Юрий Абрамов - 100 Великих Книг
«Человеческая комедия», как замыслил ее Бальзак, имеет сложную структуру. Прежде всего, она подразделяется на три разновеликие части: «Этюды о нравах», «Философские этюды» и «Аналитические этюды». По существу же все главное и великое (за небольшим исключением) сосредоточено в первой части. Именно сюда входят такие гениальные произведения Бальзака, как «Гобсек», «Отец Горио», «Евгения Гранде», «Утраченные иллюзии», «Блеск и нищета куртизанок» и др. В свою очередь, «Этюды о нравах» делятся на «сцены»: «Сцены частной жизни», «Сцены провинциальной жизни», «Сцены парижской жизни», «Сцены военной жизни» и «Сцены сельской жизни». Некоторые циклы остались неразвернутыми: из «Аналитических этюдов» Бальзак успел написать только «Физиологию брака», а из «Сцен военной жизни» — авантюрный роман «Шуаны». А ведь писатель строил грандиозные планы — создать панораму всех наполеоновских войн (представьте многотомную «Войну и мир», но написанную с французской точки зрения).
Бальзак претендовал на философский статус своего великого детища и даже выделил в нем специальную «философскую часть», куда среди прочих вошли романы «Луи Ламбер», «Поиски Абсолюта», «Неведомый шедевр», «Эликсир долголетия», «Серафита» и самый известный из «философских этюдов» — «Шагреневая кожа». Однако при всем уважении к бальзаковскому гению следует совершенно определенно сказать, что великого философа в собственном смысле данного слова из писателя не получилось: его знания в этой традиционной сфере духовной жизни хотя и обширны, но весьма поверхностны и эклектичны. Зазорного здесь ничего нет. Тем более что Бальзак создал свою собственную, не похожую ни на какую другую, философию — философию человеческих страстей и инстинктов.
Среди последних самый главный, по бальзаковской градации, — это, конечно, инстинкт обладания. Безотносительно от того, в каких конкретных формах он проявляется: у политиков — в жажде власти; у дельца — в жажде наживы; у маньяка — в жажде крови, насилия, угнетения; у мужчины — в жажде женщины (и наоборот). Безусловно, Бальзак нащупал самую чувствительную струну человеческих побуждений и поступков. Данный феномен в разных своих аспектах раскрыт в различных произведениях писателя. Но, как правило, все аспекты, как в фокусе, концентрируются в любом из них. Некоторые же воплощаются в неповторимых бальзаковских героях, становятся их носителями и олицетворением. Таков Гобсек — главное действующее лицо одноименной повести — одного из знаменитейших произведений мировой литературы.
Имя Гобсека переводится как Живоглот, но именно во французской вокализации оно стало нарицательным и символизирующим жажду наживы ради самой наживы. Гобсек — капиталистический гений, он обладает поразительным чутьем и умением увеличивать свой капитал, безжалостно растаптывая при этом человеческие судьбы и проявляя абсолютный цинизм и аморализм. К удивлению самого Бальзака, этот высохший старикашка, оказывается, и есть та фантастическая фигура, которая олицетворяет власть золота — этой «духовной сущности всего нынешнего общества». Впрочем, без названных качеств капиталистические отношения не могут существовать в принципе — иначе это будет совершенно другой строй. Гобсек — романтик капиталистической стихии: ему доставляет истинное наслаждение не столько получение самой прибыли, сколько созерцание падения и коверкания человеческих душ во всех ситуациях, где он оказывается подлинным властелином людей, попавших в сети ростовщика.
Но Гобсек — и жертва общества, где царствует чистоган: он не ведает, что такое любовь женщины, у него нет жены и детей, он понятия не имеет, что такое доставлять радость другим. За ним тянется шлейф из слез и горя, разбитых судеб и смертей. Он очень богат, но живет впроголодь и готов перегрызть горло любому из-за самой мелкой монетки. Он — ходячее воплощение бессмысленной скупости. После смерти ростовщика в запертых комнатах его двухэтажного особняка обнаруживается масса прогнивших вещей и протухших припасов: занимаясь под конец жизни колониальными аферами, он получал в виде взяток не только деньги и драгоценности, но всевозможные деликатесы, к которым не притрагивался, а все запирал на замок для пиршества червей и плесени.
Бальзаковская повесть — не учебник по политэкономии. Безжалостный мир капиталистической действительности писатель воссоздает через реалистически выписанные персонажи и ситуации, в которых они действуют. Но без портретов и полотен, написанных рукой гениального мастера, наше представление о самом действительном мире было бы неполным и бедным. Вот, к примеру, хрестоматийная характеристика самого Гобсека:
Волосы у моего ростовщика были совершенно прямые, всегда аккуратно причесанные и с сильной проседью — пепельно-серые. Черты лица, неподвижные, бесстрастные, как у Талейрана, казались отлитыми из бронзы. Глаза, маленькие и желтые, словно у хорька, и почти без ресниц, не выносили яркого света, поэтому он защищал их большим козырьком потрепанного картуза. Острый кончик длинного носа, изрытый рябинами, походил на буравчик, а губы были тонкие, как у алхимиков и древних стариков на картинах Рембрандта и Метсу. Говорил этот человек тихо, мягко, никогда не горячился. Возраст его был загадкой «…» Это был какой-то человек-автомат, которого заводили ежедневно. Если тронуть ползущую по бумаге мокрицу, она мгновенно остановится и замрет; так же вот и этот человек во время разговора вдруг умолкал, выжидая, пока не стихнет шум проезжающего под окнами экипажа, так как не желал напрягать голос. По примеру Фонтенеля он берег жизненную энергию, подавляя в себе все человеческие чувства. И жизнь его протекала так же бесшумно, как сыплется струйкой песок в старинных песочных часах. Иногда его жертвы возмущались, поднимали неистовый крик, потом вдруг наступала мертвая тишина, как в кухне, когда зарежут в ней утку.
Несколько штрихов к характеристике одного героя. А у Бальзака их были тысячи — по нескольку десятков в каждом романе. Он писал денно и нощно. И все же не успел создать все, что замыслил. «Человеческая комедия» осталась незавершенной. Она сожгла и самого автора. Всего планировалось 144 произведения, не написано же — 91. Если задасться вопросом: какая фигура в западной литературе XIX века самая масштабная, мощная и недосягаемая, затруднений с ответом не будет. Это — Бальзак! Золя сравнивал «Человеческую комедию» с Вавилонской башней. Сравнение вполне резонное: и впрямь — есть в циклопическом творении Бальзака нечто первозданно-хаотическое и запредельно-грандиозное. Разница только одна:
Вавилонская башня рухнула, а «Человеческая комедия», построенная руками французского гения, будет стоять вечно.
67. ДИККЕНС
«ПОСМЕРТНЫЕ ЗАПИСКИ ПИКВИКСКОГО КЛУБА»
«Посмертные записки Пиквикского клуба» были написаны, казалось бы, по чистой случайности. Юмористический роман был задуман как серия пояснительных текстов к рисункам, посвященным спортивным приключениям нескольких джентльменов. Однако в ходе печатания романа отдельными выпусками литературный текст приобретал все большее значение и, наконец, вылился в грандиозную комическую эпопею.
В центре романа — ставшая всемирно известной фигура благодушного чудака мистера Пиквика, комического мыслителя и неудачливого, но трогательного благодетеля человечества, вокруг него группируются в качестве членов организованного им «клуба»: влюбчивый толстяк Тампен, горе-спортсмен Уинкль, несостоятельный поэт Снограсс; к ним присоединяется в качестве слуги мистера Пиквика Сэм Уэллер, шутник и балагур, носитель народной юмористической мудрости.
Сказочно-благородные и бескорыстные взаимоотношения «пиквикистов» резко контрастируют с окружающим их миром буржуазной реальности и образуют внутри этого мира нечто вроде странствующей идиллии. Но комические герои Диккенса, при всех своих внешних несовершенствах, становятся носителями оптимистической веры писателя в лучшие качества человека и в то же время оказываются средством косвенной критики буржуазного мира. В главах о выборах в городке Итенсуилле Диккенс выступает с критикой буржуазного парламентаризма, системы подкупов и обмана, сопутствующей «демократическим» выборам.
Создавая портреты судейских чиновников, он обличает бюрократизм и взяточничество. Острыми по своему социальному звучанию являются эпизоды, связанные с пребыванием мистера Пиквика в тюрьме. И все же общий тон «Записок» определяется жизнерадостным весельем, светлым оптимизмом, стихией беззаботного юмора. Присущее раннему Диккенсу романтическое начало проявилось в утопической картине счастливого существования милых и бескорыстных людей. Благополучно устраиваются судьбы героев. Царит атмосфера веселья, торжествуют принципы гуманности. Диккенс славит доброту, отзывчивость, человечность. Автору романа было всего 25 лет (1837 год).
