Сергей Кучеренко - Рыбы у себя дома
Но это все рассуждения, а дело в конкретных фактах:
1) мой отец осенью 42-го года в низовьях Тунгуски с моей помощью заневодил белого леща длиной с небольшую самку кеты (которую мы ловили), но раза в полтора ее шире;
2) в 1964 году на выходе из озера Кабар в Амур на закидушку был пойман белый лещ, которого я промерил: 52 сантиметра (до начала перьев хвостового плавника), три восемьсот. На его чешуе накопилось 19 колец. И это в 64-м году, когда все амурские рыбаки старого поколения дружно говорили: куда подевалась та рыба, которую мы видели полвека назад? Почему так мало ее стало и обмельчала она?
А теперь? Теперь же крупный белый лещ — редкость. Теперь с лещом весом всего кило двести и к жюри конкурса на самую крупную рыбу года можно обращаться.
Черный лещ, как уже говорилось, покрупнее белого. И растет он немного быстрее. Ныне его как очень редкую рыбу с полным основанием занесли в Красную книгу, но совсем немного лет назад его ловили (особенно часто — в озере Ханка), и заслуживающие доверия рыболовы записывали в своих книжках: поймали горбача длиной 65, шириной 26 сантиметров и весом три восемьсот. Судя но весу, в показатель длины включили и хвостовое оперение, но, отбросив 15 процентов общей длины, приходящиеся у лещей на хвост, получим длину тела в 55 сантиметров, а это тоже о-го-го! Те же мастера-счастливчики отмечают черного леща в четыре девятьсот. Старики утверждают, что лавливали и 6-килограммовых… М. Л. Крыхтин пишет: рекордсменом наших дней стал экземпляр черного леща, добытый 9 мая 1956 года в протоке Сий. Запомните: длина 78 сантиметров, вес 7600, возраст 17 лет.
Из косяков белых лещей таких гигантов не извлекали, и размеры, приведенные выше А. Н. Пробатовым для этого вида (55 сантиметров, 4,1 килограмма), очевидно, надо считать рекордными, быть перекрытыми которым — увы! — уже вряд ли суждено. Как и зафиксированные М. Л. Крыхтиным для черного собрата. Размеры рядовых лещей куда скромнее. В уловах даже 40-х годов средняя длина белого леща колебалась от 22 до 32 сантиметров, а вес обычно составлял от 200 до 700 граммов, максимальный же не превышал 865 (опять же — для «среднестатистического» леща, а не для отдельных рекордсменов).
Лещи малоголовы, а еще более малороты. Губы у них достаточно жестки, но раскрываются небольшой трубкой. Волей-неволей будешь довольствоваться мелким кормом: водорослями, червями, низшими рачками, небольшенькими моллюсками… Крупный видавший виды горбач может заглотить зазевавшегося малька. На это иногда отваживается и белый, но все-таки в его питании главенствуют мелкие растения и микроживность со дна. Обрывает он также заливаемые полыми водами травы и молодые листья кустарников, потому-то охотно бродит по зеленым разливам, в то время как черный родич предпочитает обследовать подмываемые течением крутые берега, песчаные косы около и у сливов воды с мелей на глубину, ямы и мелководья в крупных озерах. Любит цедить зоопланктон и детрит в вытекающих из озер протоках.
Случается, горбач хлеб у сазана отбивает. Но вот копаться по-сазаньи в иле не способен и ограничивается сбором того, что лежит сверху или «выглядывает».
Лещи — рыбы стадные, подвижные. Ходят косяками. Порою мигрируют на несколько сот километров. Иногда удается за какие-нибудь четверть часа поймать десяток-другой отборных лещей, а потом их будто и не бывало около удочек — ушла стая дальше, не заметив и не обратив внимания на потери в рядах, хотя и считается лещ рыбой осторожной. Особенно горбач.
И зимуют лещи скопищами. Раньше, бывало, одним заметом невода из ямы выгребали до 40 центнеров леща! Не менее десятка тысяч 400-граммовых! И нерестятся они стадно, хотя далеко не так шумно, как европейские тезки. Из русла реки в придаточные водоемы поймы для нагула тоже идут косяками и из них дружно уходят в русло — едва лишь уровень воды станет «на нуле».
Созревают лещи на 6–7 году жизни при 25—30-сантиметровой длине и примерно полукилограммовом весе… Мальки, едва обретя способность плавать, вырываются из речных потоков и обосновываются на мелководьях. За несколько сот километров ниже тех мест, где в икринке начались чудеса зарождения жизни…
На зимовку молодняк сплывает 6–7 — сантиметровыми «серебряными рублями», к следующей осени они в длине удваиваются… И так до пяти лет каждый год белый лещ удлиняется в среднем на 5 сантиметров, черный — на 6. Потом темпы линейного роста уменьшаются, и к 10 годам в белом леще в среднем 40 сантиметров, в черном — 55–58. В старости прибавляют всего по 2–3 сантиметра в год, но этого достаточно для того, чтобы потяжелеть на 400–500 граммов… Почему? А вспомните из геометрии: объем тела возрастает в кубической степени от его линейного размера.
О лещи, лещи! Кого они не радовали в уловах! Особенно крупные, да еще если оказывались черными, которые гораздо вкуснее! Лещатина сочна, в меру сладковата и очень питательна, потому что жира в ней 12–13 процентов. А еще этого жира полно на внутренностях, и какая жалость, что его при чистке выбрасывают, хотя собрать, а потом удивиться аромату и вкусу — проще простого. А ведь рыбий жир при той же высочайшей калорийности, что и у млекопитающих, полезнее, да и усваивается лучше. К тому же он обладает лечебными свойствами.
Но ведь материальная ценность улова для рыбака-любителя далеко не то, что эмоции и память… Мне редко удавалось подсекать больших лещей, да и ловил-то их как бы нечаянно, ожидая сазаньей поклевки, — на липкий, тягучий и пахучий хлеб под высокими омываемыми берегами, набравшись терпения. А вот закрою глаза — и вспоминаю… И переживаю… И мечтаю, чтоб еще случилось такое.
Но были, были специально лещевые рыбалки. Подготовка к ним по тщательности не уступает сборам на сазана. Так же дотошно уминается хлеб, потом он раскатывается в сосиски, заваривается, остужается и снова мнется — уже с маслом, медом, пахучими каплями… А потом — трудная охота за пугливой осторожной рыбой. С берега, из укрытия. Но какой бы удачной ни была лещевая зорька, более 8—10 рыб выудить не удается: лещ — не карась и не косатка.
Лет 40–50 назад лещи считались промысловой, хотя и второстепенной, рыбой Амура. Добывали их в начале 40-х годов по 4, 5, 6, до 11,3 тысячи центнеров в год. До 1,5–2 миллионов штук… Вернее, не добывали, а сдавали государству, потому что я основываюсь на статистике заготовок рыбы. Ловили-то раза в полтора больше, а самых крупных уносили домой.
Ловили! После запрета варварских глухих забоек в 1946 году лещей стали брать все меньше и меньше. А тут еще маловодье. Но пришли многоводные 50-е, и пришло время капроновых снастей, а уловы лещей редко в какой год превышали тысячу центнеров. И на 96 процентов был в них белый лещ. А теперь среди сотни лещей черный всего один, да и тот невелик. Как все же хорошо, что ввели в 1967 году весенне-летний запрет промыслового лова амурского частика.
В сравнении с европейским лещом амурский белый имеет много преимуществ как биологического, так и практического характера. Он в основном растительнояден, на обильном корме в теплых краях способен быстро расти и достигать внушительных размеров… И потому его стали акклиматизировать в южных водохранилищах европейской части СССР, в которые впадают быстрые реки: в стоячей воде наш лещ не может метать икру. Как и амуры, толстолобы, желтощек, ауха и прочие пелагофилы. Акклиматизация идет успешно.
Вот и еще один амурец проник в Европу… Который уже по счету?
Косатки — разбойницы
Их у нас пять видов. Самые распространенные — скрипун и плеть. Есть еще обычная в больших озерах синяя косатка, предпочитающая полуторные реки косатка Герценштейна и косатка-крошка, длиннее спички не вырастающая. Скрипун боек, нахален и почти всеяден. Многочислен: в бассейне Амура он столь же обычен в уловах, как и карась. Икру откладывает в вырытых в грунте «кувшинах». Плеть чаще всего охотится на речных фарватерах, она осторожнее.
Каждая рыба — разумеется, как и все живые существа — чем-нибудь да своеобразна: внешностью, размерами, повадками, физиологическими особенностями организма, приспособлениями к условиям обитания. Есть, правда, с виду вроде бы похожие рыбы, как, например, чебак и чернобрюшка или сом с налимом, но они совершенно разные внутренне. А с другой стороны, живут и такие, которые не просто удивляют, но и поражают. Минога — змеевидно длинным гибким телом, камбала — уродливой сплющенностью, осетровые — акульим хвостом и замысловатым панцирем.
А вот косатки — амурские рыбы средних размеров — необычны своими крепкими, зазубренными и острыми колючками: одна торчит в спинном плавнике, две — на грудных. Их длина примерно равна наибольшей высоте тела. У уссурийской косатки колючки вырастают до десятка сантиметров в длину при толщине у основания с карандаш, а крепость и острота их таковы, что в детстве мы ими сколачивали плотики. Правда, хрупковатые они, крошатся под молотком, но в сырое дерево входят.
