Коллектив авторов - 100 великих украинцев
Исходя из таких общефилософских положений, Г. Сковорода утверждает моральный идеал праведного мудреца, не стремящегося к призрачным благам материального мира, но ощущающего и постигающего внутреннюю, софийную сущность всех трех миров. С таким мироощущением у него сопрягаются влюбленность в природу, высокая оценка дружбы и постоянное углубление в тайны символического мира.
Украинский мудрец не отрицал положительной роли научно-технических открытий и изобретений или усовершенствования общественно-политического строя, но считал, что, пока человек сам не возьмется за самосовершенствование, все блага мира сего принципиально не изменят его судьбы. Счастье человека в его руках, а люди несчастны оттого, что в погоне за ложными ценностями пренебрегают подлинными.
Г. Сковорода принадлежал к тому типу мудрецов, которым удалось в повседневной жизни воплотить свое понимание блага, истины и красоты. Жизненным идеалом для странствующего философа были Сократ и апостолы, но личности подобного плана мы знаем и в Индии (Будда), и во всех других великих цивилизациях. Их жизненной задачей было не открытие какого-то нового принципа или построение оригинальной, чем-то существенно отличающейся от всех других, философской системы, а приобщение к высшим истинам бытия для практического воплощения их в своей повседневной жизни. И это свое жизненное призвание Г. Сковорода в полной мере и с честью выполнил.
Баал-Шем-Това
(около 1700–1760)
хасид, каббалист, целитель
В течение многих веков Правобережная Украина и Подолия, Галиция и Волынь были оживленнейшими центрами еврейской культурно-религиозной жизни. В Бердичеве и Бродах, Дубно и Тульчине, многих других городах и местечках проживали тысячи еврейских семей, имелись синагоги и школы, даже своеобразные религиозные «академии» — ишеботы, где получали образование будущие раввины.
Синагога Баал-Шем-Товы.
Евреи составляли один из важнейших компонентов экономической жизни украинских земель уже в средние века, и в последующие столетия их роль в хозяйственной жизни только возрастала. Однако в социально-культурном отношении жизнь еврейских общин была достаточно замкнутой и отличалась большим консерватизмом. Раввинат, благодаря своей талмудической учености и умению толковать старозаветные тексты Библии, пользовался в среде единоверцев огромным влиянием. Но излишне строгое следование букве религиозного закона подчас выхолащивало сам дух вероучения, хотя библейские тексты могли быть интерпретированы не только сухо и формально, но и образно, аллегорически.
Символическое истолкование библейского текста издревле было принято в кругах каббалистов — представителей мистического направления в иудаизме, которое окончательно сформировалось в Испании в XIII веке. Социальные противоречия и религиозные разногласия в еврейских общинах усилились в первые десятилетия XVIII века после прекращения войн и восстаний, терзавших долгое время Речь Посполитую, и при усилении влияния просветительской светской культуры.
Снова стали слышны голоса тех, кто предвещал скорый приход Мессии — спасителя еврейского народа. Они и их сторонники стремились приблизить его появление праведной жизнью, путем строжайшего, бескомпромиссного соблюдения религиозных предписаний, основанного на глубоком духовном их переживании. Таких людей стали называть «хасидами» (благочестивыми). Обычно они принадлежали к числу выпускников ишеботов, не сумевших устроиться в жизни и находившихся в духовной, а то и личной оппозиции к более практичным и удачливым представителям раввината. Они собирались в группы ученых-книгочеев, представители которых, часто будучи людьми неприкаянными и экзальтированными, переходили из общины в общину, выступая с проповедями и поучениями перед народом.
В такой социально-культурной среде и начинал свою деятельность прославленный еврейский мистик и богослов рабби Исраэль бен Элизер, которого его последователи звали Баал-Шем-Това — «добрый чудотворец» (сокращенная форма — Бешт, как его тоже нередко называли). С его именем связывают становление хасидизма как определенного направления мистического иудаизма, имеющего многочисленных последователей и в наши дни во многих странах мира.
Личность этого человека, как и большинства других основателей религиозных учений, была овеяна легендами уже при его жизни, потому исследователям последующих поколений не так-то легко выявить в многочисленных рассказах о нем крупицы достоверных сведений. К тому же Баал-Шем-Това почти не оставил после себя литературных произведений, за исключением нескольких сохранившихся писем-посланий.
Трудно даже определить, что же, собственно, было новым в проповедях Бешта по сравнению с тем, что проповедовали близкие ему по духу другие иудейские праведники того времени (называвшиеся «цадиками»). Своей популярностью и последующей жизнью в памяти народа Баал-Шем-Това был, судя по всему, обязан не оригинальности своего учения, а высоким моральным качествам и редкому обаянию личности.
Меджибожская крепость.
Родился наш герой около 1700 года в одном из местечек Подолии в бедной семье. Получив полагавшееся еврейскому мальчику религиозное образование в хедере, сухая талмудическая наука которого мало соответствовала его мечтательной душе, он стал пробовать свои силы в различных видах занятий. Сменил несколько профессий — был некоторое время сторожем в синагоге, резником и корчмарем. При этом с юных лет Бешт приобщился к каббалистической премудрости, к которой официальный раввинат относился с подозрительностью, но в общем достаточно терпимо. Он внимательно изучал заумные «рукописи Ари» и осваивал искусство «творить чудеса» при помощи каббалистических заклинаний.
Каббалистика была неразрывно связана с магией и целительством, так что молодой человек, до того, как открыться еврейскому народу в качестве пророка, примерно с тридцатилетнего возраста практиковал как «баал-шем» — каббалист-знахарь, исцелявший недуги при помощи всевозможных заговоров, заклинаний, амулетов и прочих магических средств. Эту практику, соответствующую современному понятию «психотерапия», он не оставлял и в последующие годы, когда уже выступал в роли религиозного учителя.
Переходя из общины в общину по небольшим городкам Украины, наш герой общался со многими каббалистами-книжниками, которые часто вели благочестивую аскетическую жизнь. В их среде Баал-Шем-Това и формировался как проповедник и мыслитель. Но после женитьбы он поселился в глухом селе среди Карпатских гор, где его все чаще стали посещать мистические прозрения. Затем некоторое время он с семьей провел в галицком городке Тлусте, где, по преданиям его последователей, начал готовиться к проповеднической миссии.
По мере того, как Бешт становился все более самостоятельным и утверждался в собственном религиозном предназначении, наметилось расхождение его позиции с представлениями большинства хасидов старшего поколения. В отличие от них, молодой человек не связывал благочестие с аскетическим образом жизни, но, напротив, полагал, что высшая праведность должна непосредственно присутствовать в повседневной жизни людей. Благочестивый человек должен не уклоняться от мирских проблем, а как бы просвечивать и преображать обыденность, ежеминутно способствовать приближению людей к Богу, чем бы они в данный момент ни занимались.
Такая установка в чем-то перекликается с отношением к миру японских дзен-буддистов, причем духовный параллелизм между хасидскими притчами, проанализированными в XX веке выдающимся еврейским религиозным философом Мартином Бубером, и дзеновскими коанами вполне очевиден.
Когда Бешту исполнилось 36 лет, он, осознав свое религиозное призвание и, будучи уже достаточно известным в еврейских общинах Подолии и других украинских земель, «открылся миру» как пророк и учитель жизни, самобытный и цельный проповедник хасидской веры иудейских праведников. Странствуя по Галиции, Подолии и Волыни, он одновременно проповедовал и чудотворным образом лечил, используя для этого страстные молитвы. Прославился он и как предсказатель. Когда к нему обращались с просьбой поведать будущее, он раскрывал наугад каббалистическую книгу «Зогар» и начинал толковать первый попавшийся на глаза отрывок, отталкиваясь от которого сообщал, что ожидает его собеседника. Согласно легендам, предсказания были точны и правдивы, но если будущее предвещало недоброе, Бешт всегда умел утешить человека.
Поселившись в местечке Меджибож (теперь Хмельницкой области), он приобрел в середине XVIII века огромную популярность среди самых широких слоев украинского еврейства, сочетая в себе целителя, каббалиста-книгочея и учителя праведности. К нему отовсюду стекались многочисленные последователи, число которых к концу его жизни достигало уже 40 тысяч. Бешт говорил, что истинное спасение — не в талмудической учености, а в сердечной преданности Богу, в непосредственной и искренней вере в Него.
