Валерий Маруга - Преступники и преступления. Законы преступного мира. 100 дней в СИЗО
Боярков решительно вошел в квартиру и прямо с порога начал строгую индивидуально-воспитательную беседу.
— Вы что это вытворяете? По какому праву? Кто вам позволил нарушать общественный порядок?
— Он нас прирезать хочет! — завизжала теща. — Кричит, что шеи посворачивает и ноги повыдергивает!
— Что?! Гражданин Трошкин, вы знаете, что угроза убийством — это статья сто Уголовного кодекса, которая предусматривает наказание в виде лишения свободы на срок до одного года?! — вопрошал Боярков, заложив руки за спину.
Затем так же строго и официально обратился к его супруге:
— Вы подтверждаете его намерение совершить убийство?
— Да, да, этот ирод на все способен! Убьет, ей-богу, убьет! Заберите его, ради бога!
— Так-с, слышали гражданин Трошкин? Собирайтесь! Тюрьма за вами плачет! Ждет не дождется!
— Щас, — тихо и внятно ответил протрезвевший Василий, — только переоденусь.
Зашел в комнату, закрыл за собой дверь, вышел на балкон и с завывающим криком «пропадите вы все пропадом!» перевалился через перила. Его тело глухо шмякнулось об асфальт, оросив его густой темно-красной кровью.
На следующий день Боярков, как обычно, прибыл на службу выбритым, отутюженным и подтянутым. Лишь темные круги под глазами и плотно сжатые побелевшие губы выдавали скованность и напряжение. До самого вечера он не проронил ни единого слова. Так прошло еще два дня. Словоохотливый и поучающий старший инспектор превратился в бессловесного истукана.
На исходе третьих бессонных суток Боярков представил прокурору города свой рапорт с просьбой привлечь его к уголовной ответственности за убийство гражданина Трошкина.
Круг замкнулся. Заболевание Бояркова оказалось более чем серьезным. После обследования и лечения в психиатрической клинике ему пришлось уволиться из органов по болезни с диагнозом «гебефреническая форма шизофрении».
… Непросто из чиновника сделать милиционера. Да и ни к чему все это.
ДВЕ ПАРЫ В ОДНОЙ ПОСТЕЛИ
Помощник заместителя председателя облгосадминистрации Степан Гурак недоумевал, теряясь в догадках. Шеф адресовал ему уже пятую жалобу на аморальное поведение директора тлустенского коллективного сельхозпредприятия «Прогресс» Ракоеда и главного ветврача этой же организации Митька.
«Неужели опять загуляли? Ведь обещали остепениться, слово давали…» — бубнил про себя Гурак, заполняя командировочное удостоверение в злополучный поселок самого отдаленного района области. Его недоумение сводилось к следующему: еще два года назад у Ракоеда появилась пылкая интимная связь с женой Митька Зиной. Главный ветеринар, пытаясь спасти свою репутацию, жаловался вплоть до главы областной администрации.
Причем писал гневные письма не один, а совместно со сгоравшей от ревности супругой Ракоеда Галиной. Но однажды, разгоряченные эротическим творчеством, их души настолько сблизились, что тела воссоединились, а руки переплелись. Они так страстно бросились друг к другу, так крепко обнялись, что все гадкое прошлое мгновенно улетучилось, уступая место неудержимому и сладострастному текущему моменту…
И вот, спустя целых шесть месяцев, новое возмущенное послание из Тлустого. Теперь уже морально стойкие односельчане спешили уведомить областное начальство о непристойном поведении обеих развратных пар. Сообщали, что почти ежедневно по вечерам Ракоед направляется к жене Митька, а тот — к его супруге. Часто встречаются посреди улицы, прикуривают друг у друга и даже ведут беседы типа:
— Ты куда?
— Да твою половину хочу проведать, дома сидеть что-то невмоготу.
— А я к твоей зайду на часок. Лады?
— Лады…
* * *На этот раз Степан Гурак особенно тщательно брал объяснения у всех сексуальных партнеров. Проявил неуемное старание, проводя длинные и нудные собеседования, намереваясь если не искоренить, то хотя бы затушевать позорные действия ответственных работников поселка. Но безрезультатно. Ракоед только раздражался, нервно сопел и все мычал себе под нос:
— Да кому какое дело…
А Митько — тот вообще довольно твердо заявил:
— Да мы это, наверное, обменяемся женами да и все. Сколько можно…
Ну а их любвеобильные половины на все вопросы и увещевания дотошного и сверхлюбопытного представителя областного центра только слегка краснели и кокетливо пожимали плечами. Никто из них не пытался раскаяться и пообещать, что впредь такого легкомыслия больше не допустит.
Короче, по итогам выводов Гурака и Ракоеда и Митька сняли с занимаемых должностей, дабы впредь такой разврат не возымел распространяющегося соблазна на поселок и его близлежащие окрестности. И обоим заклейменным грешникам ничего не оставалось, как заняться мелким бизнесом. Бывший директор начал колесить по Европе в поисках ходового товара, а бывший ветеринар занялся размножением хорошо несущихся кур. Они умело дополняли друг друга, и их семьи материального недостатка не ощущали.
На время отсутствия Ракоеда Митько уверенно хозяйничал в его более просторном подворье и к неописуемому удивлению соседей ему помогали сразу две женщины: своя законная и чужая любимая. А когда Ракоед возвращался, жили все вместе одной большой и дружной семьей, сбивая с толку озабоченных обывателей, которые терялись в пикантных догадках и предположениях. Поговаривали, что в самой большой комнате Ракоедовского дома стоят рядом две двуспальные кровати. Но вот кто, когда и с кем спит, определить никому не удавалось. Тем более что сама Зина как-то призналась своей близкой подруге:
— Ты знаешь, я сама не знаю, с кем сегодня лягу. Зато это так интересно…
* * *И все же никто не верил, что подобное сожительство может длиться долго и беспечно. Вопрос «чем все это закончится?» не сходил с уст всех, кто знал эти необычные семьи. Кое-кто посмеивался, завидуя, а кое-кто и сочувствовал, сожалея. Большинство склонялось к тому, что такая страсть быстро иссякнет и закончится обыденным отступлением супругов на заранее подготовленные позиции — к местам своей изначальной семейной жизни. Однако реальность оказалась страшнее и трагичнее.
Как-то поздним вечером в отсутствие своих общих жен Ракоед с Митьком засиделись допоздна за бутылкой коньяка. Затем пили водку и самогон. Много курили, о чем-то спорили, что-то выясняли и… чего-то не поделили. Свидетелей не было, поэтому остаются лишь предположения на основании последствий разыгравшейся драмы. Видимо, у них возник спор, потом — драка, в пылу которой Митько разрядил свою двустволку в живот Ракоеду. А затем из нее же прострелил себе голову. К утру два окровавленных тела уже не имели признаков жизни.
Зина сразу же после похорон выехала из поселка к своим родственникам в Белоруссию. А Галя два раза пыталась отравиться, попала в психиатрическую клинику с тяжелым неизлечимым диагнозом.
Следствие по фактам смерти не дало ответа на вопрос «зачем и почему?», ибо еще никому в истории криминалистики не удавалось привлечь ревность к уголовной ответственности. А она такое дело — или мучает, или очень мучает. Третьего состояния у ревности не бывает.
ШУТНИК
Чаще всего и более всех ревнуют жены алкашей. Не понимая истинной причины охлаждения своих супругов, они мучаются в догадках и сомнениях: «У него кто-то есть? Есть! А может, их несколько?!»
Роются в карманах захмелевших мужей, ходят к ним на работу, следят в поисках мотивов полнейшего равнодушия к своей женской сущности. И тут происходят самые что ни есть каверзные истории.
Владимир Макивчук без шуток вообще не мог жить, как и без водки, а его жена Галина Павловна юмора не понимала. Но это не останавливало, а, скорее, воодушевляло ее веселого супруга. Выпив лишнего, он любил подремать на диване перед телевизором. Мирно похрапывал, прикидываясь говорящим во сне.
— Валя, Валя, иди, дорогая, ко мне, — бормотал громко и внятно, наблюдая прищуренными глазами за реакцией жены, которая, вслушиваясь, скрипела зубами и швыряла в его сторону все, что попадало под руку.
Однажды пыталась даже задушить. Набросила ему на голову подушку и налегла всем телом. Однако и это не испугало Макивчука, а только подтолкнуло к более изощренным остротам, несмотря на возрастающие физические издержки.
Как-то принес с работы фотоаппарат и пошутил, что это подарок любовницы. Жена без долгих раздумий сбросила его в мусоропровод. В разное время туда же полетели бритвенные принадлежности, одеколон, тенниска.
В тот роковой вечер Володя был не в духе. Уже целый месяц не разговаривал с женой после крупного скандала с взаимными угрозами самоуничтожения. И в очередной раз решил подшутить. Сначала с друзьями крепко выпил, потом отыскал во дворе крупную собаку по кличке Альбина. Одел ей заранее приобретенный ошейник и на поводке потащил домой.
