Джил Лэндис - Только однажды
Если так будет продолжаться, он больше не сможет этому противостоять. Хантер медленно отодвинул руку и увидел, как она отдернула свою и принялась водить пальцем по ободку чашки.
– Похоже, вы где-то очень далеко, Хантер, – тихо сказала Джемма. – О чем вы думаете?
– Я подумал, что пора возвращаться в факторию и посмотреть, почему Лютер и Ханна так задержались.
Избегая смотреть на Джемму, Хантер вылез из-за стола и повращал плечами, чтобы избавиться от чувства скованности. Весь долгий холодный день он проверял ловушки на бобров вместе с Ноем. Он сознавал, что гораздо приятнее сидеть здесь, глядя на Джемму и размышляя о том, что могло бы быть, но не должно случиться, однако пора было уходить.
Джемма встала со стула, не в силах оторвать от Хантера глаз. Свет и тени играли на его суровом лице. Он казался огромнее, чем на самом деле, человек, не желавший запирать себя в четырех стенах. Что подумал бы о нем ее отец? Томас О'Херли уважал власть, богатство и влиятельность. Значил ли бы хоть что-нибудь для ее отца тот факт, что Хантер отвоевывал жизненное пространство у диких безлюдных дебрей?
Джемма не могла представить себе Хантера Буна в какой-либо другой обстановке, и, уж конечно, не в тесных салонах Бостона или за конторкой в пакгаузе.
Глаза их встретились. И в этот момент Джемма поняла, что с радостью откажется от привычной жизни и пойдет за этим мужчиной на край земли, если только он возьмет ее с собой.
Вот убедить его, что он сам этого хочет, совсем не легко.
– Хантер, я хочу поблагодарить вас за то, что вы сказали Люси.
– Это нужно было сказать.
– Кое-что из того, что вы ей говорили, многое прояснило и для меня тоже. Когда вы сказали, что все делали так, как, по-вашему, будет лучше, я поняла, что мой отец тоже делал то, что считал лучшим для меня. Он ничего не знал о том, чего хочу я сама, когда договаривался об этой свадьбе. Он не имел ни малейшего представления о моих чаяниях и мечтах. Он никогда меня не спрашивал, а я никогда ему не рассказывала.
– Скоро вам предстоит вернуться назад. – Это было утверждение, а не вопрос.
Джемме очень хотелось, чтобы Хантер сказал ей, что она может оставаться, сколько захочет. Более того, ей хотелось услышать, что он вообще не желает, чтобы она уезжала. Но конечно же, эти слова так и не были произнесены. Наконец она сказала:
– Я останусь здесь, пока не узнаю, что отец переехал в Новый Орлеан.
Хантер молча стоял, словно раздумывая, как поступить, затем прервал неловкую паузу:
– Пожалуй, мне пора возвращаться. Вы справитесь, пока Лютер и Ханна не вернутся домой?
– Все будет хорошо, – уверила она его, взглянув на спящих детей.
Тогда он покинул ее. Вышел из дома в холодную тьму и спокойно закрыл за собой дверь. Как только Джемма услышала, как лязгнул замок, она вернулась к столу, уселась за него и, уткнувшись лицом в сгиб локтя, дала волю слезам.
Глава 16
Празднование Рождества с семейством Бунов вызвало в душе Джеммы бурю чувств. Она сидела за длинным столом в большом зале фактории, где собрались все – Лютер и Ханна, их дети, Нетти и Люси, Хантер и даже Ной Лекруа. Слушая радостный детский смех, Джемма чувствовала себя такой счастливой, что ей не хотелось, чтобы этот вечер заканчивался.
Неподалеку от стола старшие ребятишки, сидя на полу, забавлялись деревянными игрушками, которые смастерили для них Лютер и Хантер. Куклы, миниатюрные лошадки и маленькие тележки будоражили их воображение. Там были даже игрушечные кораблики – плоскодонка и килевая лодка, – которые выстругал для них Ной.
– Я так объелся, что боюсь лопнуть. – Лютер засмеялся и, откинувшись на спинку стула, похлопал себя обеими руками по плоскому животу.
Кругом послышались смешки.
Даже Нетти не спешила убирать со стола.
– Это была самая огромная индейка из всех, что у нас когда-либо были. Насилу удалось насадить ее на вертел. На следующий год, мальчики, постарайтесь подстрелить какую-нибудь поменьше.
Лютер охотно согласился.
Джуниор бочком подобрался к Нетти. Когда мальчик прижался к ней, пожилая женщина обняла его за плечи.
– Нетти, помнишь, ты сказала, что я могу взять перья индейки, чтобы сделать себе головной убор, как у индейца Джеммы? – напомнил ей Джуниор.
На другом конце комнаты Калли баюкала куклу, состоявшую из вырезанной из дерева головы и платья, сшитого из лоскутков, позаимствованных из принадлежавшей Нетти корзинки для обрезков. Однако материнские заботы не лишили ее способности истошно вопить.
– Ты сказала, что я тоже могу взять себе немно-ого!
– Тише, Калли, а то разбудишь Тимоти, – сказала Ханна, сидевшая рядом с Лютером. Малыш крепко спал в колыбельке возле стола. – Нетти все помнит, она никогда ничего не забывает.
– Мы с Джеммой завтра поможем тебе сделать повязку, как у чокто, – пообещала Люси. Она выглядела как рождественский ангел, решивший провести вечерок на земле. Ее светло-каштановые волосы сияли в отблесках пламени, пылавшего в очаге. Новое розовое платье, сшитое для нее Джеммой, удачно подчеркивало нежный румянец ее щек.
При виде ее Ной Лекруа потерял дар речи. Он весь вечер не мог оторвать от девушки глаз. Усаживаясь за стол, он выбрал себе место как раз напротив нее, чтобы было удобнее смотреть. Если Люси и заметила эти знаки внимания, то не подала виду.
В этот вечер Джемма надела свое собственное серебристо-голубое платье, в котором она прибыла в Новый Орлеан. Ханна выстирала, выгладила и починила наряд – и преподнесла ей в виде рождественского подарка. Но когда Джемма облачилась в шуршащий шелк, ей показалось, будто прежде его носила совсем другая женщина. Она не могла поверить, что когда-то считала в порядке вещей носить платья из изысканного дорогого материала. Хотя все в один голос твердили, как она хороша, Джемму не оставляла мысль, что она одета излишне роскошно.
Пока все кругом увлеченно переговаривались, Джемма с удовольствием слушала дружескую беседу, наслаждаясь каждым моментом бурного проявления радости.
Ханна на минутку отвернулась от Лютера, чтобы отрезать себе еще один кусочек тыквенного пирога.
– Как тебе понравилось твое первое Рождество в Кентукки, Джемма?
– Все было чудесно. Это лучшее Рождество в моей жизни, – не колеблясь ответила она.
– Ну, скажешь тоже! – Нетти рассмеялась. – Просто ты слишком добра к нам. Спорим, у тебя в Бостоне справляют Рождество гораздо шикарнее?
Горькое чувство охватило Джемму при воспоминании о праздновании Рождества с отцом.
– Расскажите нам об этом, Джемма, – попросила Люси.
Джемма осмотрелась вокруг и увидела устремленные на нее взгляды друзей, жаждавших услышать рассказ о повторявшемся из года в год праздновании Рождества у нее дома, о котором ей самой совсем не хотелось вспоминать.
За ранней утренней мессой следовал торжественный семейный обед в полдень в большой столовой. Одетые во все самое лучшее, они с отцом сидели за длинным столом на его противоположных концах. Их разделяло море хрусталя, тонкого фарфора и серебра, высокие канделябры и вазы с цветами из оранжереи.
После обеда отец обычно дарил ей кучу подарков, большей частью все те же платья и драгоценности, которыми уже и так была полна ее комната. Она тоже дарила отцу что-нибудь изготовленное собственными руками. Какие-нибудь безделушки, совершенно ему не нужные, а также книги, купленные на карманные деньги. Отец обычно осматривал подарки, а потом передавал их миссис Грин и приказывал унести.
Позже созывали прислугу, вручали всем рождественские премии и сразу же отпускали. Вскоре после этого Томас О'Херли обычно покидал ее, отправляясь с визитами. Он имел обыкновение развозить поздравления и дарить шампанское всем своим деловым партнерам в городе. Пару раз, когда Джемма была еще совсем маленькой девочкой, миссис Грин позволила ей присутствовать на праздновании Рождества в комнате для прислуги. Вплоть до сегодняшнего вечера эти шумные многолюдные сборища были ее лучшими воспоминаниями о Рождестве. Одно Рождество в Бостоне как две капли воды походило на другое, ни одно не выделялось ничем особенным. Ни одно не оставило теплого воспоминания в ее сердце.
Джемма тяжело вздохнула. Никто не захотел бы делиться такими бледными впечатлениями о Рождестве. И уж тем более она.
– Мы с отцом обычно весь этот день спокойно проводили дома. Вот, пожалуй, и все. – Она развела руками, как бы извиняясь.
Все кругом ожидали совсем другого.
Хантер, который примостился в сторонке, отдельно от остальных, неожиданно выступил из тени. Весь день Джемма видела, как он наблюдал за веселой суетой, но практически не участвовал в ней. Вечером он, похоже, сторонился не только ее, но и всех остальных тоже. Он не произнес и нескольких слов, с тех пор как все они уселись за стол, а когда пир подошел к концу, отошел в сторону и затаился, как привидение.
