Владимир Новиков - Зарубежная литература древних эпох, средневековья и Возрождения
А та между тем просит Меркурия объявить, так сказать, вселенский розыск Психеи, огласив всем людям и божествам ее приметы. Но Психея в это время и сама уже подходит к чертогам своей неукротимой и прекрасной свекрови, решив сдаться ей добровольно и робко надеясь на милосердие и понимание.
Но надежды ее напрасны. Венера жестоко насмехается над несчастной невесткой и даже избивает ее. Богиню, кроме всего, бесит уже сама мысль о перспективе стать бабушкой: она собирается помешать Психее родить дитя, зачатое от Амура: «Брак ваш был неравен, к тому же, заключенный в загородном поместье, без свидетелей, без согласия отца, он не может считаться действительным, так что родится от него незаконное дитя, если я вообще позволю тебе доносить его».
Затем Венера дает Психее три невыполнимых задания (ставшие затем «вечными сюжетами» мирового фольклора). Первое из них — разобрать несметную кучу ржи, пшеницы, мака, ячменя, проса, гороха, чечевицы и бобов — Психее помогают выполнить муравьи. Так же, с помощью добрых сил природы и местных божеств, справляется она и с остальными повинностями.
Но и Амур тем временем страдал в разлуке с любимой, которую уже простил. Он обращается к своему отцу Юпитеру с просьбой разрешить этот «неравный брак». Главный Олимпиец созвал всех богов и богинь, велел Меркурию немедленно доставить Психею на небо и, протянув ей чашу с амброзией, сказал: «Прими, Психея, стань бессмертной. Пусть никогда Купидон не отлучается из объятий твоих и да будет этот союз на веки веков!»
И была сыграна на небе свадьба, на которой весело плясали все боги и богини, и даже Венера, уже к тому времени подобревшая. «Так надлежащим образом передана была во власть Купидона Психея, и, когда пришел срок, родилась у них дочка, которую зовем мы Наслаждением».
Впрочем, Зевса можно понять: во-первых, он был не совсем бескорыстен, ибо за согласие на этот брак попросил Амура подыскать ему на Земле очередную красавицу для любовных утех. А во-вторых, как мужчина, не лишенный вкуса, он понимал чувства сына…
Этот трогательно-трагический рассказ Луций услышал от пьяной старухи, которая вела хозяйство в пещере разбойников. Благодаря сохранившейся способности понимать людскую речь, превращенный в осла герой узнал множество и других удивительных историй, ибо почти непрерывно находился в пути, на коем попадалось ему немало искусных рассказчиков.
После множества злоключений, постоянно меняя хозяев (преимущественно — злых и лишь изредка — добрых), Луций-осел в конце концов спасается бегством и оказывается однажды на уединенном Эгейском побережье. И тут, наблюдая рождение Луны, восходящей из моря, он вдохновенно обращается к богине Селене, носящей множество имен у разных народов: «Владычица небес! Совлеки с меня образ дикого четвероногого, верни меня взорам моих близких <…> Если же гонит меня с неумолимой жестокостью какое-нибудь божество, пусть мне хоть смерть дана будет, если жить не дано!» И царственная Исида (египетское имя Селены-Луны) является Луцию и указывает путь к спасению. Не случайно именно эта богиня в античном мире всегда связывалась со всеми таинственными действами и магическими превращениями, ритуалами и мистериями, содержание коих было известно лишь посвященным. Во время священного шествия жрец, заранее предупрежденный богиней, дает несчастному возможность наконец вкусить розовых лепестков, и на глазах восхищенно-экзальтированной толпы Луций вновь обретает человеческий облик.
Приключенческий роман завершается главой, посвященной религиозным таинствам. И происходит это вполне органично и естественно (ведь речь все время идет о превращениях — в том числе и духовных!).
Пройдя через серию священных обрядов, познав десятки таинственных посвящений и в конце концов возвратившись домой, Луций вернулся и к судебной деятельности адвоката. Но ,в более высоком звании, чем был ранее, и с добавлением священных обязанностей и должностей.
Ю. В. Шанин
Гай Арбитр Петроний ( gaius petronius arbiter) ? - 66
Сатирикон (Satiriconus seu Сеnа trimalchionis) - Плутовской роман
Текст первого известного в мировой литературе авантюрного (или плутовского) романа сохранился лишь фрагментарно: отрывки 15-й, 16-й и предположительно 14-й главы. Нет начала, нет и конца, А всего, по-видимому, было 20 глав…
Главный герой (от его имени ведется повествование) — поднаторевший в риторике неуравновешенный юноша Энколпий, явно неглупый, но, увы, небезупречный человек. Он скрывается, спасаясь от кары за ограбление, убийство и, самое главное, за сексуальное святотатство, навлекшее на него гнев Приапа — очень своеобразного древнегреческого бога плодородия. (Ко времени действия романа культ этого бога пышно расцвел в Риме. В изображениях Приапа обязательны фаллические мотивы: сохранилось много его скульптурою)
Энколпий с подобными ему друзьями-параситами Аскилтом, Гитоном и Агамемноном прибыли в одну из эллинских колоний в Кампании (область древней Италии). В гостях у богатого римского всадника Ликурга они все «переплелись парочками». При этом тут в чести не только нормальная (с нашей точки зрения), но и чисто мужская любовь. Затем Энколлий и Аскилт (еще недавно бывшие «братцами») периодически меняют свои симпатии и любовные ситуации. Аскилт увлекается милым мальчиком Гитоном, а Энколпий приударяет за красоткой Трифэной…
Вскоре действие романа переносится в поместье судовладельца Лиха. И — новые любовные переплетения, в коих принимает участие и хорошенькая Дорида — жена Лиха, В итоге Энколпию и Гитону приходится срочно удирать из поместья.
По дороге лихой ритор-любовник забирается на корабль, севший на мель, и умудряется там стащить дорогую мантию со статуи Исиды и деньги рулевого. Затем возвращается в поместье к Ликургу.
…Вакханалия поклонниц Приапа — дикие «шалости» Приаповых блудниц… После многих приключений Энколпий, Гитон, Аскилт и Агамемнон попадают на пир в дом Трималхиона — разбогатевшего вольноотпущенника, дремучего неуча, мнящего себя весьма образованным. Он энергично рвется в «высший свет».
Беседы на пиру. Рассказы о гладиаторах. Хозяин важно сообщает гостям: «Теперь у меня — две библиотеки. Одна — греческая, вторая — латинская». Но тут же обнаруживается, что в его голове самым чудовищным образом перепутались известные герои и сюжеты эллинских мифов и гомеровского эпоса. Самоуверенная заносчивость малограмотного хозяина безгранична. Он милостиво обращается к гостям и в то же время, сам вчерашний раб, неоправданно жесток со слугами. Впрочем, Трималхион отходчив…
На громадном серебряном блюде слуги вносят целого кабана, из которого внезапно вылетают дрозды. Их тут же перехватывают птицеловы и раздают гостям. Еще более грандиозная свинья начинена жареными колбасами. Тут же оказалось блюдо с пирожными: «Посреди него находился Приап из теста, держащий, по обычаю, корзину с яблоками, виноградом и другими плодами. Жадно накинулись мы на плоды, но уже новая забава усилила веселье. Ибо из всех пирожных при малейшем нажиме забили фонтаны шафрана…»
Затем три мальчика вносят изображения трех Ларов (боги-хранители дома и семьи). Трималхион сообщает: их зовут Добытчик, Счастливчик и Наживщик. Чтобы развлечь присутствующих, Никерот, друг Трималхиона, рассказывает историю про солдата-оборотня, а сам Трималхион — про ведьму, похитившую из гроба мертвого мальчика и заменившую тело фофаном (соломенным чучелом).
Тем временем начинается вторая трапеза: дрозды, начиненные орехами с изюмом. Затем подается огромный жирный гусь, окруженный всевозможной рыбой и птицей. Но оказалось, что искуснейший повар (по имени Дедал!) все это сотворил из… свинины.
«Затем началось такое, что просто стыдно рассказывать: по какому-то неслыханному обычаю, кудрявые мальчики принесли духи в серебряных флаконах и натерли ими ноги возлежащих, предварительно опутав голени, от колена до самой пятки, цветочными гирляндами».
Повару в награду за его искусство разрешалось на некоторое время возлечь за столом вместе с гостями. При этом слуги, подавая очередные блюда, обязательно что-то напевали, независимо от наличия голоса и слуха. Танцоры, акробаты и фокусники тоже почти непрерывно развлекали гостей.
Растроганный Трималхион решил огласить… свое завещание, подробное описание будущего пышного надгробия и надпись на нем (собственного сочинения, естественно) с детальнейшим перечислением своих званий и заслуг. Еще более этим умилившись, он не может удержаться и от произнесения соответствующей речи: «Друзья! И рабы — люди: одним с нами молоком вскормлены. И не виноваты они, что участь их горька. Однако, по моей милости, скоро они напьются вольной воды, Я их всех в завещании своем на свободу отпускаю<,..> Все это я сейчас объявляю затем, чтобы челядь меня теперь любила так же, как будет любить, когда я умру».
