Александр Кушнир - 100 магнитоальбомов советского рока
Бегемот твердо решил никогда не давать живых концертов. "Не фиг нам дрыгаться перед публикой, словно какие-то клоуны", - важно заявил он Карабасу. Теперь все силы звездного тандема были сконцентрированы исключительно на магнитофонной записи.
Технически альбомы записывались за один-два дня - или на квартире у скрипача Дмитрия Морозова, или в местном Доме культуры. В видеосалоне на втором этаже видненские аборигены, затаив дыхание, смотрели новый фильм Антониони, а откуда-то снизу до их утонченного слуха доносились душераздирающие запилы и эстетически сомнительные высказывания: "Вчера по радио сказали, что я совсем мудак / Вчера в газете написали, что я совсем мудак / В программе Время показали, то что я совсем мудак / Но я не поверил - я-то знаю, что это не так!"
...Альбом "Не зассал" числится четвертым в героической дискографии группы "Хуй забей". Звук на нем выстраивал задумчивый флегматичный человек по имени Афанас. Карабас играл на гитаре и пел, а Бегемот время от времени разражался речитативами и с выражением декламировал стихи. Свободное цитирование этих опусов вызывает определенные затруднения.
Помимо идеологов группы в записи принимали участие барабанщики Андрей Репа и Найк Борзов, профессиональный гитарист Алексей Медведев и простой сельский парубок Никола на басу. Признаемся честно - с таким мощным составом приглашенных музыкантов композитор Карабас не испытывал никаких ограничений в своих стилистических выкрутасах. Он смело перемешивал хардкор, реггей, сиртаки, блюзы и, конечно же, шустрые заводные рок-н-роллы - то припанкованные ("Мудак"), то веселые в стиле Лаэртского ("Акула"), то грязные в духе "ДК" ("Буфетчица"). Все это записывалось живьем без всяких наложений, причем мощное звучание ритм-секции превращало сессию из обыденного домашнего музицирования в громкий и жесткий гаражный рок.
Отличительной чертой альбома стала зрелая музыкальная реализация добродушно-циничных бегемотовских идей. Под звуки исполняемой на скрипке гаммы будущая звезда поп-фолка Вика Морозова неописуемо трогательно жалуется на свою неизлечимую болезнь под названием ментофилия: "Каждую ночь я набираю 02 / Чтобы услышать голос живого мента / Я от этой забавы ужасно торчу / Мент чего-то кричит, а я в трубку молчу".
Нельзя сказать, что, свободно используя ненормативную лексику, группа сделала ставку исключительно на эпатаж. Просто они нашли свою нишу, в которой мат стал антитезой мертвому языку официальной эстрады, ежедневно звучавшей с экрана телевизора. Карабас и Бегемот насыщали свои творения лошадиными дозами ругательств, доведя идею внедрения уличного сленга в рок-н-ролл до самого максимума. "Хуй забей" превратил инвективно-отвязную лексику российских просторов в рок-поэтику, развивающую традиции русской срамной лирики, имеющие глубоко народные корни и подхваченные, к примеру, в XVIII веке Барковым, в XIX веке Афанасьевым ("Русские заветные сказки"), в двадцатом - Александром Лаэртским...
Богатый на выдумки Бегемот нарекал готовые альбомы патологически нецензурными названиями. Кассеты сопровождались "сельскохозяйственными комиксами" Карабаса, а также фирменным графическим знаком Popa Begemota Records. В порядке легкой интеллектуальной разминки можно попробовать догадаться, что именно было изображено на этой "торговой марке". "Не рекомендуется прослушивать детям и людям без чувства юмора" - гласила надпись на компакт-диске "Не зассал", выпущенном через шесть лет. Первыми покупателями этой пластинки стали Илья Лагутенко, Егор Летов и Борис Гребенщиков.
...Спустя несколько лет стало понятно, что период 90-91 годов оказался для "Хуй забея" идеологическим пиком. Большинство последующих работ группы страдало излишним академизмом, а ранние альбомы выглядели откровенно примитивными с музыкальной точки зрения. В середине 90-х чуть ли не все участники проекта ударились в выпуск сольных альбомов - от мелодичных поп-хитов (Найк Борзов) до беспросветно-тоскливых девичьих песен в исполнении Вики Морозовой. Параллельно в студии Popa Begemota Records были записаны (или спродюсированы) десятки андеграундных альбомов - Ника Рок-н-Ролла, Натальи Медведевой, тюменской группы "Цикаба", Натальи Марковой, Алексея Заева и других.
"Хуй забей" по-прежнему выпускает один-два альбома в год - разные по качеству и с традиционно невероятным количеством приглашенных музыкантов. Отсутствие живых выступлений группа заменяет остроумными экспериментами в жанре мультипликации, где участники ансамбля предстают в образах пластилиновых бродячих музыкантов, дающих очередной концерт в какой-нибудь Пырловке. Количество находок и степень остроумия этих анимационных творений не оставляют никаких шансов пришлым Бивису - Бат-Хеду и на равных соперничают с мультсериалом "Ну, погоди!"...
На фоне подобной искрометной деятельности Карабасу, пожалуй, скучновато работать звукооператором в студии Аркадия Укупника. По дороге домой, перемещаясь в переполненном общественном транспорте, он мечтает записывать в рамках "ХЗ" альбомы с симфоническим оркестром.
К Бегемоту по ночам приходят в гости новые песенки-анекдоты и начинают ломиться в хрупкую дверь его подсознания. И дай бог поэту не забыть наутро о том, что электронные барабаны, профессиональные стажеры-музыканты и 16-канальный пульт противопоказаны группе, привыкшей записываться с первого дубля на старенький магнитофон "Олимп".
1991
Принцип неопределенности При попытке к бегству (1991)
сторона А
Великий гражданин У
Имена наших дней
Мама-блюз
Эльдорадо-блюз
Колыбельная-блюз
сторона В
Сумасшедший блюз
Танцплощадка
Несостоявшийся спор
Мысли вслух
Успел
сторона С
Слова
Проблема пола
Бубен шамана
Гильотина
Полночное солнце
Верховный штурман
сторона D
Ответственный электрик
Про Петра
Кредо
Инспектор восточных дорог
Долина тысячи дождей
Жандармерия
"Принцип неопределенности": Д.Розенцвейг, А.Тихонов, В.Мазитов, А.Попов.
Лидер иркутской группы "Принцип неопределенности" Вадим Мазитов ничем не напоминает рок-музыканта. Физик по образованию, он после окончания университета работал журналистом в местной газете "Версия", слыл экспертом по банковскому делу, собирал модели самолетов, весьма прилично играл на скрипке и любил слушать музыку Гайдна, Шнитке и Губайдулиной. Единственное, что выдавало рокерские симпатии Мазитова, - небольшой плакат с изображением легендарного английского музыканта над письменным столом. Как и Эрик Клэптон, Вадим Мазитов играет на гитаре блюз.
Невысокий и слегка угловатый Мазитов начал исполнять блюзы в конце 80-х. Программа создавалась на стихи духовно близких Вадиму поэтов: Саши Черного, Эдгара По, Игоря Иртеньева. Рок-аккомпанемент подобной лирики первоначально носил подражательный характер и был основан на наиболее известных блюзовых стандартах. К примеру, в одном из куплетов "Эльдорадо-блюз" Вадим переходил на английский, интонационно подражая великому Луи Армстронгу.
К 89-му году его первая группа распалась, а Мазитов начал писать собственные композиции. Перед премьерой кинофильма "Асса" он вышел на сцену и высоким голосом спел под акустическую гитару: "Мы непорочные буквы лепили в строку / Чтобы кто-то сумел прочитать после нас / Чтобы кто-то увидел в игре наших слов / Имена наших дней, имена наших дней".
Песня сопровождалась неторопливым, слегка затянутым гитарным соло - без ложной пронзительности, но выворачивающим наизнанку всю душу. Здесь не было ни одной лишней ноты, и все звучало на редкость цельно. Было очевидно, что этот угрюмый человек на сцене действительно чувствовал, что такое блюз. Не так давно у него повесился близкий друг, а еще один из приятелей сгорел на водке . Сам Мазитов в тот период много пил. Привычный мир рушился на глазах, и поводов для оптимизма было не много.
...Из огромного багажа своих научных познаний Мазитов взял в качестве фундамента грядущей идеологии высказывание немецкого физика Вернера Гейзенберга: "Знаем, что искать, но не знаем, с кем. Знаем, что и с кем, но не знаем, сколько. Знаем сколько и чего, но не знаем, с кем". Заменив в этом извилистом постулате слово "искать" на "играть", Вадим сформулировал для себя и окружающих тот самый пресловутый принцип неопределенности.
Вадиму вот-вот исполнится тридцать, но он с блеском в оживших глазах репетирует с подростками лет на двенадцать моложе его. Ребята Мазитову попались как на подбор. Басист Дима Розенцвейг заканчивал училище искусств и собирался поступать в Новосибирскую консерваторию по классу контрабаса. Он одинаково легко исполнял и блюз, и фанк, и реггей, образовав удачный тандем с барабанщиком Андреем Поповым. На клавишах, флейте и трубе играл мультиинструменталист Антон Тихонов. Сын профессионального виолончелиста, он со временем стал вторым (после Мазитова) аранжировщиком в группе.
