Юлия Ковальчук - Япония и японцы. О чем молчат путеводители
Дом с собачкой-роботом
У Канэко-сан в доме все белое. Диваны и кресла, покрытые тонкой белой кожей, шторы и стены оптимистично светлые. Стол сервирован изящно, тарелки из тончайшего дорогого фарфора, цветы, накрахмаленные салфетки, и главное, ничего лишнего. Откуда льется тихая классическая музыка, остается загадкой. Видимо, вмонтированы скрытые от глаз динамики, только вот куда? Ухо не способно определить источник звука. Она льется то ли с потолка, то ли из пола… В доме три этажа и подвальное помещение, где муж Канэко-сан предается своему хобби — уходу за BMW. Да, у него их четыре штуки… Он любит копаться в них, что-то чинить. С этого нулевого этажа В1 можно на первый, второй и третий этажи их дома подняться на лифте. На втором этаже находится кабинет, разделенный на две части — для Канэко-сан и ее мужа.
А вот стойка бара, где утром они варят себе кофе. На столах из настоящего дерева стоят плоские мониторы компьютеров, а посередине возвышается огромный, на полстены, плоский экран телевизора. «Да мы его не включаем почти, — говорит Канэко-сан, — мы смотрим маленький на кухне». Такой же плоский и огромный стоит внизу на первом этаже.
Рядом с кабинетом огромная спальня, тут же массажное кресло с кучей функций и прочие массажеры, например для ступней ног.
«Жаль, что вы не захватили купальника, — переживает она, — ну, ничего, в следующий раз приходите ко мне в джакузи!» А джакузи немаленьких размеров находится на третьем этаже; крыша по желанию хозяев убирается, и ванну можно принимать на свежем воздухе.
У Канэко-сан есть собачка Там-Там. Собачка любит играть в мяч и даже танцевать, и еще она умеет фотографировать! Собачка конечно же робот. Когда Канэко-сан приходит домой, Там-Там, ласково повизгивая, сообщает ей о наличии электронных писем или об их отсутствии. Мозг Там-Там подключен к компьютеру. А когда приходят гости, Там-Там фотографирует их глазами и говорит голосом молодой женщины: «Сясин о торимас», что означает: «Фотографирую».
Ну а сами фотографии тут же оказываются в компьютере Канэко-сан. Дети ее уже давно выросли и живут отдельно, муж копается в свободное от работы время в своих ВМW. Канэко-сан по своему очень счастлива…
Осень
Япония удивительно красивая страна, и надо отдать японцам должное, они умеют эту красоту подчеркнуть. Каждому сезону у них соответствуют определенные цветы или растения, праздники, песни и декорации в магазинах, цвета кимоно на женщинах, сорт самой вкусной рыбы, фруктов, овощей… Японцы удивительно тонко чувствуют состояние природы, умеют подчеркнуть прелести любого сезона. Все времена года получаются уникальными и родными. Наверное, с каждым сезоном у японцев связаны свои личные, теплые воспоминания детства, юности….
Будни
Если идти к станции Оока пешком, то путь лежит по улице, на которой каждый раз вспоминаются слова из песни «Праздники прошли, нас поймали будни». Небольшие мансёны однотипного серого цвета с сохнущим бельем на балконах, сонные домохозяйки на велосипедах с пакетами в продуктовых корзинах, запах шампуня из открытых форточек душевых, свисающие отовсюду черные провода…
И так тоскливо кругом, особенно когда погода пасмурная, а редкие деревья не оживляют своей зеленью монотонный городской ландшафт. Все вокруг кажется окрашенным в серый цвет: закрытое, видимо уже не первый год, казино с грязными окнами и сухой листвой в вестибюле, непонятного назначения элеватор, вокруг которого летает множество серых голубей, автостоянка…
Здесь время словно увязло в серой будничности, остановилось, взяло в плен и душит безысходностью, угнетает необходимостью вставать по утрам и делать повседневные дела.
Быт и серые будни ловят людей в свои сети, в какой стране те бы ни жили.
Хакутё-тян
Хакутё по-японски означает лебедь, тян — это тоже обращение к человеку, как и сан, но только к ребенку, а еще к любимому животному.
— Хакутё-тян, хакутё-тян, подожди, я принесу тебе хлеба, — кричит с берега старичок плавающему в реке лебедю.
Этого старичка я вижу часто. Он очень дружелюбный, и во рту у него остался всего один металлический зуб. Он гуляет вдоль реки рано утром, и днем гуляет тоже. Покупает в булочной обрезки хлеба, скармливает его карпам, голубям, уткам, а вот сегодня и лебедя готов накормить.
Грациозный белый лебедь кажется королем реки. Он плавает по иссиня-черной воде, почему-то сегодня она именно такого необычного цвета. Наверное, лебедь думает о далеких, глубоких озерах, а дети и взрослые рады его присутствию. Вскоре возвращается старичок с хлебными корочками.
— Не бойся Хакутё-тян, не бойся, я принес тебе хлеба, — кричит он ему и кидает хлеб в воду.
Кидал он его не просто так, а как-то по-особому щелкая пальцами, словно запуская маленький бумеранг.
Лебедь доверчиво приплыл и стал доставать из воды хлеб.
Река быстро уносила корочки вниз по течению, где они быстро подхватывались утками и рыбами. Наверху на берегу рядом со стариком стояли пенсионеры, смотрели на лебедя, смотрели на реку, смотрели на небо, на проходивших людей… Смотрели на постаревшие лица друг друга… О чем-то по-стариковски спорили. Их дни уплывали, как корочки хлеба по реке.
Обрезка веток на деревьях
Сегодня я вышла из спортивного комплекса и невольно залюбовалась. Японцы обрезали нижние ветки на деревьях. Мужчины в касках! Деревца, надо уточнить, на нашей улице были совсем небольшие, метра два-три в высоту. Но если каска является частью униформы, то независимо от обстоятельств она должна находиться там, где ей положено, — на голове.
Первым делом они записывали номер дерева в свой журнал. В Японии на улицах каждое дерево имеет свой номер, примотанный к стволу резинкой. После пометки в журнале японец фотографировал дерево с двух сторон. Затем его товарищ обрезал ветки. После чего в журнале снова делались отметки, и дерево вновь фотографировалось! На улице было много деревьев, но группа японцев с фотоаппаратами и бензопилой продвигалась довольно быстро.
Такое ощущение, что Японии безработица не грозит!
Март
Совсем потеплело. Двадцать градусов тепла, да только почти каждый день дуют ветры. Порывами. Откуда они дуют?
Мой колокольчик на балконе совсем изводится на звон, и на ночь я его снимаю, чтоб не мешал спать. Зато соседка-китаянка обернула свои коробки на балконе целлофаном, и он шуршит всю ночь, вызывая в моей душе недружелюбные чувства к китайскому народу в целом. Еще, как это ни парадоксально, с каждым сильным порывом ветра моя кровать трясется, как и окна, и даже, наверное, стены.
О велосипедистах
Велосипеды, велосипеды везде… По дорогам они не ездят, а в основном по тротуарам, там, где ходят люди. Есть старые велосипеды со скрипучими тормозами, и, когда такой механизм резко тормозит непосредственно за твоей спиной, ощущение возникает не из приятных, и хочется материться. Тем не менее на прохожих наезжают велосипедисты редко, а вот сами падают.
Велосипед — верный друг японской домохозяйки, на нем она ездит закупать продукты и прочие необходимые товары для дома. Многие молодые хозяйки имеют по двое детей и, поскольку оставить их дома, видимо, не с кем, отправляются за покупками с детьми. Зрелище не для слабонервных…
Представьте себе такую маму. Она делает покупки и обвешивает весь велосипед пакетами. Одного малыша, младшего, усаживает впереди себя, второго сзади, и в путь! Но хотя она сама весит не более пятидесяти килограммов, все это, вместе взятое, падает где-нибудь посреди дороги! Конечно, когда дети подрастают и начинают сами крутить педали, их пересаживают на собственные велосипеды. Ну а до этого возраста приходится иногда падать с мамой.
В тренажерном зале
Многие японцы из тех, кто имеет свободное время, ходят в тренажерный зал. В дневное время их обычно посещают пенсионеры и домохозяйки. Сначала страшновато даже смотреть в их сторону: приходят бабушки и дедушки, некоторые с палочками, песок сыплется, но вот они добираются до снарядов — и… поехали. Нагрузки не слабые — футболки мокрые от пота, а они все крутят и крутят педали велосипедов. Обманчивое впечатление о дряхлости этих бабушек и дедушек быстро сменяется удивлением — дескать, как хорошо они сохранились — и нетерпением. Думаешь: когда же наконец они освободят тренажеры? Отличает японцев в тренажерном зале то, что они не устанавливают себе предел в смысле количества упражнений, пределом является беспредел. Сколько тело выдержит, столько японец будет и качать пресс, потом пойдет, возьмет гирю потяжелее и опять полезет качать пресс… А потом еще и еще… Это можно сказать практически обо всех, беспредельщики они, и ужасно упорные.
