Дмитрий Самин - 100 великих памятников
Шли годы. Москва развивалась и разрасталась. Число ее жителей с каждым годом заметно возрастало. Нагрузка на пассажирский транспорт все увеличивалась. По Генеральному плану развития Москвы 1935 года Триумфальные ворота было решено снести.
Однако тресту «Мосразборстрой» поручили не ломать Триумфальную арку, как это обычно делалось тогда, а аккуратно разобрать на отдельные части, с тем, чтобы можно было позднее снова собрать. Большую уникальную работу по фиксации Триумфальных ворот проделали сотрудники музея архитектуры. Они тщательно их измерили, многократно зарисовали с разных точек, зафиксировали на фотопленку. Руководил этой научно-исследовательской работой архитектор Н.Н. Соболев, впоследствии известный архитектор-реставратор, заслуженный работник культуры РСФСР. Чугунный декор перевезли и разместили на открытом воздухе у Северных ворот и перед папертью Большого Собора.
В 1962 году, в связи с празднованием 150-летия Бородинского сражения, было решено восстановить Триумфальные ворота. В 1965 году Мосгорисполком поручил Главному архитектурно-планировочному управлению Москвы разработать проект и составить необходимую для этого документацию.
Было решено воздвигнуть Триумфальные ворота на широком Кутузовском проспекте, который одним своим концом сливается с Новым Арбатом, а другим — с Можайским шоссе.
На Кутузовском проспекте Триумфальные ворота воздвигнуты не случайно. Именно здесь осенью 1812 года французский император с нетерпением ожидал посланцев Москвы с ключами от города. Однако, как известно, в тот день 2 сентября 1812 года он так и не дождался желанных ключей от непокоренных москвичей.
Восстанавливали Триумфальные ворота без двух павильонов кордегардии, так как в новых условиях ворота являлись уже Монументом Славы, Памятником триумфа Победы. Они стали в один ряд с уже имеющимися памятниками и мемориалами Отечественной войны 1812 года— Бородинским полем. Поклонной горой, «Кутузовской избой», панорамой «Бородинское сражение».
6 ноября 1968 года Триумфальная арка пережила свое второе рождение. Трудом проектировщиков, реставраторов и строителей был восстановлен, пожалуй, самый грандиозный московский памятник в честь победы русского народа в Отечественной войне 1812 года.
Александровская колонна
(1834г.)
Идея установки в Петербурге триумфальной колонны принадлежит французскому зодчему Монферрану.
Анри Луи Огюст Рикар де Монферран родился 23 января 1786 года во Франции в Шайо, предместье Парижа. Отец его был учителем верховой езды, потом директором Королевской академии в Лионе. Мать, итальянка, была дочерью торговца.
1 октября 1806 года Огюст поступает в Королевскую специальную школу архитектуры. Однако занятия там совпали с началом наполеоновских войн. Монферран был призван в конногвардейский полк, направленный в Италию для охраны завоеванных территорий.
В том же году после участия в бою он получил чин сержанта, был ранен в бедро и голову и, оставив службу в армии в 1807 году, возвратился в Школу архитектуры. В последние годы учения служил в ведомстве генерального инспектора архитектуры города Парижа Ж. Молино. После окончания Школы архитектуры Монферран в 1813 году вновь надел военный мундир и, сформировав роту, присоединился к армии под Дрезденом. Отличившись в сражении при Арно, Монферран был награжден орденом Почетного легиона и получил чин старшего квартирмейстера.
После отречения Наполеона в апреле 1814 года Монферран оставляет армию, возвращается в Париж и снова работает у Молино, ведя наблюдение за строительными работами.
Монферрану уже тридцать лет, процесс формирования художественных идеалов завершился, а он ещё ничего не построил по собственным проектам. Озабоченный этими мыслями, он в 1814 году воспользовался пребыванием в Париже Александра I и поднес ему папку своих проектов.
Огюст рассчитывал заинтересовать императора победившей державы установкой в России «триумфальной колонны, посвященной Всеобщему миру», и представил проект этой колонны, состоящей из трех частей: основания с пьедесталом, тела колонны и венчающей колонну фигуры Александра І в античных одеждах.
Идея понравилась, но заказа на ее воплощение Монферран не получил. Переехав в Россию в 1816 году, он большую часть своего времени был занят проектированием и строительством Исаакиевского собора. Между тем после смерти Александра I, желая утвердить деяния предшественника, Николай I счел необходимым создать памятник на площади перед Зимним дворцом.
«Размышляя предварительно о месте, которое для него было предназначено, — писал Монферран, — мне было легко понять, что скульптурный памятник, каковы бы ни были его пропорции, никогда не удастся согласовать с окружающими его обширными зданиями». Решительно отказавшись от скульптурного изображения, зодчий приступил к проектированию памятника, задумав его в виде четырехгранного обелиска из цельного куска гранита, приближающегося по своим пропорциям к египетским обелискам времен Среднего царства.
Вот как обосновал сам архитектор выбор идеи мемориального памятника: «Памятники — это всегда открытая страница, где народ может черпать во все времена знания о прошедших событиях, проникаться справедливой гордостью при виде замечательных примеров, которые ему завещаны славными предками… Граждане будут больше любить города, обогащенные памятниками, которые им будут напоминать о славе Отчизны».
Вскоре пришлось отказаться и от мысли установить на Дворцовой площади обелиск. Главная причина заключалась в том, что он не соответствовал характеру архитектуры ансамбля площади, который формировался в связи с постройкой Главного штаба и приобретал черты завершенности, несмотря на разновременность и стилистическую неоднородность входящих в него зданий.
Эспланада трех площадей: Исаакиевской, Адмиралтейской и Дворцовой с величавыми зданиями Зимнего дворца и Адмиралтейства, просторов Невы и громады Исаакиевского собора требовала для своего равновесия иной по характеру вертикали. Монферран окончательно утвердился в мысли, что такой доминантой должна стать колонна, которая не превышала бы по высоте шпиль Адмиралтейства и купол Исаакиевского собора, но была соразмерна Дворцовой площади и являлась необходимым композиционным элементом в пространственной структуре архитектурного ансамбля центральных площадей города. Речь шла о том, чтобы создать монумент, достойно отвечающий цели акцентировать центр Дворцовой площади.
Обдумывая архитектурное, пластическое решение монумента, Монферран в поисках возможных прототипов вновь обратился к историческим аналогиям. Его внимание привлекла римская колонна Траяна. Считая колонну Траяна непревзойденным образцом по совершенству формы и внутренней гармонии, он писал: «Колонна Траяна, этот наиболее прекрасный образец, созданный людьми в этом роде, естественно представлялся моему уму, и я должен был и в дальнейшем, подобно тому, как это сделали в Риме в отношении колонны Антонина, а в Париже с колонной Наполеона, постараться насколько возможно приблизиться к прекрасному античному образцу».
Другой французский архитектор Ж. Лемер тоже находился под сильным влиянием художественного образа колонны Траяна и в 1806— 1810 годах установил в Париже колонну Славы высотой 43 метра на Вандомской площади. Поскольку колонна Славы в то время была самым высоким памятником такого типа, то Монферран решил превзойти ее по высоте.
Несмотря на все восхищение римской колонной, Монферран считал недопустимым полное повторение античного образца, он хотел придать колонне оригинальное звучание: «Я заменил спиральные скульптуры этого памятника монолитным стержнем 12 футов в диаметре (3,66 метра) и 84 фута высотою (25,56 метра), высеченным из гранитной глыбы, на которую я обратил внимание во время частых поездок в Финляндию в последние 13 лет». Кроме того, его решение не было лишено и практичности: «Глыба красного гранита, не имеющая недостатков, способная получить наилучшую полировку, не уступающая ни в чем самому лучшему граниту Востока, находится в карьере Пютерлакса, около Фридрихсгама, на том самом месте, откуда были извлечены 48 гранитных колонн Исаакиевского собора».
Вот что пишут в своей книге о французском архитекторе А.Л. Ротач и О.А. Чеканова: «Приняв решение оставить монумент гладким, без рельефных композиций, Монферран большое внимание уделил построению наиболее точной и правильной формы стержня колонны. Соотношение верхнего и нижнего диаметров, очертания наружного контура, отношение основания к общей высоте — все это требовало самой тщательной проработки. Но самым главным был вопрос выбора кривой утонения стержня колонны. Для достижения наиболее совершенной формы стержня все крупнейшие архитекторы, начиная с Витрувия, предлагали свои способы утонения. Архитекторы эпохи Возрождения Виньола и А. Палладио считали, что на одну треть своей высоты колонна имеет цилиндрическую форму, затем получает некоторое утолщение, после чего происходит постепенное утонение ствола. В каждом случае такие построения производились с помощью расчетов.
