Неизвестен Автор - Российское оружие - война и мир
Некоторых пояснений требует кроме того и использование термина "Восток". В период холодной войны это понятие несло прежде всего социально-политическую и социальноэкономическую нагрузку и было тождественно понятиям "социалистический лагерь" или "советский блок". Хотя в настоящий момент такое понимание термина потеряло свой смысл, он все еще иногда используется применительно к ЦВЕ, Балканам и бывшим республикам СССР.
Более традиционным и на сегодня более актуальным является понимание Востока как цивилизационной реальности, совокупности разнородных культур, единственным общим знаменателем для которых является их отличность от бывшей до последнего времени "эталонной" западной цивилизационной модели.
Понятно, что связи, подпадающие под определение "военнотехническое сотрудничество", составляют довольно скромную часть во всем комплексе отношений между Востоком и Западом. Даже если брать только экономические отношения и абстрагироваться от всех других политических, культурных, информационный отношений - то и в этом случае доля торговли вооружениями составит всего лишь около 1% от всего объема мировой торговли. Однако, как это будет показано ниже, военно-технические связи между Востоком и Западом, оставаясь относительно незначительными по своим количественным параметрам, несут весьма важную качественную нагрузку, поскольку являются одним из каналов изменения баланса сил между Востоком и Западом.
Динамика баланса сил между Востоком и Западом
Начиная с Нового Времени западная цивилизационная структура демонстрировала свою более высокую по сравнению со структурой восточной эффективность. Это проявлялось в более высоких темпах экономического и демографического роста, а также в способности к технологической и, что еще более важно, социальной инновации. В конечном итоге интегральным показателем отставания Востока стала его военная несостоятельность, окончательно проявившаяся в конце XVII века, когда после победы Яна Собесского у Вены началось вытеснение Османской империи из Европы. Апофеозом военнополитического доминирования Запада стала эпоха колониализма, когда значительная часть Востока была поставлена под прямой или косвенный политический контроль европейских держав. Несмотря на последовавшую в 50-70-х годах ХХ века деколонизацию, западная цивилизационная модель по-прежнему оставалась эталонной, поскольку именно в ее рамках были обеспечены интенсивное экономическое развитие, социальное благополучие, инновационный динамизм и концентрация значительной военной мощи.
Ощущение идеальности западной структуры особенно усилилось после краха в конце 80-х социалистического проекта и начала затяжного системного кризиса реализовывавших его государств. Отражением доминировавших в конце 80-х - начале 90-х годов настроений стала статья Ф.Фукуямы "Конец истории?", где автор говорит об окончательном торжестве западной цивилизационной модели, основанной на либерализме и рынке. Однако еще до дезинтеграции социалистической системы, в самый разгар холодной войны, стали появляться признаки того, что человечество подошло к моменту, когда превосходство западной цивилизационной структуры перестает быть очевидным, и цивилизации Востока, возможно, предпримут в ближайшие десятилетия попытку исторического реванша, своего рода цивилизационного контрнаступления. Проявлениями такого состояния предреванша стали изменения экономического и финансового баланса сил, этнодемографической ситуации, а также эволюция ценностных ориентаций элитных групп развивающихся стран.
Изменения в балансе экономической мощи характеризуются падением относительной доли стран Запада в мировом производстве и торговле. Другим таким показателем являются более высокие темпы экономического развития стран АзиатскоТихоокеанской зоны, где рост в 6%, совершенно недостижимый для Европы и Америки, считается если не провальным, то вполне заурядным. На фоне форсированного развития новых индустриальных стран западные экономики пребывают после серии нефтяных шоков в состоянии перманентной депрессии или очень вялого роста.
Другим индикатором усиления Востока является мировая демографическая динамика и характер миграционных потоков. Речь идет даже не об относительном и абсолютном демографическом весе Востока (население, скажем, Германии, составляет всего менее 1,5% от мирового), а о том, что вследствие массовой миграции выходцев из Азии и Африки в Европу и Северную Америку под угрозой оказывается этническое и расовое лицо самих центров западной цивилизации.
Одним из наиболее серьезных индикаторов постепенного перемещения центра мирового развития из атлантической в тихоокеанскую зоны является сосредоточение в странах АТР значительных финансовых ресурсов. В то время, как бюджеты США и стран ЕС уже на протяжении многих лет дефицитны, Тайвань, Япония и КНР накапливают значительные валютные резервы. Между тем именно финансовая ситуация служит наиболее тонким показателем благополучия государственного механизма.
Все эти факты, однако, могут свидетельствовать лишь об изменении геополитического баланса мощи и совсем необязательно доказывают возможность цивилизационного реванша Востока. Вполне можно допустить, что экономические успехи конфуцианских драконов как раз и определяются тем, что Тайвань, Южная Корея и Япония восприняли основные ценности либерального западного общества, основанного на плюрализме и рыночной экономике, и сумели выработать органический синтез традиционных и импортированных с Запада цивилизационных кодов.
С этим можно было бы согласиться, если бы не еще один феmомен, проявившийся примерно с начала 80-х годов, когда политические элиты ряда стран третьего мира стали отвергать западные ценности на концептуальном, идейно-теоретическом уровне. В наиболее концентрированном и четко сформулированном виде это проявилось в Исламской Республике Иран и у идеологов исламских фундаменталистских движений. Сегодня такой антизападный и антиамериканский дискурс локализован уже не только в мусульманском, но и конфуцианском (прежде всего в КНР) мире.
Интересно отметить, что в 80-е годы произошла парадоксальная рокировка носителей антизападных настроений. В первые десятилетия деколонизации политические элиты освободившихся стран были ориентированы на проведение модернизации, то есть ликвидацию социально-политических и экономических отличий своих стран от "эталонных" западных структур. Носителями традиционалистских настроений при этом оставались малограмотные неэлитные группы населения (широкие народные массы по старорежимной терминологии). В восьмидесятые годы, когда элиты стран Востока все чаще поворачиваются лицом к традиционным историческим ценностям своих культур, народные массы, напротив, подверглись широкой, хотя и поверхностной вестернизации, главным образом на уровне своих потребительских преференций.
Именно идейный, концептуальный вызов западным ценностям, подкрепленный экономическими успехами стран АТР, и позволяет говорить о не просто геополитическом перераспределении баланса сил в пользу Востока, но именно о грядущей попытке цивилизационного реванша исламской и конфуцианский культур.
Роль военно-технического сотрудничества
в изменении баланса сил между Востоком и Западом
Вслед за первыми признаками фундаментальных изменений в балансе финансово-экономической мощи и в восприятии политическими элитами стран Востока западной цивилизационной модели как эталонной, последовали усилия государств АТР по ликвидации военного и, что еще важнее, военнотехнологического отставания от ведущих стран Запада.
С начала 90-х годов КНР, а затем государства АСЕАН приступили к реализации военных реформ, направленных на модернизацию их вооруженных сил и создание современных компактных, мобильных армий, обладающих большой огневой мощью, вместо старых полуиррегулярных и полутерриториальных массовых народных армий, выполняющих скорее полицейские и административные функции.
Одновременно в торговле продукцией военного назначения появились качественно новые моменты: страны АТР приступили к закупкам не просто оружия и боевой техники, но элементов технологии их производства, или даже полных лицензий. Нефтедобывающие капиталоизбыточные государства Ближнего и Среднего Востока в то же время подписали ряд контрактов на закупку не просто ультрасовременных вооружений, но таких его видов, которые еще находились в стадии НИОКР или предпроизводства. В качестве примеров такого рода можно привести контракты на поставку Францией танков Leclerc в ОАЭ и фрегатов La Fayette в Саудовскую Аравию и истребителей Mirage 2000-5 в Катар. В настоящее время на тендере в АбуДаби на поставку 60-80 истребителей для ВВС ОАЭ Францией выставлены самолеты Rafale, поступление которых в авиацию самой Франции ожидается на ранее, чем в 2002 году. Россия на тот же тендер выставила Су-35, закупки которого ВоенноВоздушными силами РФ вообще пока не рассматриваются по финансовым соображениям. Кроме того, недавно прошла информация о продаже Индии 40 многофункциональных истребителей Су-30, которые также пока не поступают на вооружение российской авиации. Сложилась парадоксальная ситуация. Если в годы холодной войны сверхдержавы передавали своим клиентам в Третьем мире в основном устаревшее вооружение, то после ее окончания начались продажи самых современных систем. Более того, некоторые виды вооружений поступают покупателям одновременно с поставками в армии стран-экспортеров, а самолеты Rafale, Су-30 и Су-35 окажутся на вооружении импортеров, возможно, даже раньше, чем у производителей этих типов оружия.
