Юрий Абрамов - 100 Великих Книг

Над своей Главной книгой Гете трудился, по существу, всю жизнь, в общей сложности около шести десятилетий: первые наброски были сделаны еще в студенческие годы, последние исправления — за месяц до смерти, последовавшей в 1832 году. Первоначально существовал так называемый «Пра-Фауст», уничтоженный самим автором. Затем публиковались разные фрагменты. В 1808 году увидела свет 1-я часть великой книги. Затем последовала творческая пауза, и лишь с 1825 года Гете активно приступает к работе над 2-й частью, которая была опубликована уже после смерти (в тот же год) гениального поэта.

Современники ждали окончательной версии «Фауста» почти четверть века. Ныне он воспринимается как цельное произведение, в органичном единстве обеих частей, пронизанных общей идеей. Несмотря на кажущуюся хаотичность и несвязность отдельных сцен и вставных эпизодов, здесь нет ни одного лишнего камня — от начального Посвящения, которое приводило в восторг Шиллера, до последнего аккорда — заключительного двустишия о Вечной женственности, которое породило непрерывную череду философских интерпретаций и поэтических подражаний — от европейских романтиков до русских символистов.

В процессе работы над, как он сам выразился, «главным делом» жизни и творчества Гете сформулировал идейный стержень великой драматической эпопеи:

Идеальное стремление проникнуть в природу и прочувствовать ее целостно.

Появление духа как гения мира и действия.

Спор между формой и бесформенным.

Предпочтение бесформенного содержания пустой форме.«…»

Наслаждение жизнью личности, рассматриваемое извне.

В смутной страсти — первая часть.

Наслаждение деятельностью вовне. Радость созидательного созерцания красоты — вторая часть.

Внутреннее наслаждение творчеством…

Главными носителями и выразителями данных идей выступают две центральные и вроде бы полярные фигуры — Фауст и Мефистофель. Казалось бы, два живых воплощения Добра и Зла. Но нет! Фауст — вовсе не ходячая добродетель, в 1-й части в конечном счете именно он — первопричина множества смертей — и Маргариты — своей возлюбленной, и ребенка — плода их тайной любовной связи, и усыпленной навсегда матери Маргариты, и ее брата, убитого в поединке. Столько смертей — и все ради удовлетворения минутной похоти.

И все же Фауст — носитель духа величайшего борца — за Жизнь, за Истину, за Любовь, за Бессмертие! Его творческие искания направлены прежде всего на преодоленивание существующего нетерпимого положения. Он стремится вырваться за пределы порочного круга Лжи. Спасением от утраты веры в жизнь, людей, знание может быть только любовь:

Не расстравляй мне язвы тайной.В глубоком знанье жизни нет —Я проклял знаний ложный свет,А слава… луч ее случайныйНеуловим. Мирская честьБессмыслена как сон… Но естьПрямое благо: сочетанье Двух душ…

Не менее противоречив и величественней в этом своем противоречии Мефистофель. Да, он — дьявол, исчадье ада, его цель — завладеть душой Фауста. Но он же — носитель здорового скептицизма, живой диалектики:

Я отрицаю все — и в этом суть моя,Затем, что лишь на то, чтоб с громом провалиться,Годна вся эта дрянь, что на земле живет…

Таким образом, Мефистофель — носитель разрушающего начала — одновременно и созидательная сила, ибо разрушает он старое, отжившее, на месте которого тотчас же возникает новое более прогрессивное. Отсюда и творческо-диалектический лозунг Мефистофеля: «Я вечно хочу зла и вечно творю благо». Он не столько стремится напакостить, сколько следует самим объективным и далеко не идеальным законам человеческого бытия, подстраиваясь под темные страсти и страстишки окружающего люда и, в первую очередь, конечно, своего якобы антипода — Фауста. На самом же деле, по большому счету, по заложенной в них диалектической сущности они — если не близнецы-братья, то уж наверняка две стороны одного и того же неискоренимого противоречия стержня всей жизненной коллизии.

А кто ближе самому автору? Похоже, оба. С одинаковой самоотверженностью он вложил душу в обоих. Ибо истина — не в разрыве полярных противоположностей, а в их соединении, что и выражает реальное борение как источник всякого развития.

Сюжет «Фауста» хрестоматийно прост. Познавший все, во всем разочаровавшийся и переполненный тоской старик-ученый (Фауст) решает раз и навсегда покончить с жизнью, приняв яд, — но тут появляется дьявол-искуситель (Мефистофель) и предлагает сделку: он вернет старику молодость, вкус к жизни, исполнит любое его желание, но взамен, разумеется, придется отдать душу. Причем дьявол не торопит — Фауст сам решит — но лишь достигнув высшего блаженства, — что пришла пора отдавать долг:

Едва я миг отдельный возвеличу,Вскричав: «Мгновение, повремени!» —Все кончено, и я твоя добыча,И мне спасенья нет из западни.Тогда вступает в силу наша сделкаТогда ты волен, — я закабален.Тогда пусть станет часовая стрелка,По мне раздастся похоронный звон.

Соглашаясь на коварное предложение, Фауст вовсе не так уж прост и наивен, как может показаться поначалу. Носитель высшей философской мудрости, он прекрасно понимает: остановки не будет, ибо движение вечно. Знает это и Гете. Потому-то в финале душа достигшего наконец высшего счастья и умершего Фауста не переходит в безраздельное владение Мефистофеля. За нее идет борьба между силами света и тьмы, добро побеждает зло, а дьявол остается ни с чем. Общий итог великого творения Гете лучшее подтверждение сказанному:

Все быстротечное — Символ, сравненье.Цель бесконечная Здесь — в достиженье.Здесь заповедность Истины всей.Вечная женственность Тянет нас к ней.

Но между появлением Мефистофеля, заключением сделки, обретением молодости в 1-й части и смертью (а по существу — шагом в бессмертие, в вечную загробную жизнь) во 2-й части — еще долгая, богатая незаурядными событиями жизнь героя. На его пути, воссозданном поэтическим гением Гете, два Светоча любви — Маргарита и Елена Прекрасная. Первая — невинная и хрупкая девушка (при знакомстве с Фаустом ей 14 лет), живая и трепетная, как полевой цветок. Вторая — символ женской притягательности и неисчерпаемой чувственности, однако далеко не образец супружеской верности: напомним, что за свою полную приключений жизнь Елена сменила не одно брачное ложе, окончательно перессорила Олимпийских Богов и стала причиной долгой и кровопролитной Троянской войны. И все же в памяти людской она осталась идеалом красоты и наслаждения, которого и пожелал достичь Фауст, естественно, не в абстрактном, а в чувственно-материализованном виде.

С помощью всемогущего Мефистофеля Фауст стал последним по счету любовником Елены. И все же подлинную славу Гете и всей немецкой литературе принес образ Маргариты (Гретхен). История обольщенной и погубленной девушки традиционна для мировой культуры, включая фольклор. В «Фаусте» найдено нетрафаретное решение этой трагически-неувядающей темы. Ужаснувшись в содеянном, Фауст пытается спасти осужденную к отсечению головы возлюбленную, вызволить ее из камеры смертников. Сцена в тюрьме — одна из вершин поэтического гения Гете.

Однако спасение Гретхен произошло не с помощью нечистой силы, а при участии Божественного провидения. Спасенная на небесах, Маргарита в финале трагедии возвращается к своему неверному возлюбленному в виде бестелесной души из свиты Богоматери. Более того, она становится провожатой в эмпирей души Фауста, вырванной из лап дьявола, подобно тому, как это ранее произошло с Беатриче в Дантовом «Рае».

В итоге своих мучительных исканий и странствий по реальным и ирреальным мирам Фауст наконец приходит к выводу, что самое прекрасное, из-за чего стоит жить и не страшно умереть, — это служение людям. К построению справедливого и гармонически прекрасного общества он и приступает:

Вот высший и последний подвиг мой!Я целый край создам обширный, новый,И пусть мильоны здесь людей живут,Всю жизнь в виду опасности суровой,Надеясь лишь на свой свободный труд«…»Я предан этой мысли! Жизни годыПрошли не даром, ясен предо мнойКонечный вывод мудрости земной:Лишь тот достоин жизни и свободы,Кто каждый день идет за них на бой!Всю жизнь в борьбе суровой, непрерывнойДитя, и муж, и старец пусть ведет,Чтоб я увидел в блеске силы дивнойСвободный край, свободный мой народ!Тогда сказал бы я: мгновенье,Прекрасно ты, продлись, постой!И не смело б веков теченьеСледа оставленного мной!В предчувствии минуты дивной тойЯ высший миг теперь вкушаю свой.

Как и все великие произведения, «Фауст» философски афористичен. Одна-две строки выражают в нем глубочайшую мысль, которую порой не способен кратко сформулировать толстый схоластический фолиант. Это относится и к знаменитому афоризму о несовместимости пустого теоретизирования и живой многоцветной жизни: «Теория, мой друг, сера, но вечно зелено древо жизни». Это относится и к великому лозунгу самого Гете, вложенному им в уста Фауста, который и поныне повторяют все преобразователи мира: Im Anfang war die Tat! — Вначале было дело!