Юлия Ковальчук - Япония и японцы. О чем молчат путеводители
Всеобщее усердие и самоотречение японских служащих оборачивается общенациональной проблемой кароси — смерть на работе от переутомления. Пожалуй, апофеозом всей этой гонки и прессинга являются кладбища, создаваемые японскими компаниями для собственных сотрудников. Вот уж действительно сарказм судьбы!
Вы можете себе представить у нас в России кладбище завода ЗИЛ, например?
Неоконфуцианская философия, облеченная в плоть образовательных программ, финансируемых самыми богатыми индустриалистами Японии, в период активного развития профсоюзного движения снимала напряжение, возникавшее между администрацией компаний и рабочими. Она гласила, что только их обоюдное сотрудничество на благо общества может обеспечить прибыль и удовлетворение потребностей как тех, так и других.
Позже японские профсоюзы взяли на вооружение неоконфуцианские идеи, которые стали базой для корпоративных тренингов работников компаний и ряда образовательных программ. Так, например, в тренинг для служащих одного из японских банков входят следующие моменты: дзен-медитация для повышения самоконтроля и достижения отрешенности от своего эго; визит на военную базу — для воспитания силы духа и послушания; активный отдых в выходные дни за городом — для координации групповых действий, жизнелюбия, энергичности; двадцатипятикилометровая прогулка — для тренировки упорства и самообладания и т. д.
Причина, по которой конфуцианская идея самосовершенствования так глубоко проникла в экономическую жизнь, лежит в особенностях модернизации Японии. При быстром проникновении западных образцов в жизнь страны политическая элита изо всех сил пыталась сохранить японский дух и сделала ставку на инкорпорацию неоконфуцианской идеологии в жизнь нового растущего класса служащих.
Самосовершенствование по-конфуциански подразумевало не только овладение профессией, но и приобретение моральных качеств, необходимых для работы в компании и поддержания субординации в коллективе. Концепция самосовершенствования и сегодня обеспечивает японскому мужчине нравственное удовлетворение и возможность самореализации. Она придает смысл и его жизни, и работе на компанию, несмотря на все сопутствующие сложности и самоограничения.
Тансин фунин
Еще одной проблемой, с которой регулярно сталкиваются сотрудники японских компаний, является тансин фунин, командировка в находящийся в другом городе филиал с оставлением семьи в месте постоянного проживания. С ней связана похожая социальная проблема, когда для того, чтобы обучить сотрудника всем тонкостям производства, его отправляют на длительную стажировку в различные подразделения предприятия. Такова цена за воспитание высококлассного специалиста. Около полумиллиона женатых японцев отправляются на предприятия фирмы в другой город, оставляя семью дома.
Тансин фунин — одиночное назначение, так это переводится на русский язык — практикуется в основном в больших корпорациях и органах власти. Мужчины в возрасте от тридцати пяти до сорока четырех лет — основные претенденты на такие командировки. При этом часто семья остается жить на прежнем месте в силу сложностей с переводом детей из одной школы в другую; кроме того, жены порой вынуждены оставаться, чтобы ухаживать за престарелыми родителями, да и менять жилье тоже проблематично.
Эта распространенная практика, когда мужчина лишь на выходные может выбраться к семье на место своей постоянной регистрации, весьма суровое испытание.
Например, Танака-сан, с которым я в течение трех недель занималась английским языком по заказу компании Panasonic, уже четвертый месяц жил в отрыве от семьи.
Мощности завода Panasonic находились на совершенно унылой станции. Выйдя из вагона, я переходила по огромному мосту через реку, затем попадала в квартал частных домов, за которыми и располагалось само предприятие. Это даже не завод был, а скорее конструкторское бюро.
Ежедневно Танака-сан после обеда официально освобождался от основной работы и с двух часов дня до шести вечера, то есть в течение четырех часов, с пятнадцатиминутным перерывом, должен был заниматься английским. Регламент времени был четко определен с точностью до минуты и обсуждению не подлежал.
К моменту моего появления на предприятии служащие компании каждый раз выходили огромной толпой из столовой. Все они были одеты в голубую униформу и отличались лишь конституцией, весом и фамилиями на бейджиках, ношение которых считалось обязательным для всех на территории предприятия.
На КПП японец в фуражке каждый раз пронзал меня насквозь холодным взглядом, находил соответствующую бумагу-приказ о моем допуске на предприятие и выдавал заранее заготовленный бейдж. Меня провожали в здание и отдавали под расписку другому японцу. Он делал телефонный звонок из звуконепроницаемой будки и вскоре выходил из нее, чтобы эскортировать меня в комнату для занятий. На стенах предприятия крупными иероглифами были написаны трудовые лозунги ура-экономического толка.
Пустая комната для занятий была снабжена DVD-проигрывателем, стойкой с водой и удобными диванами. Высокий, статный и очень приятный сотрудник компании Танака обычно выглядел немного смущенным, немного усталым и немного счастливым. Эта смесь переживаний и чувств на его лице располагала к участию. С первого же занятия стало ясно, что мы с ним поладим. Так и вышло.
Танака-сан командировался компанией Panasonic в Лос-Анджелес на длительный срок вместе с семьей и был обязан выучить английский язык. У него уже были определенные навыки, и мы с ним учились понимать разговорную речь и изъясняться на языке. Он быстро схватывал и очень старался. Он старался вдвойне — за себя, потому что очень хотел соединиться со своей семьей и уехать в Лос-Анджелес, и за компанию Panasonic, ради которой он обязан был сохранить лицо и которая оплачивала ему эти курсы.
Семья жила далеко, и, судя по всему, он сильно скучал по жене и маленьким детям. На вид Танака-сан было лет тридцать шесть. Каждую пятницу после работы его ждала длительная и дорогостоящая поездка в родной городок, откуда он возвращался в воскресенье после обеда. Но у Танака-сан, в отличие от многих японцев, которых судьба под видом тансин фунин вынуждает расставаться с собственными семьями, была хотя бы перспектива. Его ждали почетное повышение и командировка в солнечный Лос-Анджелес, но уже с семьей!
Глава 5
Потребительское общество
Синто и шопинг
Раз в месяц обочины дорог нашего квартала заполняли всевозможные выкинутые вещи. Муниципалитет или нанимаемые сборщики крупногабаритного мусора собирали и вывозили все выброшенное прочь. Услуга, конечно, платная. Чтобы выбросить, сначала заплати!
Выбрасывалось все, что только можно себе представить: мебель, телевизоры, велосипеды, электрические приборы и т. д. Для японцев, особенно если позволяет финансовое положение, весьма характерно раз в несколько лет избавляться от старой мебели, штор, покупать более умную электронную технику взамен устаревшей. Новое — значит, хорошее.
Джон Клэммер, изучающий социологию потребления в Японии, считает, что такая страсть ко всему новому имеет под собой глубокие культурные корни.
По его мнению, именно идеи синто о постоянном обновлении и очищении от старого, а также возводимые в ранг абсолютной добродетели чистота и безукоризненность заставляют японца покупать все новое. Особенно это заметно на примере машин. Здесь японцам в качестве сборщика мусора начиная с девяностых годов прошлого века очень помогал наш Дальний Восток, жители которого с удовольствием и в огромных количествах скупали старые японские машины, что позволяло японцам легко избавляться от старого хлама да еще и зарабатывать на этом какие-никакие деньги. Японцы называют старые машины пренебрежительно гайдзин курума, что означает машина иностранца, поскольку, по мнению японцев, только иностранцы, которым не надо заботиться о «своем лице», могут позволить себе ездить на старых машинах.
Быть собой или стать как все
Трудно не согласиться с фразой, что массовый шопинг в городах по сути это проявление замаскированного под индивидуализм коллективизма.
С одной стороны человек реализует свою свободу выбора, с другой стороны — этот выбор часто закрепляет за ним его собственное место в иерархии общества. Так, люди в зависимости от возраста, профессии и сезона подбирают себе одежду определенных цветов.
Созданный собственным воображением образ модного, современного, сознающего свою возрастную и гендерную принадлежность и подчеркивающего свой социальный статус человека заставляет его выбирать те же самые товары, марки одежды и аксессуары, которые выбирают люди его или ее круга. При этом в эгалитарном обществе, где переход из одного класса в другой проблематичен, социальная идентичность человека вполне может конструироваться за счет потребления знаковых для высшего класса товаров и услуг.
