Николай Дорожкин - Путешественники
За время пребывания в этих местностях экспедиция два раза подверглась нападению тангутов и голыков – представителей местных племен. В первый раз бивуак атаковали два конных отряда, но были отбиты. Несмотря на понесённый урон, «тангуты» не оставляли своих намерений. Чтобы показать наглецам, с кем они имеют дело, Пржевальский решился перехватить инициативу, несмотря на отсутствие семерых казаков, отправленных на склад. Четырнадцать русских путешественников сами атаковали лагерь противника! Навстречу им высыпало триста верховых, но при сокращении дистанции до выстрела разбойники пустились наутек.
В другой раз человек 300 конных тангутов атаковали стоянку Пржевальского на берегу открытого им озера Русского. Как это выглядело, описал сам начальник экспедиции:
«Гулко застучали по влажной глинистой почве копыта коней, частоколом замелькали длинные пики всадников, по встречному ветру развевались их суконные плащи и длинные черные волосы… Словно туча неслась на нас эта орда, дикая, кровожадная… С каждым мгновением резче и резче выделялись силуэты коней и всадников… А на другой стороне, впереди нашего бивуака, молча с прицеленными винтовками стояла наша маленькая кучка – четырнадцать человек, для которых не было иного исхода, как смерть или победа…».
Нападающие были встречены залпами, но продолжали скакать, и только когда их главарь, под которым была убита лошадь, побежал назад, вся шайка, повернула в сторону и спряталась за ближайший увал. «Тут они спешились и открыли пальбу по путешественникам, стоявшим на ровном месте. Тогда, оставив на бивуаке шестерых, Пржевальский отправился выбивать тангутов из их убежища. Последние встретили их пальбой, которая, впрочем, скоро затихла, и, когда нападающие взобрались на увал, оказалось, что тангуты бросили свою позицию и скрылись за следующим увалом. Но и отсюда они были выбиты; а в то же время другой отряд, бросившийся на бивуак, был отражён» (М.А. Энгельгардт).
Перевалив хребет Баян-Хара-Ула (водораздел истоков Хуанхэ и Янцзы), отряд Пржевальского очутился в высокогорной стране, где склоны круты, а вершины высоки и труднодоступны. Вернувшись к Цайдаму, Пржевальский открыл на юго-западе узкий, но мощный хребет Чиментаг. За ним, далеко на юге, был обнаружен гигантский хребет Аркатаг. После четвёртой экспедиции карта Центральной Азии обогатилась ещё многими названиями: Долина Ветров, хребты Загадочный (ныне – Пржевальского), с вершиной (7720 м) «Шапка Мономаха», Московский, Русский и примыкающий к нему Музтаг (вершина 7282 м), озеро Незамерзающее (солёное, расположенное на высоте 3867 м).
Четвёртое путешествие Пржевальского было последним. В 1888 году вышла его последняя работа «От Кяхты на истоки Желтой реки».
Путешествие длиной в 15 лет
Всего в области Центральноазиатского плоскогорья путешественник провёл 9 лет, 2 месяца и 27 дней, пройдя в своих экспедициях более 30 тысяч вёрст (32 тысячи километров). Подводя общий научный итог четырёх экспедиций Н.М. Пржевальского в Центральной Азии, М.А. Энгельгардт писал:
«Крупнейшими из его географических открытий были: исследование горной системы Куэнь-Лунь, хребтов Северного Тибета, бассейнов Лобнора и Кукунора и истоков Желтой реки… система горных хребтов Куэнь-Лунь… до исследований Пржевальского она была известна только по имени и изображалась в виде почти прямой черты; благодаря его экспедициям прямолинейный Куэнь-Лунь точно ожил, выяснились его важнейшие изгибы, он расчленился на отдельные хребты, связанные горными узлами и разъединенные глубокими долинами».
Открытие хребта Алтынтаг сразу выяснило общее очертание Тибетской ограды, имеющей вид отлогой дуги, изогнутой к северу. Затем были исследованы восточная часть системы (Наныпань), в которой Пржевальским открыты хребты Северно– и Южно-Тэтунгский, Южно-Кукунорский, Гумбольдта и Риттера; центральный Куэнь-Лунь, колоссальное сплетение хребтов, до Пржевальского абсолютно неизвестных (Бурхан-Будда, Го-Ши-ли, Толай, Шуга и Хоросай, хребты Марко Поло, Торай, Гарынга, хребты Колумба и Цайдамский, хребты Пржевальского, Московский и Тогуз-Дабан; западный Куэнь-Лунь, состоящий из хребтов Русского, Кэрийского и гор Текелик-Таг. В этих хребтах нередки отдельные вечно заснеженные вершины, одетые грандиозными ледниками, как, например, гора Царя-Освободителя, горы: Кремль, Джинри, Шапка Мономаха и другие. Таким образом, заполнилось огромное пространство от Памира до истоков Желтой реки – загадочная область, с давних пор интересовавшая географов и подававшая повод к разнообразным, более или менее произвольным гипотезам относительно вида поверхности внутренней Азии.
Исследование северной части Тибета – также из крупнейших географических открытий. Пржевальский дал общее описание этого плоскогорья – единственного в мире по высоте и громадности, – открыл и исследовал ряд хребтов, разбросанных на нем (хребет Куку-Шили и его продолжение Баян Хара, хребет Думбуре, Котин, Тян-Ля и отдельные снеговые вершины Джома, Дарзы, Меду-кун), и открытием вечно заснеженной группы Самтын-Кансыр сомкнул свои исследования с английскими, указав на связь Северно-Тибетских гор с Трансгималайскими.
Озеро Лобнор было им исследовано в двух путешествиях. Пржевальский определил его истинное положение, форму, величину; нанес на карту его притоки, из коих один, Черчен-Дарья, до него был вовсе неизвестен, а другой, Тарим, образующий своими разветвлениями и рукавами довольно сложную сеть, изображался неверно. Обширное озеро Кукунор, известное дотоле лишь по преданиям, принадлежит теперь к числу наиболее известных азиатских озер. Как и Лобнор, оно представляет остаток когда-то огромного бассейна, существовавшего еще в недавнюю геологическую эпоху.
Первый из европейских путешественников, Пржевальский пробрался к верховьям Жёлтой реки, исследовал котловину Одон-Тала, в которой она берет начало, и показал, что она слагается из двух рек, которые, соединившись, вливаются в озеро Экспедиции и следующее за ним озеро Русское.
Далее, им были исследованы наименее доступные участки великой Гоби: пустыня Восточного Туркестана с ее оазисами, пустыни Ордоса и Алашань, южная окраина Гоби от города Калгана до Дынь-Юань-Ина, и центральная часть ее от Алашани до Кяхты. Во всех перечисленных пустынях до него не проходил ни один европеец; кроме того, он пересек Гоби и по другим направлениям, в местностях, уже затронутых отчасти прежними исследователями. В общем, его путешествия дали нам замечательно полную картину великой азиатской пустыни: ее орографии, оазисов, колодцев, озер и ключей; своеобразной флоры и фауны и оригинального климата.
Ему же всецело принадлежит исследование обширного плоскогорья Цайдама, замкнутого со всех сторон хребтами Куэнь-Луня. Это – не вполне пересохшее дно огромного бассейна/ следы которого сохранились в виде соленых озер и болот. Пржевальский исследовал и нанес на карту эти озера/ главную артерию Цайдама – реку Баянгол, его оазисы, урочища и прочее.
Наконец из менее крупных открытий его упомянем об исследовании озера Далайнор в юго-восточной Монголии, реки Урунгу и озера Улюнгур в Джунгарии, верховьев Янцзы-цзян, хребтов Иншаня и Алашаня, течения Желтой реки ниже верховьев и прочее…».
Пионер и ученый
Эти открытия поставили имя Пржевальского в один ряд с именами величайших путешественников-географов. Однако путешественник-географ является только пионером, открывающим для науки неведомые области, но для него самого наука не существует. Например, для Стэнли, Ливингстона и других исследования флоры и фауны были чем-то не очень серьёзным. «Постоянные серьезные заботы мешали нам заниматься пустяками», – наивно заявлял Стэнли по поводу собирания коллекций. В Пржевальском соединялись оба типа: пионер и ученый. Любовь к дикой, привольной жизни, жажда сильных ощущений, опасностей, новизны сделали из него путешественника-пионера и авантюриста; страстная любовь к природе и в особенности к тому, что живёт, дышит, движется, – сделали его ученым-путешественником, которого немцы сравнивают с Гумбольдтом.
Зоологические исследования его имеют одинаково важное значение для географии животных, систематики и биологии. Они выяснили состав среднеазиатской фауны, дали возможность разбить ее на частные зоологические области, определить их границы и отношение к фауне уже исследованных областей. Для систематики имеют огромное значение множество новых видов и любопытных местных форм, привезенных им из Азии. Достаточно упомянуть о диком верблюде и яке, о лошади Пржевальского, вызвавшей в свое время фурор среди дарвинистов, о тибетском медведе-пищухоеде, о новых видах антилоп, диких баранов, леммингов, сурков, о множестве новых птиц, рыб, ящериц, насекомых и прочего. Не ограничиваясь собиранием коллекций, он наблюдал жизнь животных. Он составил целые монографии о верблюде, яке, тибетском медведе и других, исследовал пути пролета птиц в Центральной Азии. Им собрано 15–16 тысяч экземпляров растений 1700 видов. В материалах профессора Б.Ф. Поршнева есть сведения о том, что Пржевальский слышал о существовании в дебрях Центральной Азии загадочного примата, которого сейчас называют «снежным человеком», но в книгах самого путешественника об этом не упоминается.
