Игорь Мусский - 100 великих зарубежных фильмов
Стиль этого фильма, как уже отмечалось, был ориентирован на каммершпиль. По правилам каммершпиля в «Последнем человеке» соблюдался закон «трёх единств». Вот что говорил в связи с этим Мурнау (1 апреля 1927 года): «Простота. Простота и ещё раз простота — вот в чём будет суть фильмов завтрашнего дня. Нам непременно следует отвлечься от всего, что выходит за пределы кино, „очиститься“ от бессмыслицы, банальностей, от всего инородного — трюков, гэгов, выкрутасов, трафаретов, чуждых кинематографу и заимствованных со сцены или из книг. Благодаря этому-то и были созданы те немногие фильмы, что вышли на уровень подлинного искусства. Именно это пытался сделать я в „Последнем человеке“. Надо стремиться достичь максимальной простоты и неизменной верности чисто кинематографической технике и сюжетам».
В «Последнем человеке» никто не говорит, но не потому, что фильм немой. Просто авторы сумели выстроить события таким образом, что всё было понятно без слов. Съёмочная камера играла такую же роль, как карандаш в руках художника. Оператор Карл Фрейнд использовал съёмки под определёнными углами, добиваясь выразительных планов. Когда швейцар одет в ливрею, важный и самодовольный, камера превращает его, снимая снизу, почти в живой монумент, когда же он лишается ливреи, напротив, верхними ракурсами прижимает маленького человека к земле. Есть сцены, где камера приходит в движение, как бы совмещаясь со взглядом старика, и тогда зрители видят мир через его восприятие. Изобретательно построена сцена опьянения швейцара, снятая качающейся камерой.
Весь фильм снимался в павильоне. Даже городская улица с магазинами, широкими тротуарами и проезжей частью была построена по эскизам художника. В таких условиях Фрейнд мог экспериментировать, используя для этого самые различные приспособления. И Карл Майер переписал весь сценарий с учётом движения камеры. По словам художника по декорациям Роберта Херльта, камеру иногда укрепляли на животе Фрейнда, а иногда она парила в воздухе, закреплённая на лесах, или двигалась вперёд вместе с оператором на тележке.
Выразительные возможности съёмки с движения помогли создателям фильма передать сложные психологические переживания главного героя «Последнего человека» и сделать это с такой силой, что они перерастали в подлинную трагедию «маленького» человека, потерявшего своё привычное место в жизни.
По замыслу Карла Майера, панорамирование должно было стать средством выражения психического состояния героев. Никогда прежде возможности панорамной съёмки не были использованы настолько полно. Восторженный зритель, молодой журналист Марсель Карне, так описал в 1929 году это революционное новшество: «Установленная на тележке, камера скользила, поднималась, парила или пробиралась туда, где это было необходимо по сценарию. Она участвовала в действии, становилась персонажем драмы. Мы больше не видели актёров, прилипших к объективу, — теперь он заставал актёров врасплох, когда они меньше всего ожидали этого».
Премьера фильма состоялась 23 декабря 1924 года в Германии. «Последний человек» повсеместно оценивался как шедевр.
Однако в Соединённых Штатах прокат фильма оказался затруднённым, поскольку любой американец, зная, что швейцар зарабатывает меньше, чем сторож в уборной, не видел причин для отчаяния героя. Но это не помешало картине Мурнау, получившей в США название «Последний смех», быть признанной одной из лучших картин года.
Художественные достоинства и новаторские приёмы выдвинули фильм «Последний человек» на одно из первых мест в истории мирового киноискусства. Решением жюри Международной выставки в Брюсселе 1958 года он был включён в число двенадцати лучших фильмов «всех времён и народов».
«ЗОЛОТАЯ ЛИХОРАДКА»
(The Gold Rush)
Производство: «Юнайтед артистс», США, 1925 г. Автор сценария и режиссёр Ч. Чаплин. Оператор Р. Тотеро. Художник Ч. Холл. В ролях: Ч. Чаплин, М. Суэйн, Т. Мюррей, Д. Хейл, М. Уайт, Б. Морриси, Г. Бергман, С. Сэнфорд и др.
Чарлз Чаплин прекрасно помнил, когда именно его осенил замысел «Золотой лихорадки» — первой комедии для «Юнайтед артистс». В одно воскресное утро сентября или октября 1923 года Дуглас Фэрбенкс и Мэри Пикфорд пригласили его позавтракать. Закончив трапезу, он взял в руки стереоскоп, и одна из картинок — бесконечная цепочка старателей, привлечённых на Клондайк «золотой лихорадкой» 1898 года, одолевает перевал Чилкут — произвела на него особенно сильное впечатление. На обратной стороне фотографии кратко описывались опасности и трудности, которые приходилось преодолевать на этом перевале.
«Наконец-то я нашёл тему, способную дать пищу моему воображению! — восклицает Чаплин в автобиографии. — Тут же у меня возникло множество идей, и я принялся придумывать комедийные ситуации, из которых начали постепенно вырисовываться контуры сюжета. Как ни парадоксально, но в процессе создания комедии смешное рождается из трагического; вероятно, потому, что смех — это вызов судьбе: мы смеёмся, сознавая свою беспомощность перед силами природы… смеёмся, чтобы не сойти с ума. Я прочёл книгу об отряде Доннера, который по пути в Калифорнию сбился с дороги и был застигнут бураном в горах Сьерра-Невады. Из ста шестидесяти человек остались в живых только восемнадцать — почти все погибли от голода и холода. Некоторые не остановились перед людоедством, поедая мертвецов, другие варили мокасины, чтобы как-нибудь обмануть голод. И вот эта жуткая трагедия подсказала мне один из самых смешных эпизодов фильма. Изнемогая от голода, я варю свой башмак и съедаю его, обсасывая гвозди, словно косточки нежного каплуна, а шнурки уписываю, как итальянские спагетти. Моему же товарищу, теряющему рассудок от голода, кажется, что я курица, и он пытается съесть меня.
Полгода я был занят придумыванием комедийных ситуаций и начал снимать фильм без сценария, чувствуя, что сюжет постепенно сложится сам на этом материале».
3 декабря 1923 года Чаплин представил для регистрации авторских прав «пьесу в двух эпизодах» под условным названием «Золотая жила». Маленького Чарли на каждом шагу подстерегают опасности — бездонные пропасти, дикие звери, но он выходит победителем из столкновений с окружающей жестокой средой.
В течение декабря и января Чаплин развил на студии бешеную деятельность, готовясь к съёмкам «северной картины», как её теперь называли. Команда художника Холла возводила сложные декорации для начальных эпизодов. Чаплину требовалась огромная видовая циклорама с горами на заднем плане, а перед ней — «снежная равнина» из смеси муки и соли. Снимать фильм должны были Роланд Тотеро и Джек Уилсон.
На роль ведущей актрисы Чаплин утвердил Лилиту Макмюррей, сыгравшую в «Малыше» Ангела искушения. Лилите было пятнадцать лет и девять месяцев. 2 марта 1924 года с ней подписали контракт за 75 долларов в неделю. Актрисе дали псевдоним Лита Грей.
Чаплин приступил к съёмкам 8 февраля. Он начал с эпизода, когда Чарли, заплутавшись в снежной пустыне, натыкается на лачугу, хозяин которой, золотоискатель Чёрный Ларсен, встречает его весьма неприветливо. Когда же в хижине появляется ещё один золотоискатель, Большой Джимми (Мак Суэйн), Чёрный Ларсен пытается выставить непрошеных гостей за дверь. Чарли, однако, никак не удастся исполнить его приказ, потому что буран каждый раз задувает его обратно в лачугу. Роль Ларсена с отменным темпераментом сыграл актёр варьете Том Мюррей.
Голод вынуждает случайных сожителей искать выхода из положения. Бросают жребий, кому идти на поиски припасов. В путь отправляется Чёрный Ларсен. Вскоре муки голода, которые терзают оставшихся, становятся нестерпимыми. Чарли варит в кастрюльке на железной печке один из своих башмаков. Большой Джимми забирает себе кожаный верх, а Чарли достаётся жёсткая подошва, утыканная гвоздями.
Муки голода ещё более усиливаются, у Большого Джимми начинаются галлюцинации: Чарли представляется ему упитанным курчонком, и Джимми едва его не съедает.
Эпизод с поеданием башмака занял три съёмочных дня и потребовал шестьдесят три дубля. Чаплин импровизировал по ходу съёмки. Бутафорские башмак и шнурки слепили из лакрицы, и оба актёра, по слухам, испытали на себе все неудобства её послабляющего действия.
В эпизоде превращения Чарли в курчонка Чаплин начинал кадр в обычном костюме Бродяги, затем в какой-то момент изображение шло в затемнение и камеру останавливали. Чаплин быстро натягивал костюм курчонка. Плёнку перематывали к началу затемнения. Затем камеру запускали по новой, изображение выходило из затемнения, и Чаплин один к одному повторял только что отснятые движения. Таким путём изображение Чарли и изображение курчонка полностью совмещались на плёнке, так что казалось, будто они переходят друг в друга. С помощью этого же приёма курчонок превращался обратно в Чарли.
