даю триста долларов, и закончим торг.

Бакминстер доставал из кармана пачку денег.

— Вы не поняли, сэр. Я не могу продать чужую собаку.

— Хорошо, давайте сделаем так. Я оставлю пятьдесят долларов аванса, а двести пятьдесят будут ждать вас до того момента, как вы уговорите хозяина продать ее. Я принесу их тотчас же, как вы позвоните мне по этому телефону. Я не могу не купить эту собаку. Жена моя, умирая, просила хотя бы после ее смерти взять в дом собачку, похожую на нашего любимого Бобби, угодившего под повозку.

Бакминстер оставлял бармену визитную карточку и пятился к дверям, не отрывая взгляда от собаки.

Через полчаса возвращался Уэйл. Он был неузнаваем: плечи опущены, губы дрожат, в глазах — полнейшая растерянность.

— Что стряслось, сэр?

— О! Не спрашивайте. Я разорен! Уничтожен!

— Могу ли я вам чем-то помочь? Давайте (ну, какой бармен не хочет подзаработать?), я куплю вашу собаку за сто пятьдесят долларов.

— Что? Продать Рекса! Никогда! Его ведь так любила моя супруга, недавно скончавшаяся от заражения крови.

Еще через 10–15 минут бармен добавлял к начальной цене $25–50 — и получал собаку.

Стоит ли говорить, что по телефону, номер которого оставил Бакминстер, бармену не сообщали ничего утешительного.

В хороший день компаньонам удавалось продать до десяти собак. На них работал питомник, где отмывали и откармливали, стригли и увешивали медалями бродячих собак. Чистая прибыль мошенников достигала $5 тыс. в неделю (сегодня с учетом инфляции прибыль составила бы не менее $150–200 тыс.).

И ни разу ни один бармен не воспользовался подсказкой, которую Уэйл, стремившийся сохранить видимость благородства, давал своим жертвам. Ни один не обратил внимания на то, что у обоих мошенников недавно умерла жена (варианты: сестра, брат, мать, отец, дочь, сын).

Уэйл был мошенник по убеждению. Он гордился тем, что принадлежит к интеллектуальной касте преступного мира. Отбывая очередной срок в знаменитой американской тюрьме «Ливенворт», Уэйл заспорил о преимуществах своей профессии со знаменитыми гангстерами 1920-х годов — Фрэнком Нэшем, Эрлом Тайером, Томасом Холденом, Фрэнсисом Китингом, Джорджем Келли по кличке Автомат (они сидели за ограбление банков).

Не могу я понять таких людей, как ты, Джо, — иронизировал Келли. — Ты знакомишься с человеком, заводишь с ним дружбу, потом забираешь у него деньги. Но он знает тебя в лицо, и поэтому приведет полицию на порог твоего дома.

Если бы ты понимал суть мошенничества, Джордж, то знал бы, что пострадавший никогда не пойдет в полицию. Потому что тогда ему придется признать, что он собирался заключить незаконную сделку, которая принесла бы ему денег гораздо больше, чем могла бы дать законная, — цедил с сигарой в зубах Уэйл. — А теперь посмотри на себя. Ты врываешься в банк, вооруженный до зубов, палишь налево и направо, страдают ни в чем не повинные люди. Потом ты как сумасшедший удираешь от полиции, которая палит в тебя.

— В любом случае я не такой дурак, который ходит в обнимку со своими жертвами, — не сдавался Автомат.

— А позволь узнать, надолго ты прибыл в «Ливенворт»?

— На двадцать лет.

— А за что?

— За ограбление банка.

— А много ты взял в банке?

— Три тысячи долларов.

— Я получил шесть лет за четверть миллиона и выхожу досрочно за хорошее поведение. Так кто из нас дурак, Джордж?

Самой блестящей и, пожалуй, самой известной стала афера Джозефа Уэйла с фальшивым банком. Инсценировка была настолько талантливо исполнена, что вдохновила Голливуд на съемку фильма «Афера» с Полом Ньюменом и Робертом Редфордом.

В конце 1920-х годов Уэйл вышел из тюрьмы, измученный бездельем. Ему хотелось большого дела. Приближалась Великая депрессия. Люди изворотливые и умные, чтобы спасти и приумножить деньги, вкладывали их в недвижимость. И у Уэйла родилась идея продавать несуществующие земельные участки. Но для того, чтобы сделки выглядели убедительными, а бумаги и действующие лица — реальными, требовался соответствующий антураж.

Помог случай. Уэйл увидел в Chicago Tribune адресованное клиентам Национального торгового банка Muncie сообщение о том, что банк переезжает в новый офис. Он разыскал владельца здания и договорился об аренде освобождающегося офиса, который занял на следующий день после того, как съехал банк.

Бакминстер тем временем готовил клиента — канадского миллионера. В доверительной беседе он сообщил клиенту, что некий владелец банка, контролирующий нефтеносные участки, готов продать их за четверть реальной стоимости. Но при одном условии: оплата только наличными. Такая схема вполне устроила канадца, поскольку позволяла уйти от налогов.

На вокзале его встретил черный «Линкольн». Канадец, конечно же, не читал местных газет, а потому не знал, что настоящий банк уже съехал и табличка у входа в офис не соответствует действительности. Тем более что внутри все было очень достойно.