Я. Засурский - Писатели США. Краткие творческие биографии

В 1930-е гг. тип героя, созданный Элджером, перекочевал в комиксы, где подчеркивались его деловая активность, энергичность, современный взгляд на вещи и абсолютная преданность идеалу «славы и богатства».

Элиот (Eliot), Томас Стернз (26.IX. 1888, Сент-Луис, Миссури — 4.1.1965, Лондон) — поэт, драматург, культуролог. Лауреат Нобелевской премии по литературе (1948). Окончил Гарвардский университет (1910), слушал лекции в Сорбонне (1910), изучал философию в Оксфорде (1914 1915). С 1915 г. обосновался в Лондоне.

С 1915 по 1922 г. работал в журнале «Эготист», с 1922 по 1939 г. издавал журнал «Крайтерион». С 1925 г. — сотрудник, впоследствии директор издательства «Фейбер». Принял британское подданство в 1927 г.

Начинал как поэт отчаяния, выразив глубокое отвращение к миру буржуазной пошлости. Протестом против одномерного механистического существования проникнут первый сборник — «Пруфрок и другие наблюдения» (Prufrock and Other Observations, 1917), — где содержится мотив антиэстетичности современной эпохи, порождающей девальвацию ценностей духа. Элиот создает образ героя-маски, лишая своего героя индивидуальных черт и пародируя либерально-гуманистические формулы мышления, которые оказываются бессодержательными стереотипами.

Раннее творчество Элиота тесно связано с кругом тем французских «проклятых поэтов», а также Бодлера, с которым Элиота роднит отвращение к всесильной буржуазности, поэтика гротеска, сочетающего насмешку с трагедийностью, и урбанизм, призванный показать стремительную ломку привычного уклада. Эти художественные устремления наиболее последовательно выразились у Элиота в сборнике «Стихотворения» (Poems, 1920), проникнутом чувством безысходности, невозможности противостоять духовному распаду, а также в поэме «Бесплодная земля» (The Waste Land, 1922), принесшей Элиоту широкую известность.

Поэма явилась одним из программных произведений западной литературы, выразившей потрясения, пережитые участниками и свидетелями первой мировой войны. Для Элиота война — свидетельство банкротства всей системы духовных и культурных ориентации, связанных с философией гуманизма. Бесплодие земли, тщетно ожидающей дождя — мифологический сюжет, который тяжело нагружен злободневными ассоциациями, — выстраивает образность поэмы вокруг ритуалистских мотивов умирания и возрождения; тем самым выполнена основная творческая задача, состоящая, согласно Элиоту, в необходимости упорядочивания «того огромного и бессмысленного, что представляет собой современная история». Вторая важнейшая тема «Бесплодной земли» определена антиномией культуры и цивилизации. Драма эпохи видится Элиоту в том, что миражные ценности цивилизации вытеснили и подавили органику, целостность культуры. За этот ложный выбор человечество расплачивается пережитыми им ужасами, опустошенностью, мертвенностью, хаосом, показанными Элиотом и зарисовками толпы на лондонских улицах, по которым движется процессия живых мертвецов, и символическими образами раскаленной, потрескавшейся земли, мертвых обломков времени, свисающих со стен, и т. п. Впервые возникает дантовская тема странствия по преисподней, очищения и духовного восстановления — она станет доминирующей во всем творчестве Элиота начиная со второй половины 20-х гг.

Сплав трагедийности, лиризма, пародии, мифологических реминисценций, монтажных ходов, понятийных и зрительных ассоциаций придает «Бесплодной земле» исключительную художественную сложность, предопределив многозначность ее интерпретаций, что было предусмотрено Элиотом. За год до публикации поэмы он выпустил в свет свой первый сборник эстетических работ — «Священный лес» (The Sacred Wood), — содержавший программную для Элиота статью «Традиция и творческая индивидуальность», а также ряд других эссе, обосновывавших важнейшие для Элиота идеи, согласно которым искусство должно доносить целостность духовного и эстетического опыта, при этом не жертвуя дисгармоничностью, являющейся реальным состоянием действительности и культуры. Поэзия, доносящая «сознание вневременного, точно так же как и современного», неизбежно фрагментарна, однако защитой от хаоса становится в ней приобщенность к традиции (которой необходимо овладевать не спонтанно, но осознанно) и «надличностное» начало, уход от эмоций во имя постижения высших начал бытия. Неупорядоченному, хаотичному опыту личности должен противостоять в искусстве «объективный коррелят», т. е. способность корректировать дискретный поток переживаний объективными фактами, создающими «последовательность ситуации и цепочки событий». Поэзия в понимании Элиота есть «непрерывное амальгамирование разнородного опыта», но отнюдь не субъективный произвол в отношении реальности и не хаотическое нагромождение позаимствованных из нее образов, которые в ней самой лишены всякой связи друг с другом.

Философия искусства складывалась у Элиота под влиянием идей неогегельянца Ф. Г. Брэдли, которому он посвятил в Гарварде диссертацию, а также в процессе осмысления художественного наследия полузабытых в ту эпоху английских «метафизических поэтов» и в какой-то степени — эстетических уроков Данте. Основные положения, защищавшиеся Элиотом, были заострены против представлений о поэте как о «декламирующей личности» и вообще против романтических принципов творчества. Во многом перекликаясь с эстетикой Э. Паунда, который «открыл» Элиота как поэта и осуществил редактирование «Бесплодной земли», сократив поэму почти вдвое, теоретические воззрения Элиота обладали самостоятельностью в том смысле, что неизменно определялись пониманием искусства как единственной защиты от дисгармонии и нравственной апатии, ставших нормами будничного бытия. Стремление противодействовать хаосу и остановить разрушение фундаментальных основ культуры, а тем самым — норм разумного, целостного, одухотворенного человеческого существования, определило весь характер эволюции Элиота как поэта и, к концу 20-х гг., как влиятельного идеолога, избравшего отчетливо консервативную позицию.

Этот консерватизм побудил Элиота со страниц редактируемого им журнала «Крайтерион» заявлять о своей приверженности монархизму, англокатолицизму, классицизму, а в ряде культурологических работ, написанных после 1927 г., высказываться против концепции гуманизма, которую он считал несостоятельной в свете исторического опыта XX в. Вместе с тем Элиот со всей определенностью отмежевался от реакционных доктрин, которые оправдывали тоталитаризм в различных его проявлениях, и его собственное мироощущение оказывалось всего ближе к христианскому экзистенциализму Г. Марселя. В условиях кризиса культуры, происходившего на Западе, приобретали особую важность отстаиваемые Элиотом идеи непрерывности художественной традиции, которая основывается на признании нравственного пафоса искусства, и универсального смысла классических произведений, являющихся эталоном независимо от смены литературных эпох и доминирующих умонастроений. Эти мысли особенно тщательно аргументированы в трактате «Назначение поэзии и назначение критики» (The Use of Poetry and the Use of Criticism, 1933) и в «Заметках к определению понятия „культура“» (Notes Toward a Definition of Culture, 1949). Присущая критической методологии Элиота формалистичность сделала возможным широкое использование его концепций англо-американской «новой критикой» с ее трактовкой текста как замкнутой в себе реальности, однако для культурологии самого Элиота характерен как раз широкий духовно-идеологический контекст.

В его поэтическом творчестве после поэмы «Полые люди» (Hollow Men, 1925), где по-прежнему преобладает чувство опустошенности и бессмыслицы современной жизни, передаваемое гротескными метафорами, усиливается поиск неразрушимого духовного и этического идеала, который все более последовательно сопрягается с христианским сознанием. В этом смысле переломной для Элиота стала поэма «Пепельная Среда» (Ash-Wednesday, 1930), построенная как поэтическая сюита, содержащая вариации на темы псалмов, читаемых в первый день поста в католических соборах. Ведущий мотив этого произведения — моление о смерти, которая должна стать обновлением жизни, — резко противопоставлен безнадежным, на взгляд Элиота, попыткам обрести духовную опору в справедливом секулярном жизнеустройстве. Однако разрыв с реальным миром, покидаемым в надежде достичь трансцендентной гармонии, порождает предельное, мучительное напряжение, которое приводит к нарастанию редких в поэзии Элиота интонаций, лирических и исповедальных, противоречащих им же провозглашенной «деперсонализации» поэтического акта.

Эта насыщенность еще более впечатляет в «Четырех квартетах» (Four Quartets, 1943), поэтическом цикле, построенном по образцу Бетховена и передающем трагический опыт второй мировой войны. Гармония автобиографического повествования и философских размышлений о тяжком пути к нравственной истине в условиях, когда под вопросом будущее человека как носителя гуманности и культуры, достигнута за счет сложнейшей ассоциативной композиции, которая явилась завершением экспериментов в области драматургического стихотворного творчества, начатых «Убийством в соборе» (Murder in the Cathedral, 1935), философским моралите, ставящим острозлободневные этические проблемы, хотя действие происходит в XII в.