В. Новиков - Все шедевры мировой литературы в кратком изложении. Сюжеты и характеры.Зарубежная литература XIX века
Стоящий в очереди мальчик падает, у него голодный обморок. Дрейсигер возмущен жестокостью родителей, отправивших слабого ребенка с тяжелой ношей в дальний путь. Он отдает служащим распоряжение не принимать товар у детей, а то если, не дай Бог, что случится, козлом отпущения станет, конечно же, он. Хозяин долго распространяется о том, что только благодаря ему ткачи могут заработать себе на кусок хлеба, он мог бы свернуть дело, вот тогда бы они узнали почем фунт лиха. Вместо этого он готов предоставить работу еще двум сотням ткачей, об условиях можно справиться у Пфейфера. Выясняется, что расценки на готовую продукцию будут еще ниже. Ткачи тихо возмущаются.
Семья Баумертов снимает комнатушку в доме безземельного крестьянина Вильгельма Анзорге. Бывший ткач, он остался без работы и занимается плетением корзин. Анзорге пустил жильцов, да те вот уже полгода не платят. Того гляди, лавочник отнимет его домишко за долги. Больная жена Баумерта, дочери, слабоумный сын не отходят от ткацких станков. Соседка — фрау Генрих, у которой дома девять голодных ребятишек, заходит попросить горсточку муки или хотя бы картофельных очисток. Но у Баумертов нет ни крошки, вся надежда, что отец, понесший фабриканту товар, получит деньги и купит что-нибудь из еды. Роберт Баумерт возвращается с гостем, отставным солдатом Морицом Егером, который некогда жил по соседству. Узнав про нужду и мытарства односельчан, Егер удивляется; в городах собакам — и тем лучше живется. Не они ли его запугивали солдатской долей, а ему совсем неплохо было в солдатах, он служил денщиком у ротмистра-гусара.
И вот уже шипит на сковороде жаркое из приблудившейся собачки, Егер выставляет бутылку водки. Продолжаются разговоры о беспросветно тяжелом существовании. В прежние времена все было по-иному, фабриканты сами жили и давали жить ткачам, а теперь все себе загребают. Вот Егер — человек, много чего повидавший, читать и писать умеет, заступился бы за ткачей перед хозяином. Тот обещает устроить Дрейсигеру праздник, он уже договорился с Беккером и его дружками исполнить еще разок под его окнами ту самую песню — «Кровавую баню». Он напевает ее, и слова, где звучат отчаяние, боль, гнев, ненависть, жажда мести, проникают глубоко в души собравшихся.
Трактир Шольца Вельцеля. Хозяин удивляется, отчего такое оживление в селении, столяр Виганд поясняет: сегодня день сдачи товара у Дрейсигера, а кроме того, похороны одного из ткачей. Заезжий коммивояжер недоумевает, что здесь за странный обычай — по уши залезая в долги, устраивать пышные похороны. Собравшиеся в трактире ткачи ругают господ помещиков, не разрешающих в лесу даже щепки подобрать, крестьян, дерущих неимоверную плату за жилье, правительство, не желающее замечать полное обнищание народа. Вваливаются Егер и Беккер с компанией молодых ткачей, задирают жандарма Кутше, пришедшего пропустить рюмку водки. Страж порядка предупреждает: начальник полиции запрещает петь подстрекательскую песню. Но разошедшаяся молодежь назло ему затягивает «Кровавую баню».
Квартира Дрейсигера. Хозяин извиняется перед гостями за опоздание, дела задержали. У дома снова звучит бунтарская песня. Пастор Киттельгауз выглядывает в окно, возмущается: ладно бы молодые бузотеры собрались, но ведь с ними и старые, почтенные ткачи, люди, которых он долгие годы считал достойными и богобоязненными. Домашний учитель сыновей фабриканта — Вейнгольд заступается за ткачей, это голодные, темные люди, просто они выражают свое недовольство так, как понимают. Дрейсигер угрожает немедленно рассчитать учителя и дает распоряжение рабочим-красильщикам схватить главного запевалу. Прибывшему начальнику полиции предъявляют задержанного — это Егер. Он ведет себя дерзко, осыпает присутствующих насмешками. Взбешенный начальник полиции намерен лично препроводить его в тюрьму, но вскоре становится известно, что толпа отбила арестованного, а жандармов поколотили.
Дрейсигер вне себя: прежде ткачи были смирными, терпеливыми, поддавались увещеваниям. Это их смутили так называемые проповедники гуманизма, вдолбили рабочим, что те в ужасном положении. Кучер докладывает, что запряг лошадей, мальчики с учителем уже в коляске, если дело обернется плохо, нужно побыстрее убираться отсюда. Пастор Киттельгауз вызывается поговорить с толпой, но с ним обходятся довольно непочтительно. Слышится стук в дверь, звон разбитых оконных стекол. Дрейсигер отправляет жену в коляску, а сам спешно собирает бумаги и ценности. Толпа врывается в дом и учиняет погром.
Ткацкая мастерская старика Гильзе в Билау. Вся семья за работой. Старьевщик Горниг сообщает новость: ткачи из Петерсвальдау выгнали из берлоги фабриканта Дрейсигера с семейством, разнесли его дом, красильни, склады. А все оттого, что вконец зарвался хозяин, заявил ткачам — пусть лебеду едят, если голодные. Старый Гильзе не верит, что ткачи решились учинить такое. Его внучка, которая понесла Дрейсигеру мотки пряжи, возвращается с серебряной ложкой, утверждая, что нашла ее возле разгромленного дома фабриканта. Надо снести ложку в полицию, считает Гильзе, жена против — на вырученные за нее деньги можно прожить несколько недель. Появляется оживленный врач Шмидт. Полторы тысячи человек направляются сюда из Петерсвальдау. И какой бес попутал этих людей? Революцию они, видите ли, затеяли. Он советует местным ткачам не терять головы, следом за бунтующими идут войска. Ткачи возбуждены — надоели вечный страх и вечное глумление над собой!
Толпа громит фабрику Дитриха. Наконец-то исполнилась мечта — разбить механические станки, которые разорили работающих вручную ткачей. Поступает сообщение о прибытии войск. Егер призывает сподвижников не дрейфить, а дать отпор, он принимает на себя командование. Но единственное оружие восставших — булыжники из мостовой, в ответ же звучат ружейные залпы.
Старый Гильзе остается при своем мнении: то, что затеяли ткачи, — полная бессмыслица. Лично он будет сидеть и выполнять свою работу, хотя бы весь мир перевернулся. Сраженный насмерть залетевшей в окно шальной пулей, он падает на станок.
А. М. Бурмистрова
Потонувший колокол
(Die versunkene Glocke)
Драматическая сказка в стихах (1896)
Горная лужайка с маленькой хижиной под нависшей скалой. На краю колодца сидит юная Раутенделейн, существо из мира фей, и расчесывает свои густые рыжевато-золотистые волосы. Перегнувшись через край сруба, она зовет Водяного. Ей скучно, бабушка Виттиха в лес ушла, глядишь, за болтовней быстрее время пролетит. Водяной не в духе, он устал от насмешек и колкостей очаровательной проказницы. Раутенделейн призывает Лешего развлечь ее, но тот быстро надоедает ей своими назойливыми ухаживаниями. Девушка скрывается в хижине.
Леший хвастается, сколь удачна была его последняя забава. Над обрывом люди построили новую церковь. Восемь лошадей везли к ней на телеге колокол, а он ухватился за колесо, колокол пошатнулся, понесся вниз по камням со звоном и гулом и потонул в озере. Если бы не его, Лешего, прыть, замучил бы их всех колокол своим несносным завыванием.
Появляется изнуренный, ослабевший Генрих, литейщик колоколов, и падает на траву неподалеку от хижины. Он сорвался в пропасть, откуда чудом выбрался, а потом заблудился. Старая Виттиха, возвращаясь из леса, натыкается на Генриха. Только этого не хватало, и так от пастора и бургомистра житья нет, а если обнаружится, что здесь мертвец, запросто спалить хижину могут. Она поручает Раутенделейн принести охапку сена и поудобнее устроить лежащего, дать ему напиться. Очнувшийся Генрих поражен красотой юной девушки. Наверное, она привиделась ему во сне или же он умер. А этот нежный, божественный голос, как бы хотел он влить его в медь колокола. Генрих впадает в забытье. Слышатся приближающиеся голоса людей — это Леший навел их на след мастера. Испуганная старуха поспешно гасит огонь в доме и зовет Раутенделейн, приказывая оставить Генриха — он смертный, пусть она и отдаст его смертным. Но девушка вовсе не хочет, чтобы люди забрали Генриха. Вспомнив бабушкины уроки, она ломает цветущую ветку и чертит вокруг лежащего круг.
Появляются Пастор, Цирюльник и Учитель, они недоумевают — Генрих свалился в пропасть, а крики о помощи почему-то доносились сверху, они с трудом вскарабкались сюда по кручам. Пастор в унынии: такой прекрасный светлый Божий праздник, и так кончился. Цирюльник, оглядевшись, призывает побыстрее покинуть поляну — это проклятое место, а вон и хижина старой колдуньи. Учитель заявляет, что не верит в колдовство. По доносящимся стонам они находят лежащего Генриха, но подойти к нему ближе не могут, натыкаются на заколдованный круг. А тут еще Раутенделейн, пугая их, проносится мимо с дьявольским хохотом. Пастор решает одолеть коварство сатаны и решительно стучится в дверь хижины. Виттиха не желает лишних неприятностей, снимает колдовские чары, пусть забирают своего мастера, но не проживет он долго. Да и в мастерстве не больно силен, плохой был звук у последнего колокола, и он один знал это и мучился. Генриха кладут на носилки и уносят. Раутенделейн не может понять, что с ней происходит. Она плачет, поясняет Водяной, это слезы. Ее влечет в мир людей, но это обернется гибелью. Люди — жалкие рабы, а она — принцесса, он в очередной раз зовет ее к себе в жены. Но Раутенделейн устремляется в долину, к людям.
