Радислав Гандапас - Камасутра для оратора. Десять глав о том, как получать и доставлять максимальное удовольствие, выступая публично.

Операторы иногда кидаются в другую крайность, и возникает уместный вопрос, стоит ли превращать выступление в шоу, развлекая, пугая, смеша аудиторию. Отвечаю всем сразу: это зависит… от чего?

Давайте сначала разберемся, как человек принимает решение. Любое. Не секрет, что два полушария нашего мозга выполняют разные функции. Правое оперирует образами, чувствами, эмоциями. Оно ответственно за искусство, эстетику, фантазии, гуманитарные науки. Левое – за точные науки, аргументы, факты, рационализацию.

В момент принятия решения (а вся наша жизнь состоит из принятия решений: закурить сейчас или попозже, какой рукой открыть дверь, пропустить ли девушку вперед, переключить ли приемник на другую станцию, пока идет реклама, стоять в пробке или попытаться прорваться переулками…) разные полушария мозга работают по-разному. Правое (иррациональное, эмоциональное) в момент принятия решения работает на 80% общей мощности, а левое – на 20%.

Когда же решение принято, происходит рационализация уже сделанного выбора и нагрузка на полушария распределяется с точностью до наоборот. Человек взвешивает, насколько он опростоволосился. Разумеется, думать, что он ошибся, ему не хочется, и он ищет основания для подтверждения правильности своего выбора. В этот момент вспоминаются уже рациональные его основания.

Отсюда вывод. Если аудитория принимает решение непосредственно во время вашего выступления и в случае ошибки изменить уже ничего не сможет, давите на эмоции. Если же предполагается, что решение будет приниматься по здравом размышлении, вы должны дать слушателям достаточно фактов и аргументов.

Как это реализуется на практике, вы могли многократно наблюдать. Презентации сетевых компаний часто проходят на эмоциональной волне с громкой музыкой, аплодисментами, духами, нарядами, украшениями… Презентанты будут всячески склонять вас сделать покупку немедленно, прямо на презентации. Предложат даже машину, чтобы вы смогли съездить за деньгами, если при вас их нет. Или хотя бы подписать документы. При продаже таймшеров ведущий время от времени ударяет в гонг, громко провозглашая имя того, кто только что совершил покупку. Вы заражаетесь желанием легкой славы и тоже вынимаете кровные. Передвижные шапито бродячих проповедников и прочих шарлатанов в США тоже становятся местом проведения цирковых представлений с музыкой, танцами, чудесными исцелениями инвалидов, передвигающихся с проповедником в одном фургоне по всему штату и красиво бросающих костыли с воплями «Аллилуйя!!!» то в одном городке, то в другом. Им необходимо ваше решение на месте, ибо все, что им нужно, – ваши пожертвования из тех наличных, что у вас с собой, или чек, который вы можете выписать на месте. Ибо уже к вечеру на месте шатра вы увидите только вытоптанное поле, использованную одноразовую посуду и обрывки бумаг, носимые ветром. Куда сложнее работа у стационарных проповедников, чей счет вы пополните пожертвованиями уже из операционного зала своего банка.

Типовая ошибка политиков во время предвыборной гонки – превращение встречи с избирателями в митинг, где они всячески распаляют благородный гнев собравшихся. Если тут же призвать их штурмовать Дом правительства, таким способом можно достичь цели. Если же избиратели понесут бюллетени к урнам спустя несколько дней, аргументов для принятия нужного решения может оказаться недостаточно. Они вспомнят, что ничего толком не знают ни о кандидате, ни о его программе. И поостерегутся, на всякий случай отдав голос за того, кто смог привести большее количество аргументов для обеспечения «самостоятельного» выбора электората.

Чем мне нравится риторика, так это тем, что одного и того же результата можно добиться разными, иногда противоположными приемами. Чем мне не нравится риторика, так это тем, что иногда один и тот же прием приводит к противоположным результатам.

Первое образование я получал на филологическом факультете университета. Разумеется, я, как и мои товарищи-однокурсники, вовсе не собирался работать в школе. Для этого есть педагогический институт, как считали мы. Именно поэтому занятия по педагогике мы ставили не выше физвоспитания. И посещали их соответственно. Я готовил себя к работе в науке. К окончанию университета у меня уже было несколько публикаций и докладов на научных конференциях. Уже была определена тема диссертации. Я уже начал сдавать кандидатский минимум. Но жизнь распорядилась иначе. Мой школьный преподаватель русского языка и литературы, работавший и к тому времени в школе, попросил меня об одолжении. Он собрался поступать в семинарию, а директор не отпускал его, ибо на учителей всегда был спрос, а на учителей-мужчин – ажиотажный. Он попросил меня заменить его на время школьной «страды» – четвертой четверти, экзаменов и т. д. Я же задержался в школе дольше. Вот где была возможность попрактиковаться в публичных выступлениях. В день их у вас пять-шесть. И аудитории очень разные. Объединяет их одно – искренность. Дети еще не умеют лицемерить. Если урок им неинтересен, они не станут таращить глаза и притворяться, что внимательно слушают (если учитель, конечно, не Кощей). Если вы увлеклись и утратили внимание такой аудитории, то сразу получите сигнал в виде отсутствующих взглядов, разговоров, шевелений. Если же то, что вы говорите (а главное, как вы говорите), интересно, вы и тут сразу получите сигнал в виде гробовой тишины, направленных на вас горящих глаз и открытых ртов. Того, у кого пошла работа в школе, не так-то просто оттуда выманить.

Но в школе мне пришлось кое о чем пожалеть. Нетрудно догадаться, что пожалеть мне пришлось о том, что «умных преподавателей слушал я невнимательно» на занятиях по педагогике. Те приемы, которые я освоил, мне были нужны постоянно. Одним из них я хочу сейчас поделиться с вами. Это прием, с помощью которого удается установить полную тишину и внимание в самом начале урока. Применяется этот прием в случаях острой необходимости: класс пришел с физры, на щеках румянец, лбы потные, внутри еще вертится маховик и дети еще хотели бы попрыгать, что и делают в момент, когда учитель уже вошел в класс; или класс пришел с биологии, преподаватель которой не умеет работать с аудиторией и у него на уроке шумно, летают бумажные самолетики и подкладываются кнопки (в том числе и учителю); или вы проводите один из последних уроков в четверти, когда все четвертные оценки уже выставлены, а на улице весна и все такое. Вот тут как раз и нужен прием из арсенала старой училки. Я его называю «Святой Себастьян».

Итак, если вам «посчастливилось» войти в класс, который не заметил не только звонка, но и самого учителя, делаете следующее. Входите, занимаете то место, с которого вы обычно начинаете урок, и дальше происходит игра «Морская фигура, на месте замри». Вы опускаете руки и замираете. Ни малейшего движения! Взгляд ваш направлен в одну точку выше голов детей и тоже неподвижен. Никакого немого укора в позе или во взгляде! Все в вас говорит: «Прости их, Господи, ибо не ведают, что творят». Чтобы было понятно, как это, откройте репродукцию любого изображения святого Себастьяна и запомните его всепрощающий взгляд в момент, когда в грудь его вонзаются стрелы и копия.

Что произойдет дальше? В первый момент – ничего. Позднее несколько учеников, которым особо ценно мнение учителя, демонстративно вытянутся в струнку и замолчат. Затем они демонстративно призовут к порядку некоторых нарушителей: «Ну-ка замолчи, не видишь – учитель в классе!». Те будут вынуждены подчиниться, ибо у них уже нет возможности сказать, что учителя они не заметили. Когда нарушители дисциплины остаются в меньшинстве, им ничего не остается, как подчиниться большинству. Это хороший тест на прочность нервной системы. Но на этом он не закончен. После того как установилась такая образцовая тишина, что слышно, как на стекле чешется муха, учитель выдерживает небольшую паузу, устанавливает с детьми зрительный контакт взглядом без тени упрека, здоровается и разрешает сесть.

Откровенно говоря, я не верил, что этот прием будет работать. Ведь обычно учитель пытается достичь тишины и внимания ритмичным стучанием ручкой по столу или швырянием журнала со скандированием «Ти-ши-на!!!». Результат предсказуем: шумящим детям становится плохо слышно друг друга и… Со временем я понял, что если тишины и внимания не добиться в самом начале урока, сделать это потом будет уже совершенно невозможно.

Когда я, наконец, решился, то был убежден, что процесс усмирения будет длиться долго. Я даже засек время. Вошел и сделал все, как рекомендовалось. Стою и стою. А про себя думаю: «А где же звонок с урока?» Когда же в классе установилась именно та тишина, какой я хотел добиться, я посмотрел на часы: прошло две минуты.

Позднее я заметил, что такое начало дает непредвиденный эффект. Если в ходе урока я замечал, что утратил внимание учеников, стоило мне сделать маленькую паузу и замереть на полуслове в позе святого Себастьяна, как класс тут же замолкал и направлял глазки на учителя. Таким образом, учитель подчеркивал снова и снова: «Я говорю, только когда меня слушают». Доходило до смешного, когда класс стал реагировать на естественные паузы, которые делают перед объявлением новой темы или желая адресовать вопрос классу.