Непомнящий Николаевич - 100 ВЕЛИКИХ ЗАГАДОК ИСТОРИИ
Диктовала ли это внутренняя обстановка? Ни в малейшей мере. Это не 1920-е — 1930-е гг., когда Сталину приходилось вести ожесточённую борьбу за власть с ленинскими соратниками и в больших количествах требовались вредители и диверсанты. Для поддержания должного порядка вполне достаточно было тех одиночных выборочных расправ, которые регулярно проводились. Была ли такая необходимость перед лицом внешней опасности? Конечно, какой-то риск был, но в общем-то противная сторона разрабатывала доктрины то сдерживания, то отбрасывания, но никак не внезапного нападения, о чём Сталин не мог не знать. Остаётся только одно — он сам готовил какую-то глобальную акцию. Сталин хотел начать ТРЕТЬЮ МИРОВУЮ ВОЙНУ.
Эту версию выдвигают известный писатель и драматург, а также популярный телевизионный рассказчик Эдвард Радзинский и автор ряда бестселлеров Виктор Суворов (настоящая фамилия — Резун), профессиональный разведчик, а затем — перебежчик, заочно приговорённый к смертной казни.
На наш взгляд, эта версия вполне обоснована и позволяет сделать, как минимум, два вывода. Вывод первый. Историческая задача, завещанная коммунистическими пророками, — победа социализма во всемирном масштабе — всё ещё не была выполнена. А момент был достаточно удобный. Советский Союз вооружён до зубов, в том числе атомной бомбой. Накоплен колоссальный военный опыт.
Но сталинским соратникам такие честолюбивые устремления были совершенно чужды. Мечты о Всемирной социалистической республике их меньше всего занимали. Они были готовы довольствоваться тем, что есть (а может, даже и меньшим — предлагал же Берия отказаться от ГДР, что потом явилось одним из пунктов обвинения на его процессе). Дай Бог переварить уже захваченное. И ещё. Как здравомыслящие политики они понимали, что в грядущей термоядерной войне победителей скорее всего не будет. И опять же — эта тенденция блестяще реализуется в дальнейшем. Хрущёв открыто откажется от классического марксистского постулата — утверждения социализма насильственным, вооружённым путём, и провозгласит принцип мирного сосуществования двух систем. Какой бы крамолой это ни звучало на первых порах для марксистско-ленинского уха, этот принцип не только прижился, но и даже под сомнение никогда и никем не ставился. А если это так, то такое намерение Сталина было уже достаточным стимулом для созревания заговора с целью его устранения. Перспектива сгореть в пламени термоядерной войны его приближённых совершенно не устраивала.
И вывод второй. Если Сталин действительно решился на развязывание новой мировой войны, то тогда акция по смещению и отстрелу всего старого его окружения становится не только ещё более вероятной, но и практически неизбежной. Не мог Сталин пойти на такое дело со старой командой. Слишком много они про него знали. Они знали, как жестоко Сталин был обманут Гитлером, видели его растерянность и даже панику в начале войны. Были свидетелями других крупнейших военных промахов и поражений. Поэтому оставалось одно — избавиться от них (а заодно установить в стране атмосферу жесточайшего террора и страха). Здесь уместна определённая аналогия с уничтожением «ленинской гвардии». Те тоже знали подлинную историю революции не понаслышке. Теперь Сталину потребовалось второй раз уничтожить свидетелей истории.
И этому намерению Сталина имеется целый ряд объективных подтверждений. Давно уже в опале Молотов, Ворошилов, Микоян, Каганович. Сталин демонстративно их игнорирует (а некоторых ещё называет английскими или какими-то иными агентами). У Молотова арестована жена по делу ЕАК. В разгар кампании против «космополитов» понижен в должности Маленков. Но особенно шатким стало положение Берии. Он отстранён от руководства и курирования всех правоохранительных (по терминологии того времени «карательных») органов. Через «Мингрельское дело» (дело выходцев из Мингрелии, земляков и выдвиженцев Берии) к нему явно протягивались сталинские щупальца.
Как могли повести себя сталинские соратники в такой ситуации? По-разному. В зависимости от характера, индивидуальных психологических качеств. Одни затаились, как зайцы, покорно ожидания решения своей участи. Другие были способны и на контрмеры, в том числе и на крайние. И здесь мы переходим к следующему пункту нашего расследования — психологической характеристике наших потенциальных подозреваемых.
Начнём с центральной фигуры (не по роли в предполагаемом заговоре — она нам неизвестна, а по значимости в истории) — Хрущёва.
О Хрущёве написаны горы литературы. Психологическая характеристика его хорошо известна (а у старшего поколения — ещё на памяти). В нём причудливо сочетались самые, казалось бы, несовместимые качества — прогрессивные устремления и дремучее невежество, трезвый, практический ум и безудержное прожектёрство, демократизм и откровенное самодурство, практическая смётка и идеализм, святая вера в скорейшее наступление «коммунизьма» (он до конца жизни так и не научился правильно выговаривать это слово). След, оставленный им в истории, тоже противоречив и неоднозначен. Много сделано им хорошего — либерализация общества и освобождение его от страха массовых политических репрессий, реабилитация репрессированных, улучшение материального благосостояния народа (в том числе жилищных условий) и др. Но немало было и откровенной дури — разделение райкомов и обкомов на промышленные и сельскохозяйственные, насаждение кукурузы чуть ли не за Полярным кругом, причём непременно квадратно-гнездовым способом и пр.
В нашу задачу не входит подробный анализ личностных качеств Хрущёва. Отметим лишь те черты, которые представляют интерес для нашего расследования, которые могли сделать его участником антисталинского заговора.
Во-первых, Хрущёв был не робкого десятка. Он обладал способностью на смелые, решительные поступки. Больше того, была в нём даже некоторая авантюристическая жилка, иногда с налётом этакой чисто русской удали. Поэтому при наличии достаточных мотивов и побудительных причин он (в принципе) вполне мог решиться и на такую авантюру.
Вообще всех сталинских соратников по этому признаку можно разделить на две категории (разумеется, с какой-то долей условности). Одни — беспредельно, по-собачьи преданные вождю, безоговорочно оправдывающие любые его поступки (например, Молотов, по некоторым данным — также Каганович). Другие — циничные, расчётливые политики, не верящие ни в Бога, ни в чёрта, готовые в любой момент предать и продать кого угодно, для которых личная преданность Сталину была лишь маской, мимикрией, суровой необходимостью соблюдения правил игры (яркий пример — Берия).
Хрущёв относился к промежуточной категории. На первых порах он был беспредельно ему предан, находился под сильным влиянием его магии, личного обаяния (Сталин, когда хотел, мог быть очень обаятельным; это отмечали многие, особенно иностранцы). Но постепенно началось разочарование, которое со временем перешло в полное неприятие. Хрущёв, конечно, не мог не быть замешанным в сталинских репрессиях (в то время и на таком посту такое было невозможно). Но он искренне жалел репрессированных, многих из которых знал лично и глубоко уважал. И вообще, Хрущёв хотя и был способен на жёсткие поступки (вспомним, например, расстрел рабочих в Новочеркасске), но в целом мстительным и кровожадным не был. Мог, конечно, в горячке наломать дров, но часто впоследствии об этом жалел (например, по многим свидетельствам, будучи на пенсии, он очень сожалел о гонениях на художников и поэтов). Поэтому сталинская жестокость, полное безразличие к судьбам отдельных людей не могла ему импонировать.
И ещё одна очень важная для нас психологическая деталь. В ближайшем сталинском окружении Хрущёв нередко выступал кем-то вроде шута. Люди по-разному относятся к постоянным издёвкам и насмешкам со стороны более сильных. Одни терпеливо их сносят, прощая своему кумиру всё. Тот же Молотов до конца жизни оправдывал буквально все поступки Сталина, даже арест своей жены. Хрущёв был вылеплен из другого теста. Все эти сталинские шутки глубоко его ранили, психологически травмировали. Чаша терпения переполнялась постепенно, внешне ранее ни в чём не выражаясь. Хрущёв не раз рассказывал, какой холодок шёл у него по спине после сталинских шуток типа: «Ну что, расстреляем Микиту или лучше пусть он нам гопака спляшет? Ладно (после некоторого раздумья), пусть спляшет». И Хрущёв плясал. Но всё это откладывалось и накапливалось в глубинах психики, ожидая своего детонатора. Поэтому Хрущёв — кандидатура для предполагаемого заговора весьма подходящая.
Следующая фигура — Берия. О Берии тоже написано предостаточно. Из этих описаний он предстаёт как политик циничный, коварный и беспринципный, как человек жестокий и вероломный, а в быту — безнравственный и развращённый и даже как насильник. Всё это верно. Как и верно то, что Берия вписал (а по своей должности и не мог не вписать) одну из самых мрачных страниц в нашей истории. На его совести немало безвинных жертв и искалеченных судеб. Но будем объективны. Отметим и другие его качества. Берия был бесспорно умён. Он был великолепный организатор и руководитель. Нельзя отказать ему и в проницательности и других качествах крупномасштабного государственного деятеля. Есть данные о наличии у него каких-то серьёзных реформаторских идей. Во всяком случае, упоминавшееся его предложение отказаться от строительства социализма в ГДР, впоследствии поставленное ему в вину, уже само по себе свидетельствует и о смелости и о нестандартности мышления. Претендовал ли Берия на роль преемника Сталина? Здесь мнения расходятся. Одни считают, что его честолюбие не знало границ. По мнению других, Берия, как политик здравомыслящий, отлично понимал, что второго кавказца на троне Россия (а СССР — это прежде всего Россия) не потерпит, и поэтому вполне довольствовался бы вторыми ролями. Как бы то ни было, оснований для участия в антисталинском заговоре у него было более чем достаточно.
