Коллектив авторов - 100 великих украинцев
В июне 1929 г. фирма Сикорского вошла в мощную корпорацию «Юнайтед Эйркрафт энд Транспорт» (ныне «Юнайтед Текнолоджиз»). Это позволило ей избежать последствий так называемой великой депрессии, поразившей экономику США. Сикорский был талантливым предпринимателем, определявшим стратегию фирмы, тонко чувствовавшим конъюнктуру рынка.
В 30-е годы XX ст. машинами «широкого спроса» стали амфибии Сикорского. Именно на этих «летающих лодках» произошло становление всемирно известной сегодня компании «Пан Америкэн».
Последний самолет Сикорского — S-44, большая четырехмоторная «летающая лодка», был создан в 1937 году. После этого конструктор вдруг вернулся к юношеской страсти — вертолетам. Видимо, считая, что за прошедшие тридцать лет (с 1910 г.) уже создана достаточно прочная материально-техническая база «для решения вертолетной проблемы». Первый вертолет он сам поднял в воздух 14 сентября 1939 г. Через три года в серийное производство пошел двухместный вертолет S-47. Это чудо техники было единственным вертолетом, применявшимся антигитлеровской коалицией на фронтах Второй мировой войны. Самым лучшим вертолетом И. Сикорского считается S-58, впервые поднявшийся в воздух в 1954 г. По своим летным характеристикам он превосходил все вертолеты своего времени.
В 1958 г., когда серийно выпускалось уже по 400 S-58 в год, Сикорский вышел на пенсию, сохранив за собой должность советника фирмы.
Всего в Соединенных Штатах Америки Сикорским было создано 17 базовых типов самолетов и 18 — вертолетов.
Скончался Игорь Иванович Сикорский 26 октября 1972 г.
Его сын Сергей ныне вице-президент «Сикорский Эйркрафт». Другие сыновья также достойны имени своего отца. Игорь Игоревич Сикорский — сенатор штата Коннектикут, Георгий Игоревич — инженер-электронищик, Николай Игоревич — известный скрипач.
Основатель мирового вертолетостроения, даже будучи гражданином США, до конца своих дней оставался патриотом своей Родины.
Максимилиан Волошин
(1877–1932)
поэт, критик, художник, переводчик
«Ну, а как тебя зовут?» — «Максимилиан Александрович Кириенко-Волошин, — отвечает веско пятилетний Макс. — Но, если это вам кажется слишком длинно, можете звать меня просто Макс», — снисходительно добавляет он.
«…Все чуть не с первого дня переходили с ним на „ты“. Какая-нибудь девчонка, едва оперившаяся в вольере поэтесс, окликала его, уже седеющего: „Макс, ну, Макс же!“».
Однако в объяснении по поводу «губернаторских столбов» года: «…считаю нужным обратить внимание г. исправника, что зовут меня Максимилианом Волошиным-Кириенко, а имя Макс является именем ласкательным и уменьшительным, и употреблять его в официальных документах и отношениях не подобает». В одной из «автобиографий»:
«Я родился 16 мая 1877 года, в Духов день, „когда земля — изменница“. Отсюда, вероятно, моя склонность к духовно-религиозному восприятию мира и любовь к цветению плоти и вещества во всех его формах и ликах… Родился я в Киеве и корнями рода связан с Украиной. Мое родовое имя Кириенко-Волошин и идет оно из Запорожья. Я знаю из Костомарова, что в XVI веке был на Украине слепой бандурист Матвей Волошин, с которого была содрана кожа поляками за политические песни, а (…) фамилия того кишиневского молодого человека, который водил Пушкина в цыганский табор, была Кириенко-Волошин. Я бы ничего не имел против того, чтобы они были моими предками». В письме к Маргарите Васильевне Сабашниковой, ставшей его женой, Волошин пишет: «Отец мой никогда предводителем дворянства не был. А был сперва мировым посредником, а потом членом суда в Киеве. У деда было большое имение в Киевской губернии, а кто он был, не знаю, и вообще родственников моего отца не знаю».
Дед — Максим Яковлев Кириенко-Волошин и бабушка с материнской стороны Надежда Григорьевна Глазер (урожденная Зоммер) были восприемниками при крещении, по метрической книге старокиевской Иоанно-Златоустовской церкви.
Об отце — Александре Максимовиче (1838–1881) сохранилось только единственное воспоминание: «Я очень любил читать вслух стихи и декламировать. Это была моя страсть с детства. Я помню, очень смутно, правда, как декламировал стихи мой отец». По рассказам матери, Макс знал о предках-казаках, о том, что отец был человеком доброй души и в юности писал стихи.
Мать — Елена Оттобальдовна, урожденная Глазер, из семьи обрусевших немцев. («Прапрадед — Зоммер, лейб-медик, приехал в Россию при Анне Иоанновне»). После смерти мужа она переезжает с сыном в Москву, где он поступает в частную гимназию Поливанова, а затем переходит в Первую казенную. Вскоре он начинает писать стихи. «Мечтаю о юге и молюсь о том, чтобы стать поэтом».
Внезапное решение Елены Оттобальдовны о переезде из Москвы в Крым было «выполнением сокровеннейших желаний». Тем не менее Коктебель, где была куплена земля и построен дом, разочаровал. Лишь к концу лета он открыл для себя «фантастический и романтический Коктебель», который позднее будет открывать и дарить всем. Но для этого «понадобились долгие годы моей юности, посвященные искусству и странствиям, чтобы открыть оригинальность и красоту Коктебеля».
«Вот я впервые в Коктебеле, так не схожим с теперешним людным курортом. Пустынно. Пробираюсь зарослями колючек к дому Волошина. У колодца, вытягивая ведро, стоит кто-то, одетый точь-в-точь, как он, с седыми, ветром взлохмаченными волосами… Мать! Но под суровой внешностью Елена Оттобальдовна была на редкость благожелательна, терпима, чужда мелочности… Нам было тогда не до житейских корней… по признанию Макса, ласки материнской он не знал. Мать ему — приятель, старый холостяк, и в общем покладистый, не без ворчбы», — вспоминала Евгения Герцык, сестре которой, Аделаиде, Волошин «подарил» Марину Цветаеву. «Живое в живом» — так назовет свои воспоминания Цветаева. «Писала, как всегда, одна против всех, к счастью, на этот раз только против всей эмигрантской прессы, не могшей простить М. Волошину его отсутствия ненависти к советской России». В дневнике Волошина еще в 1904 г. появляется запись: «Область воспоминаний — область тайная и интимная. Написать перечувствованное, пережитое — невозможно. Пережитое, описанное — всегда слабый пересказ, но не сама действительность». В словах Цветаевой, написанных, когда она только оправилась «после естественного удара смерти», месяц «усиленной, пожалуй, даже — сверх силы — работы, а именно галопом, спины не разгибая, писала…», отдана щедрая дань Волошину и Коктебелю, и матери поэта, ставшей в 1912 г. крестной матерью Ариадны, дочери М. Цветаевой и С. Эфрона. «Моя мать и по типу, и по складу характера принадлежала к поколению русских женщин 70-х годов и до старости сохранила этот тип, всегда у последней черты, всегда переступающий запретные границы». С 1893 г. Волошин учится в Феодосийской гимназии. «Когда я стал расспрашивать товарищей из других классов об их преподавателях, то многие из них мне указали на самого интересного и талантливого учителя русского языка Галабутского. Я взял тетрадку своих стихов и пошел ему показывать… У меня осталось в памяти благообразное молодое лицо с мягкой украинской усмешкой, его ласковый прием». Директором Феодосийской гимназии был Василий Ксенофонтович Виноградов. Он «оставил по себе память у всех, его знавших, как прекрасного, гуманного человека и мудрого директора». В. К. Виноградов скончался в 1894 г. «Я написал небольшое стихотворение, которое прочел на его могиле. Это фактически было первое мое напечатанное стихотворение — в маленьком сборничке, составленном феодосийскими преподавателями и посвященном памяти В. К. Виноградова», Завершалось стихотворение словами:
Только тут вот, при этой могиле,Мы познали вполне в первый раз.Как его глубоко мы любили,И как много он сделал для нас.
Вместе с одноклассником Александром Пешковским Волошин поселился на квартире Петровых. «Глава ее был полковник Михаил Митрофанович Петров. Он служил полковником пограничной стражи, был старожилом этих побережий восточного Крыма. Он был мастер, очень разносторонний и талантливый. Он ставил любительские спектакли, превосходно играл, декламировал, был хорошим художником, в Феодосии не было ни одного старого дома, где бы не висело его акварельных видов на стенах… Кроме того, у него была слесарная мастерская, он изобретал летательный аппарат, строил крылья, сам изобрел велосипед».
С дочерью «маленького феодосийского Леонардо да Винчи», Александрой Михайловной Петровой, Волошин дружил всю жизнь. «…Она оказалась моим очень верным спутником во всевозможных путях и перепутьях моих духовных исканий…»
В 1897 г. Волошин по окончании гимназии поступает на юридический факультет в Москве. «Ни гимназии, ни университету я не обязан ни единым знанием, ни единой мыслью. 10 драгоценнейших лет, начисто вычеркнутых из жизни» (в «Автобиографии по семилетьям»). 4-е семилетье Волошин называет в своей «Автобиографии» (1925 г.) «Годы странствий»; «Уже через год я был исключен из университета за студенческие беспорядки и выслан в Феодосию. Высылки и поездки за границу чередуются и завершаются ссылкой в Ташкент в 1900 году.
