Лариса Лихачева - Энциклопедия заблуждений. Третий рейх

Что же касается лагерей, расположенных на территории довоенной Германии, прежде всего «Дахау» и «Бухенвальд», то они составляют вторую группу лагерей — классические концлагеря, созданные для содержания в заключении большого количества людей, а не для их истребления. Но не стоит впадать в другую крайность и считать, что в этих лагерях смертность была незначительной. Сотни тысяч погибших в «Дахау» или в других концлагерях предвоенной гитлеровской Германии стали жертвами ужасных санитарных условий и недостатка продовольствия.

Кроме того, не следует думать, что в лагерях, расположенных на территории немецкого государства, не имелось газовых камер. Например, в «Дахау» они были, и долгое время ошибочно считалось, что их главное предназначение — массовые экзекуции. Так, делегация американского Конгресса, обследовав этот лагерь в мае 1945 года, указала, что «помещение, где находилась газовая камера, примыкает с двух сторон к складским помещениям, куда стаскивались после казни трупы в ожидании кремации. В момент нашего посещения склады эти были до верха наполнены мертвыми телами». Комиссия тогда решила, что это были трупы людей, отравленных газом, но впоследствии ее выводы были опровергнуты.

Сегодня с уверенностью можно говорить, что газовые камеры в «Дахау» были, но они никогда не использовались для массовых уничтожений заключенных. Зигмунд Рашер, проводивший в этом лагере медицинские опыты, в 1942 году просил у Гиммлера разрешения использовать газовые камеры для установления с помощью заключенных степени эффективности боевых отравляющих газов.

Кроме «Дахау» подобные установки были обнаружены в женском лагере «Равенсбрюк», в «Ноейнгамме», «Нацвайлер-Штрутхофе», в «Заксенхаузене» и в «Маутхаузене» (Австрия).

Таким образом, даже несмотря на то, что почти все лагеря, созданные нацистами, имели газовые камеры, не все они являлись «фабриками смерти» — только те, которые находились за пределами страны, на оккупированных территориях.

Заблуждение третье. Узниками «кацет» были евреи и другие «расово неполноценные» народы

Над проселками листья, как дорожные знаки,К югу тянутся птицы, и хлеб недожат,И лежат под камнями москали и поляки,А евреи — так вовсе нигде не лежат.

Традиционно считается, что концентрационные лагеря создавались исключительно для содержания евреев, а позже — других «расово неполноценных» народов, таких как цыгане, поляки, украинцы и русские. На самом же деле все было не так однозначно. Даже люди, подходящие под определение «истинных арийцев», могли оказаться в застенках «кацет». Как пишут советские исследователи Д. Мельников и Л. Черная, узники лагерей были разбиты на категории, каждой из которых отводилось свое, четко определенное место в лагерном аду. Приблизительный перечень этих категорий таков: «политические» заключенные, «расово-биологически неполноценные», «антисоциальные элементы», священники, гомосексуалисты… Были среди узников и банальные уголовники. Как правило, именно их руководство лагеря выбирало на роль надсмотрщиков. Таким образом фашисты лишний раз подчеркивали, что любой убийца или насильник ценнее для общества Третьего рейха, нежели «расово нечистый» или несогласный с идеями нацистской партии человек.

Каждая из указанных категорий также не была однородной по составу. Например, в число «политических» узников входили не только коммунисты и социал-демократы, но и «реакционеры» — так нацисты называли людей, которые всего лишь без восторга относились к реформаторским идеям руководства Рейха. В эту же категорию попадали и бывшие нацисты, вступившие в конфликт с партийной верхушкой и покинувшие ряды НСДАП. Кроме того, среди «политических» узников могли оказаться и вовсе случайные люди: любители слушать иностранное радио, болтуны, разоткровенничавшиеся с соседом-стукачом и получившие ярлыки «паникер» и «потенциальный предатель». С началом войны к ним добавились постоянно проживающие в Германии иностранцы, в которых гестапо увидело шпионов и вражеских агентов.

Не менее пестрой была и группа «антисоциальных элементов». Кроме мелких преступников (жуликов, карманников, бродяг) она включала в себя и не относящихся к социальному дну людей. Достаточно было несколько раз не явиться на работу или сменить ее — и человек попадал в число «антисоциальных элементов». В эту же категорию зачислялись личности, оказавшиеся в поле зрения гестапо в результате доноса.

Руководство концлагерей очень гордилось «видовым разнообразием» обитателей «кацет». Когда с проверкой приезжали высшие руководители СС и вермахта, оно старалось показать «товар лицом», устраивая целое представление. Французский историк Жак Деларю в книге «История гестапо» проводит примерный сценарий подобного «перфоманса», проводившегося для высоких гостей лагеря «Дахау»: «Первым выступал уголовник, выбранный из числа убийц или представляемый таковым. Затем шел бывший бургомистр Вены доктор Шмитц, далее — высший офицер чешской армии, а за ними следовали гомосексуалист и цыган. Дальше шел католический епископ или представитель польской церковной знати, а процессию замыкал профессор университета. Посетители прыскали от смеха, восхищенные глубиной «юмора» хозяев…»

Так что не стоит заблуждаться: именно в Третьем рейхе несколько перефразированная русская поговорка «От сумы да от «кацет» не зарекайся» была наиболее актуальной. По универсальности контингента к лагерям смерти приближался разве что сталинский ГУЛАГ…

Заблуждение четвертое. Заключенные лагерей умирали быстро

Нас обрекли на медленную жизнь.Мы к ней для верности прикованы цепями……Мы не умрем мучительною жизнью.Мы лучше верной смертью оживем.

И ни камня, ни песни от жидов не осталось.Только ботиков детских игрушечный ряд…

Немецкие концентрационные лагеря вошли в историю под красноречивым названием «лагеря смерти». Поэтому сложилось мнение, что эти «фабрики смерти» были созданы для того, чтобы физически истреблять армии неугодных нацистам людей или, в крайнем случае, чтобы использовать узников в качестве бесплатной рабочей силы. В действительности же практичные немцы не могли ограничиться только этим и пускали в оборот все, что удавалось получить от заключенных. Оговоримся сразу — речь идет не о мародерствах охранников и конвоиров, а о государственной политике. Такими вопросами в концлагерях занимался специальный орган СС — Главное административно-хозяйственное управление во главе с Освальдом Полем.

Процесс «утилизации» живых людей начинался в тот момент, когда узник попадал в концлагерь. Уже во время санитарной обработки новоприбывших заключенных успевали обобрать. Их одежду и обувь связывали в узлы и передавали в Германский фонд зимней помощи, а представлявшие ценность вещи, такие как часы, кольца, авторучки, оправы от очков, крестики, собирали и отправляли в Имперский банк. Естественно, на этом процесс «стопроцентного использования» узников не заканчивался. Наиболее сильных и квалифицированных из них использовали на производстве: на каменоломнях, шахтах, военных заводах. Как и обычным рабочим, заключенным начисляли зарплату. Естественно, она им не выплачивалась, а переводилась в экономическую службу СС. Финансовые отчеты показывают, что «рабский труд» неплохо обогатил это ведомство. Так, по свидетельствам упоминавшегося выше исследователя Жака Деларю, только за 1943 год денежные вклады СС в Рейхсбанке превысили 100 миллионов марок.

Однако следует учесть, что на самом деле рабочей силы в лагерях смерти было гораздо больше, чем требовалось немецкой экономике. Поэтому очень многие узники оставались «нетрудоустроенными». Но это вовсе не означало, что они проводили свое заключение в праздности. Центральные ворота многих лагерей смерти, в частности «Освенцима», украшала надпись: «Arbeit macht frei», что в переводе означает: «Работа делает свободным». Естественно, свободу большинство узников «кацет» так и не увидело, а вот трудиться по 14–16 часов в сутки им приходилось. Но практически вся эта работа была издевательски бессмысленной и проходила под девизом «Мне не надо, чтоб ты работал, главное — чтоб ты мучался». Людей заставляли переносить с места на места камни, таскать голыми руками острую щебенку и так далее. Порой доходило до идиотизма: сначала узников заставляли копать ямы, а потом — засыпать их. Естественно, от такого «труда» было больше убытков, чем выгоды.