Вячеслав Глазычев - Урбанистика. часть 1
В 1915 г. Геддес опубликовал «Эволюцию города», где идеалистические устремления приобрели форму «города-региона», или «конурбации». Он указал на реальный процесс складывания таких конурбаций в высоко урбанизированных зонах США, Британии, Германии, Франции, отметив при этом, что эта новая реальность все еще осуществляется в корсете «палеотехнических» представлений о городе и ландшафте. Многоречивые тексты Геддеса вряд ли оказали бы заметное влияние на мысль урбанистов, однако благодаря более прагматичным последователям и, прежде всего, Льюису Мамфорду, эти труды обозначили собой начало новой эпохи.
Риверсайд, созданный в прелместье Чикаго по проекту ландшафтного архитектора Олмстеда, опередил европейские опыты «городов-садов» и оказал огромное влияние на Эбенизера Говарда, с именем которого навсегда оказалось связано это понятие. Бросается в глаза крупный масштаб участков под индивидуальную застройку, создание крупного парка и железная дорога, давшая жизнь Риверсайду, когда до массового автомобиля оставалось еще полвека.
Как ни странно на первый взгляд, но первые, полнокровные примеры создания новых городов на периферии городов крупных появились не в Европе, а в США. Отталкиваясь от лондонских парков Джона Нэша и английских курортных городков Бата, Брайтона и Борнмута, блистательный ландшафтный архитектор Фредерик Олмстед, создатель Центрального парка на Манхэттене, а затем парков в нью-йоркском Бруклине и в Монреале, с 1869 г. создавал в предместье Чикаго городок Риверсайд. Линия железной дороги стала здесь единственной прямой, тогда как общий рисунок планировки создан сознательно искривленными улицами, так что более всего напоминает рисунок прожилок на дубовом листе. Через несколько лет тот же Олмстед пытался продать Тихоокеанской Железной дороге новый «органический» проект города Такома (штат Вашингтон), но его элегантная планировка, идеально обыгрывающая рельеф, решительно не соответствовала программе быстрого коммерческого освоения. США пошли иным путем.
Новые пригороды, вроде Риверсайда, были доступны лишь немногим, а резкое разрастание сети общественного транспорта способно не только вывести людей из переуплотненного центра, но и впустить в него множество новых жителей, способных сделать там жизнь невыносимой. Отдавая себе в этом отчет, Комиссия по наемному жилью выдвинула совершенно новую идею. В полном соответствии с американской традицией передоверять регулирование жизни закону, а не исполнительной власти, было предложено ввести нормирование высоты и объема построек. Исполнительный секретарь комиссии Бенджамин Марш предложил воспользоваться опытом германского Франкфурта, так что зонинг – законы о зонировании, определившие жизнь американских городов на столетие вперед, был заимствован из Германии. В 1916 г. Нью-Йорк вводит правило зонирования по использованию и по высотам, одновременно с законом об обязательных отступах ярусов от красной линии при возведении небоскребов, и есть основания утверждать, что эти два закона в совокупности сыграли роль долгоживущего главного архитектора, которого здесь не было никогда.
Крупный бизнес быстро уяснил выгоды жесткого регулирования, позволявшего избавляться от нежелательного соседства промышленных производств или кварталов, переполненных беднотой, и достаточно скоро, в 1923 г. был принят Закон о государственном стандарте зонирования. Дополнение 1927 г. закрепило за генеральным планом статус закона, обязательного к исполнению. Однако сама разработка генерального плана была определена как рекомендуемая, но не обязательная, вследствие чего большинство городских комиссий по городскому планированию так и не получило средств на разработку генплана. Фактически планировочная деятельность и зонинг оказались разобщены и законодательно, и фактически, что во многом предопределило дальнейшую судьбу американского городского планирования.
Архитектор-художник Хью Феррис известен прежде всего своими выразительными рисунками, и мало кто помнит, что эти графические листы являлись всего лишь своего рода плакатами, взывавшими к тому, чтобы был принят закон 1916 г., определивший правила отступа массива зданий от красной линии по высоте.
Город-сад и его метаморфозы
Как мы видим, идея города-сада, пусть и в малом масштабе, была не только выдвинута, но и эффектным образом осуществлена, но, как бывает нередко, эта идея была приклеена к имени Эбенизера Говарда. Приклеена сразу, и столь прочно, что автор изданной в 1898 г. книги, первоначальное название которой, напомним, было «Завтра: мирный путь к социальной реформе», во втором издании 1902 г. дал ей новое название: «Города-сады завтрашнего дня».
Как всегда в истории урбанистики, Говарду можно найти предшественников, среди которых окажутся и утописты Оуэн и Фурье, и Герберт Спенсер, настаивавший на национализации земли, и Петр Кропоткин, подчеркивавший, что развитие техники позволит заменить гигантские заводы малыми мастерскими, и Чарльз Бут, и множество других. К начитанности Говард добавил личный опыт. Он провел молодость в Америке, попробовав свои силы в фермерстве – Акт о свободном заселении дал каждому право на бесплатный участок земли. Он долго жил в Чикаго и видел создание Риверсайда в 15 км от города, который, в начале процесса восстановления после страшного пожара 1871 г., именовали городом-садом. Все это не умаляет значение трудов Говарда. Во-первых, он сумел в небольшой книге соединить множество идей предшественников в оригинальное целое, во-вторых, этот самоучка, который зарабатывал на жизнь как стенографист, был человеком прямого действия.
Хотя книгу Говарда перевели на множество языков и издавали многократно, его чаще всего интерпретировали неверно. Ему приписывали пропаганду в пользу низкой плотности едва ли не сельского расселения, тогда как он стремился достичь высокой плотности жилой среды. Его город-сад смешивали с пригородом-садом, тогда как Говард настаивал на экономической самостоятельности своего поселения. Многие до сих пор полагают, что он стремился к созданию маленького города, а он мыслил в категориях гигантской системы расселения, сцепленной воедино скоростным транспортом. Наконец, ему приписывали механическое манипулирование людьми (что справедливо для Чарльза Бута), тогда как Говард стремился к самоуправляемым сообществам свободных людей. Его считают планировщиком, хотя он постоянно подчеркивал, что все иллюстрации в его книге суть лишь принципиальные схемы, нуждающиеся в разработке профессионалов, и кольцевое построение схем не следует трактовать как генеральный план.
Суть доктрины Говарда – «город-сельское поселение», освобожденное от пороков как традиционного крупного города, так и села. Слова свобода и кооперация на базисной схеме Говарда – не риторическое упражнение, а существо дела. Одна из диаграмм в первом издании, впоследствии не воспроизводившаяся, описывает, каким образом ассоциация горожан, выплачивающих умеренную ренту, способна обеспечить сначала выплату процентов на заемный капитал, затем постепенную выплату основного займа и, наконец, формирование собственного пенсионного фонда и фонда развития системы образования и охраны здоровья. Центральный парк культуры с его общественными зданиями, лесопарк, окруженный остекленным променадом, полосы кварталов односемейных домов, разделенных широкой полосой, в которой следует разместить мастерские и школы, озелененными авеню и бульварами, сбегающимися к центру, – все это для Говарда было лишь очерком основной идеи. Эту идею он начал воплощать в жизнь с энергией и чрезвычайным упорством.
Может быть, основная схема из книги Говарда. В отличие от более скромных концептуалистов, Говард мечтал о создании целостной системы расселения для целых стран, предлагая связать «города-сады» кольцевым каналом, кольцевой железной дорогой, а также радиальными связями, которые должны были объединить канал, шоссейную дорогу и линию подземной железной дороги, устроенной под шоссейной. Без отсылки к Говарду эту идею подхватил Герберт Уэллс, впрочем, отбросив метрополитен.
Говард писал свою книгу для людей с практическим складом ума, рассчитывая на то, что постепенность реализации проекта и его полная независимость от государства привлекут симпатии как социалистически настроенных общественных организаций, так и викторианских предпринимателей, заинтересованных в классовом мире. Менее чем через год после публикации книги Говард создает Ассоциацию городов садов, которая уже в 1900 г. преобразуется в ООО «Первый город-сад», а еще через три года он зарегистрировал Первую компанию города-сада, на заемные средства выкупившую 1500 га в 35 милях от Лондона. С этого началась история города Лечворта, первую тысячу жителей которого составили романтики-интеллигенты, вскоре почти полностью вытесненные «синими воротничками». Желающих разместить в Лечворте предприятия долго не находилось, пока крупный издатель не согласился вынести туда типографию. Город достиг половины намеченной по схеме Говарда численности в 30 тыс. человек только к предвоенному 1938 году и был достроен только к 60-м годам, когда специальная корпорация, созданная решением Парламента, спасла его от поглощения новой спекулятивной застройкой. Подлинную славу Лечворту, фактически затмившую его инициатора, принесло планировочное решение, созданное Раймондом Унвином и его партнером Барри Паркером.
