Виталий Ситников - Как написать сочинение. Для подготовки к ЕГЭ
Не убегая от прошлого, лирический герой оценивает и отстаивает гордость человека, пережившего вместе с народом суровые годы и сопричастность к великим свершениям:
Да, все, что с нами было, —Было!А то, что есть, —То с нами здесь.
Уже в этих воспоминаниях рядом с величественным и скорбным прошлым, отдельными судьбами людей, друзей детства и молодости, ощущается незаурядная фигура самого лирического героя. Масштаб его личности под стать эпическим событиям, которые он пропускает через свое сознание. На душе лирического героя дополнительное бремя – он поэт. А следовательно, он несет особую ответственность за все, что происходит в мире, его долг говорить правду во имя будущего, во имя потомков:
Кому другому, но поэтуМолчать потомки не дадут.Его к суровому ответуОсобый востребует суд.Я не страшусь суда такогоИ, может, жду его давно,Пускай не мне еще то слово,Что емче всех, сказать дано.Мое – от сердца – не на ветер,Оно в готовности любой;Я жил, я был – за все на светеЯ отвечаю головой.
Путешествие автора, в котором сливаются три образа: поэт, рассказчик (повествователь) и лирический герой, – длится десять суток в настоящем времени. Но вбирает в себя два последних века страны, десятилетия героев и автора, намечаются перспективы будущего.
Емкость и глобальность времени, пространственный размах, воплощенный в поэме «За далью – даль», определили еще одну особенность – тип попутчика лирического героя.
Твардовский по складу своего дарования всегда ориентируется на диалог. В этой поэме такая направленность приобретает особое значение. Впервые здесь выступает читатель разноликий. Разговоры с ним насыщены контрастными, то ироническими, то шутливыми, то серьезными интонациями. Но в конце концов беседа с читателем достигает глубокой доверительности и откровения. Поэт дорожит его мнением и ждет от него того же.
На высокой ноте расставания с другом-читателем завершается поэма:
Конца пути мы вместе ждали,Но прохлаждаться недосуг.Итак, прощай.До новой дали.До скорой встречи,Старый друг!
Завершая произведение, автор полушутливо, полуиронично, но весьма сурово оценивает свой труд:
… не ярки краскиИ не заманчив общий тон,Что ни завязки,Ни развязки —Ни поначалу, ни потом…
В своем произведении автор сумел «встать над всем, что было раньше, не отрекаясь от самого себя, от своей природы и породы, найти новые краски и новые композиционные сюжеты и возможности для выражения уже совершившегося факта нового видения мира» (А. Сурков).
Леденев А. В
Поэма «Василий Теркин»
В последней главе «Василия Теркина» автор «Книги про бойца» прощается со своим героем и размышляет о том, как примут его создание будущие читатели. Здесь, в финале поэмы, названо то, что Твардовский считает главным достоинством своей книги, а попутно дана беглая общая характеристика ее композиции:
Пусть читатель вероятныйСкажет с книжкою в руке:– Вот стихи, а все понятно,Все на русском языке…………………………..Повесть памятной годины,Эту книгу про бойца,Я и начал с серединыИ закончил без конца…
Понятность, доступность поэмы и необыкновенная внешняя ясность, кажущаяся незатейливость ее формы, действительно относятся к достоинствам главной книги Твардовского. Эти достоинства отмечались не только рядовыми читателями полюбившейся им книги, но и коллегами Твардовского по писательскому труду. Выразителен отзыв одного из самых взыскательных мастеров отечественной литературы XX в. – обычно скупого на похвалы И. А. Бунина: «Это поистине редкая книга: какая свобода, какая чудесная удаль, какая меткость, точность во всем и какой необыкновенный народный, солдатский язык – ни сучка, ни задоринки, ни единого фальшивого, готового, то есть литературно-пошлого слова».
Правда, Бунин говорит здесь не только об органичности поэтического дара Твардовского, о соприродности его слова народному языку, – но и о свободе от эстетической нормативности, т. е. о новаторстве Твардовского в области формы («ни единого… готового… литературно-пошлого слова»).
Главный герой книги. Первые две главы «Василия Теркина» были опубликованы в одной из фронтовых газет 4 сентября 1942 г. В течение 1942–1945 гг. последующие главы книги появлялись во фронтовой периодике, журналах; выходила поэма и отдельными изданиями. Однако российскому читателю образ Теркина мог быть знаком и до начала Великой Отечественной войны. Еще в 1939–1940 гг. на страницах газеты Ленинградского военного округа появлялся персонаж по имени «Вася Теркин» – герой серии занятных картинок, сопровождавшихся стихотворными подписями. Создан был этот персонаж в результате коллективной работы нескольких литераторов, среди которых был и Твардовский, написавший стихотворное вступление к этому «Теркину». Главное в Теркине периода войны с Финляндией – сугубая литературная условность и намеренная одноплановость, свойственная героям комиксов или персонажам серии карикатур. Это неизменно удачливый и всегда веселый боец, легко разделывающийся с врагами. «Человек он сам собой / Необыкновенный…» – вот его наиболее общая характеристика.
Настоящий, нефельетонный Теркин, герой «Книги про бойца», принадлежит иному типу образов. Уже первая сюжетная глава поэмы аттестует героя как человека «свойского», легко находящего общий язык с новым коллективом. Нормальность Теркина прямо выражена в развернутой авторской характеристике, начинающейся «установочным» четверостишием:
Теркин – кто же он такой?Скажем откровенно:Просто парень сам собойОн обыкновенный.
Авторская установка на обыкновенность главного героя не только не мешает, но, напротив, помогает созданию максимально обобщенного образа. Твардовский наделяет своего героя подчеркнуто «общерусской» внешностью, избегает слишком выпуклых внешних примет («особые» портретные приметы сделали бы его образ излишне индивидуализированным). Образ Теркина близок фольклорному типу персонажей, своей неуязвимостью и «всеприсутствием» в самых разнообразных ситуациях он напоминает находчивого героя бытовой солдатской сказки.
Заметим, что, показывая своего героя в бою и на отдыхе, в госпитале и в доме старого солдата, Твардовский отбирает наиболее типовые эпизоды военных будней, знакомые каждому солдату. В изображении боев автор крайне редко использует конкретные географические названия и сколько-нибудь точные хронологические обозначения. Поле, лес, река, болото, деревенька, дорога (и, соответственно, зима, весна, лето, осень) – вот предел пространственной и временной конкретности в книге (отдельные исключения вроде топонима «Борки» всякий раз специально мотивированы). Та же тенденция к обобщению – в рассказе о конкретной фронтовой работе Теркина. В разных ситуациях он оказывается то связистом, то стрелком, то разведчиком. Помимо военно-профессиональной многоликости важна постоянно подчеркиваемая автором принадлежность Теркина к самому массовому и «демократичному» роду войск – пехоте. Теркин – из числа чернорабочих войны, на которых и держится страна.
Именно масштаб страны, масштаб всего воюющего народа определяет специфику сюжета и особенности образности в книге. Теркин начинает воевать во время финской кампании на Карельском перешейке, вновь вступает в строй с июня 1941 г., вместе со всей армией отступает, несколько раз оказывается в окружении, потом переходит в наступление и завершает свой путь в глубине Германии. Автор намеренно избегает пространственной локализации сюжетных эпизодов. Из самых громких битв периода войны (до середины 1950-х гг. принято было выделять «десять сталинских ударов») лишь форсированию Днепра в книге посвящена отдельная глава. Сюжет книги складывался по мере хода всенародной войны, и его стержнем стала судьба всего народа.
Высокой степени обобщенности в образе главного героя «подыгрывает» и система рифм, используемых по отношению к его имени и фамилии. Твардовский изобретательно использует рифмы, которые характеризуют и обстоятельства армейского быта, и эмоциональное состояние героя (Теркин – горькой, махорки, поговорки, на взгорке, в гимнастерке, коркой, в каптерке и т. д.). Однако наиболее ответственной в книге является рифма «Василий – Россия», несколько раз повторенная в тексте. Тем самым подчеркнуто, что герой представительствует за весь народ и является своеобразным воплощением богатырства русского народа. Теркин – «герой-народ».
