Александр Кучинский - Преступники и преступления. Законы преступного мира. Паханы, авторитеты, воры в законе
Спустя два дня в аэропорту чекисты арестовали пассажира, который имел в своем багаже драгоценные камни, схожие с украденными. Пассажир был немедленно доставлен в следственный изолятор КГБ в Лефортово, где за него взялись с особым рвением. В тот же день арестованный выложил все, что знал. Действительно, кражу совершили профессиональные уголовники, воры-рецидивисты. Получив их особые приметы, опергруппа вновь обратилась к своим негласным источникам. След потянулся к оперному певцу Борису Буряце, знаменитому своими любовными похождениями с Галиной Брежневой. Андропов уже располагал информацией о причастности певца к уголовной элите Москвы, но профессиональная хватка чекиста не позволяла ему начать сражение раньше времени. По оперативным данным, цыган Буряце был посредником между столичным криминалитетом и Галиной Брежневой. Их последней совместной операцией было так называемое «бриллиантовое дело». Узнав от своего отца о предстоящем повышении цен на ювелирные изделия (подобные вопросы решались на Политбюро), Галина Леонидовна через подставных лиц вовсю скупала драгоценности, а затем перепродавала. Однако спекулятивные мероприятия не ускользнули от бдительного ока КГБ.
И на этот раз комитетчики сработали блестяще. Пока Щелоков собирался взять под охрану Буряце, тот уже был арестован и давал показания в Лефортовском СИЗО. На следующий день Семен Цвигун, приходящийся Леониду Брежневу свояком, взял материалы уголовного дела и направился к главному идеологу страны Михаилу Суслову. После приема он поехал в Усово на дачу и застрелился из своего табельного пистолета. Спустя несколько дней скончался и Михаил Суслов, но уже от инсульта. Юрий Андропов приказал в день его похорон провести аресты в окружении Галины Брежневой.
Параллельно с этим мероприятием оперативно-боевая группа КГБ арестовала четверых воров в законе, среди которых был и Анатолий Черкасов. Они также подозревались в связях с Борисом Буряце и Галиной Брежневой. Андропов медленно, но настойчиво раскручивал весь преступный клубок. Предвзятое отношение к советской милиции и ее руководителю утроило силы Юрия Владимировича, который к тому времени уже занимал должность покойного Суслова.
В сентябре 1982 года Щелоков наконец решился на ответный удар. Но не стал подобно Андропову скрупулезно собирать компромат, а сразу получил у Леонида Брежнева санкцию на арест Юрия Владимировича. Глава МВД выставил того как опасного интригана, готовящего переворот. Три военизированные бригады МВД СССР, незаметно снятые с подмосковной базы, отправились выполнять волю Леонида Ильича. Первая бригада прибыла на Старую площадь к зданию Центрального Комитета КПСС, вторая — на Лубянку, а третья — к дому № 26 на Кутузовском проспекте, где в одном подъезде проживали Брежнев, Щелоков и Андропов. Но застать врасплох бывшего главного чекиста страны милиции не удалось. Едва бригады захвата двинулись в путь, как его люди уже знали о готовящемся аресте. Две милицейские бригады были блокированы десятками автомобилей, в окнах которых угрожающе виднелись автоматные стволы. Третьей бригаде, идущей к Кутузовскому проспекту, удалось прорваться. Тогда правительственная охрана дома № 26 получила по спецсвязи приказ оказать вооруженное сопротивление. Избежать боя не удалось. Пока длилась стрельба, к дому Андропова подтянулась подмога, и милицейские силы были обезврежены.
После этого инцидента Андропов решил окончательно втоптать милицию в грязь. Последовала лавина арестов коррумпированных лиц в аппарате МВД, и Комитет госбезопасности всерьез принимается за уголовную элиту, связанную с админструктурой. В конце 1983 года председатель КГБ СССР Виктор Чебриков дает указание по оперативной разработке лагерных авторитетов:
«Для стабилизации политических процессов и предупреждения межнациональных конфликтов в местах лишения свободы необходимо совместно с оперативными службами исправительно-трудовых учреждений брать под оперативный контроль лидеров преступных группировок, „воров в законе“ и их непосредственное окружение. Накапливаемую информацию использовать для дискредитации их в преступной среде, а также для установления личного контакта».
Разведывательный маховик продолжал раскручиваться и после смерти Юрия Владимировича. К началу перестройки в регионах Союза ССР, где наблюдалась высокая концентрация исправительно-трудовых учреждений, начали создаваться группы оперативного контроля. Они должны были внедриться в зоны и установить полный контроль над ними. Первые подобные структуры появились на Урале и в Сибири.
Хорошим подспорьем для вербовки уголовных авторитетов стала Соликамская ИТК-6, больше известная в миру как «Белый лебедь». Этот профилактический лагерь был создан в лучших традициях конца 50-х, когда блатную элиту активно прессовали в экспериментальном лагере под Свердловском. Любое упоминание о «Белом лебеде» вызывало у воров рефлекторное отвращение и ненависть. Идею создать в Пермской области одну берлогу для всех законников СССР подбросил руководству МВД генерал внутренней службы Василий Сныцерев, возглавивший колонию в начале 1980 года. К этому генерала побудили его юношеские воспоминания:
«В 1940 году к нам в школу пришел какой-то мужчина, построил нас по росту и наиболее рослых ребят отправил в школу ФЗУ. Среди них оказался и я, так как был самым высоким. Самый старший в этом ФЗУ Витя, по прозвищу Пахан, соберет нас, бывало, и начинает рассказывать про воровскую „малину“. Тогда было просто: на базар прибежали, схватили кто что успел из съестного — и деру! Вот он мальчишек и заставлял делать это. Но мне повезло. Этот Витя, молодой вор в законе, меня почему-то не трогал. Возможно, оттого, что я был сыном офицера-фронтовика. Я избежал его влияния. Но остальные учащиеся ФЗУ (больше пятидесяти пацанов) стали его, как сейчас принято говорить, шестерками. В 44-м году мать упросила командование, и меня приняли в Томское военное училище, а в 46-м году я попал в органы МВД. В 52-м году приезжаю в отпуск с Колымы в Томск и случайно встречаюсь с одним из товарищей по ФЗУ и, представляете, узнаю от него, что из 50 пацанов один я не стал вором. Все были повязаны и посажены в колонию благодаря этому Вите Пахану… И тогда я окончательно понял, что такое один вор в законе. Всего один!.. И именно тогда пришла мне в голову мысль, что с ворами в законе нужно работать на уничтожение. Вот и работаю до сих пор. Посвятил этому делу всю свою жизнь».
Идея об изоляции уголовных лидеров высшим милицейским чинам понравилась. Ветер перемен, гуляющий по стране, требовал чего-то необычного даже в такой обычной системе, как исправительно-трудовая. В то время начинался небывалый доселе процесс сращивания блатного контингента с органами власти и правопорядка. Обновляющаяся держава вдруг «обнаружила» воров в законе и поспешила их атаковать. В середине 80-х годов в воровском клане уже начался раскол на старых и новых воров. Новые воры, чтобы не пасть жертвами еще одной «сучьей войны», решили приспособить блатные законы на новый лад. Воры старой закваски напрочь отвергали любой компромисс с ментами, гэбэшниками и государственной властью.
«Белый лебедь» заработал настолько энергично, что в 1987 году на воровской сходке генерал Сныцерев, которого блатари окрестили Архитектор, был приговорен к смерти. За его голову якобы предлагали то 200 тысяч, то 400 тысяч, то целый миллион (вероятно, сказывалась инфляция). Насколько эти слухи имели под собой основание, судить не берусь. Главной целью соликамского лагеря была не перековка воров в законе. Практика прошлых лет показала бесполезность этой затеи. МВД стремилось разложить воровскую идеологию изнутри, любыми средствами подорвать авторитет отдельных лидеров и собрать побольше компры, которая бы годилась для шантажа. Патриарх русских блатарей Василий Бабушкин, по кличке Бриллиант, который маялся по тюрьмам и лагерям свыше сорока лет, который с честью выдержал «сучью войну» и которого в 50-е годы ломали в карцерах на Сахалине, отдал Богу душу в «Белом лебеде». Тело Бриллианта перевезли в Ленинград и со всеми блатными почестями похоронили на Смоленском кладбище.
Прежде всего воров принуждали работать. К отрицалам применялись самые жесткие меры: пониженная норма питания, многосуточное содержание в изоляторах, пытка холодом, полный запрет на переписку и посылки. Воры, прошедшие «Белый лебедь», вспоминают об этом произволе с содроганием. Блатарей выгоняли на самые унизительные для них работы — строительство лагерных бараков, зданий для органов МВД, возведение ограждения вокруг колоний. Милицейский фотокорреспондент увековечивал это зрелище и передавал свои снимки в центр общественных связей МВД, который распоряжался ими по собственному усмотрению. Некоторые из них появились в средствах массовой информации.
