Алексей Горбылев - Ниндзя. Первая полная энциклопедия
В целом, в области шпионажа корейцы следовали китайским образцам. Поэтому роль шпионов чаще всего выполняли послы.
Интересную информацию об использовании шпионов дает корейская летопись «Самгук саги». В разделе «Летописи Когурё» рассказывается, что в 11-м году правления вана Юри (9 г. до н. э.) когурёсцы использовали своего шпиона для борьбы с сяньбийским царством: «Летом, в четвертом месяце, ван созвал своих сановников и сказал им: «Сяньбийцы, надеясь на неприступность [своих владений], не хотят с нами мира и дружбы. Когда [им] удобно, они нападают и грабят [нас], а когда невыгодно — уходят [к себе] и защищаются. [Вот почему они] вызывают беспокойство [нашего] государства. И если [среди вас] найдется человек, который сможет покорить их, я награжу [его] очень щедро». Выступил Пубунно и ответил: «Сяньби — это крепкая и неприступная страна, люди же ее смелы, но простоваты. Справиться силой трудно, легче согнуть их хитростью».
Ван спросил: «Как же тогда действовать?» Пубунно ответил: «Надо заслать к ним [нашего] человека шпионом. [Он] распространял бы ложные слухи о том, что государство наше маленькое, войско слабое, мы боимся выступить [куда-либо в поход]. Тогда наверняка сяньбийцы, пренебрегая нами, не станут делать [военных] приготовлений. Дождавшись подходящего момента, я возьму лучших солдат, поведу окольными путями, укрою [войска] среди гор и лесов, наблюдая за столицей [сяньбийцев]. Ван [тем временем] пошлет слабых на вид солдат, которые появятся к югу от этой крепости. Те же [сяньбийцы] непременно оставят свою крепость и бросятся преследовать [как можно] дальше [наше войско]. [Тогда] я направлю лучших солдат на штурм их крепости, а ведомые лично ваном смелые всадники ударят с другой стороны. И таким образом можно будет одолеть их».
Ван последовал этому [совету]. И действительно, когда сяньбийцы открыли ворота и устремились в погоню за солдатами [Когурё], Пубунно со своим войском [стремительно] ворвался в город. Сяньбийцы, обнаружив это, в большом страхе бросились назад, к крепости. Пубунно преградил путь к крепости и завязал [упорное] сражение, перебил великое множество [врагов]. [Тогда] с развевающимися знаменами и барабанным боем выступило вперед [войско] вана. Сяньбийцы со всех сторон получали [удары] неприятеля. Оказавшись в безвыходном положении и обессилев, [они] покорились и стали зависимой страной».
Этот отрывок из «Самгук саги» интересен еще и тем, что в нем слово «шпион» записано двумя иероглифами, которые по-корейски читаются как панкан (кит. фаньцзянь, яп. ханкан), что буквально означает «обратный шпион». Этот термин, вне всякого сомнения, заимствован из «Сунь-цзы». Это свидетельствует, что когурёсцы задействовали в операции перевербованного сяньбийского агента.
В середине 1970-х гг. в ряде популярных журналов о боевых искусствах Востока появились публикации, рассказывающие о таинственных корейских шпионах и диверсантах сульса (в другом прочтении — соса). Информация исходила от Ли Банджу, утверждавшего, что он — 58-й патриарх хварандо, боевого искусства элитного корпуса хваранов.
По словам Ли Банджу, в гвардейском корпусе хваранов имелся специальный разведывательно-диверсионный отряд сульса, что в переводе якобы означает «рыцари ночи». Если обычные хвараны следовали светлому, янскому Пути, сульса постигали «путь тьмы» (амджа), на котором хитрость и обман считались ключевыми элементами успеха. Сульса должен использовать любые способы, приемы, средства, оружие и стратегию для достижения победы. Для него конечный результат превыше всего и оправдывает любые средства.
Возникновение сульса Ли Банджу объяснял постоянной враждой между несколькими корейскими государствами, в которой шпионаж и контршпионаж были необходимыми условиями выживания.
Сульса, по его словам, представляли собой спецназ, который тренировался в методах проникновения на вражескую территорию, возвращения назад, в сборе информации, убийствах и системе выживания. Они учились психологическому, физическому и эмоциональному манипулированию противником, технике добывания секретной информации.
Сульса, как утверждал Ли Банджу, использовали все возможные способы для выполнения заданий. Но не забывали они и своеобразный «кодекс» хваранов: «Государю будь предан; с родителями будь почтителен; с друзьями будь искренен; в бою будь храбр; убивая живое, будь разборчив».
По словам Ли Банджу, благодаря сульса королевство Силла смогло разгромить соседние государства Пэкче и Когурё и объединить Корею. Следствия этого замечательного успеха, однако, пагубно сказались на сульса, которые перестали быть необходимыми государству.
Ли Банджу указывает, что в период своего расцвета сульса овладевали методами маскировки, отвлечения внимания, внушения, бесшумного подкрадывания и камуфляжа. В маскировке они якобы следовали концепции слияния духом и телом с окружающим миром: чтобы притвориться камнем, нужно изучить его характеристики и превратиться в камень в своем сознании. Сульса учились прятаться не только на суше, но и в воде, под землей, на деревьях, в любых условиях местности, достигая состояния, когда не существует различий и все вещи сливаются воедино.
При проникновении в лагерь противника и выходе из вражеского окружения сульса должны были учитывать личностные особенности противника. Они осваивали способы быстрого перемещения, лазания по деревьям, акробатики и подкрадывания. Большое внимание уделялось развитию ментальной мощи, овладению управлением внутренней энергии ки, способности читать мысли, развитию терпения, а также методам усыпления противника. Изучалась также прикладная психология.
В одной из статей утверждается, что ученик Ли Банджу, американец Майк Эчанис, использовал многие элементы тайного учения сульса в подготовке элитных спецподразделений США.
Ныне поклонники хварандо утверждают даже, что сульса обучили своему искусству нескольких японских воинов, от которых в Стране восходящего солнца якобы и пошла традиция ниндзюцу. Однако у этой легенды, да и вообще у всех рассказов о сульса нет никакой исторической основы. В старинных корейских текстах такой термин не встречается, нет его и в тех корейских энциклопедических словарях, какие довелось просмотреть автору. Судя по всему, Ли Банджу просто воспользовался интересом широкой публики к ниндзя и в целях саморекламы запустил утку насчет сульса. Изучение источников показывает, что единой системы подготовки шпионов и разведчиков в древней Корее, видимо, не существовало. И разведка у корейцев была далеко не на должной высоте: летопись «Самгук саги» полна сообщений о «неожиданных» нападениях врага. Так же, как и в Китае, здесь все решали любители. Правда, иногда среди них попадались настоящие таланты, способные привести к краху целое государство. Вот что рассказывается в «Самгук саги» об одном из них:
«Задолго до этого когурёский ван Чансу, втайне замышлявший [нападение] на Пэкче, искал человека, который смог бы шпионить там. И сразу откликнулся на его призыв буддийский монах Торим: «Я, недостойный монах, не смог постичь буддийское Учение, но думаю о том, как бы отплатить государству за благодеяния, поэтому прошу, чтобы великий ван не счел меня недостойным и указал, что делать. И я постараюсь не провалить [исполнение] повеления». Ван обрадовался и дал ему тайное поручение обмануть [вана] Пэкче. Тогда Торим, как бы преследуемый за преступления, бежал в Пэкче. В ту пору пэкческий ван Кынгэру очень любил играть в шахматы (пакхек). Торим явился к воротам ванского [дворца] и сказал: «Я с юных лет учился шахматам и не раз входил в число [самых] искусных. Мне хотелось бы обрести известность возле вас». Ван пригласил его сыграть в шахматы и [убедился, что] он самый искусный в государстве. Ван оказал ему прием как самому дорогому гостю, близко сошелся [с ним] и сетовал только на то, что так поздно встретился с ним. Однажды, находясь наедине с ваном, Торим сказал: «Хотя я и чужестранец, государь не оставил меня в отдалении и облагодетельствовал весьма щедро. Я же смог отплатить за это только своим искусством и не принес пользы даже на волосок. И сейчас я хотел высказаться, но не знаю, каково будет мнение государя». Ван [на это] ответил: «Прошу [вашего] слова, и если оно на пользу [нашему] государству, то это и будет то, что я жду от учителя». Торим сказал: «Государство великого вана со всех сторон [окружено] горами и холмами, реками и морями, представляющими естественные преграды, а не [искусственные] сооружения. Поэтому соседние государства и не помышляют о [том, чтобы завладеть им], а хотят лишь служить [вам] постоянно. Поэтому должно, чтобы величественным внешним видом и богатым убранством [дворца] людям внушали трепет как самоличное появление, так и молва о ване. А между тем еще не возведены ни внутренние, ни наружные укрепления [столицы], не оборудованы дворцовые помещения, останки предшествующего вана покоятся во временном погребении под открытым небом, а дома людей часто разрушаются при наводнениях. Я полагаю, что великий ван не должен далее терпеть это». Ван ответил: «Конечно, я так и сделаю».