Т. Ревяко - Контрабанда и контрабандисты: Наркотики, антиквариат, оружие
Выявленные посевы опиумного мака в 1992 году по сравнению с 1991-м выросли в 5 раз. А за 7 месяцев 1993 года — в 2 раза больше, чем за весь прошлый. 70 процентов выявленных уголовных преступлений в Киргизии связано с наркотиками.
Объемы изъятого зелья постоянно растут (за 7 месяцев 1993 года уже свыше 40 кг), но, по мнению специалистов, охватывают не более 20 процентов всей продукции. При этом потребление наркотиков в Киргизии остается примерно на одном уровне. Объяснение простое: растет импорт. Наркотики из Киргизии и Казахстана транспортируются во все республики бывшего СССР. Примерно 60 процентов ввозимых наркотиков остается в азиатской части, 40 процентов выпадает на долю Европы.
Итак, в страны СНГ, минуя Таджикистан, Киргизию, Узбекистан, пошел афганский опиум. Недавно во время рейда в московском аэропорту Домодедово изъяли 4 килограмма этого добра. Однако опиум до известной степени полуфабрикат, окончательная производная которого — героин. Именно этот белый порошок наряду с кокаином, является основой благосостояния мировой наркомафии.
Переработка опиума кардинально повышает цену продукта. Производство синтетических наркотиков на территории бывшего СССР наглядно демонстрирует, что необходимые для производства героина технологии и мощности здесь имеются. И местная переработка опиума обошлась бы наркомафии существенно дешевле, чем в контролируемой Сирией долине Бекаа в Ливане или в восточной Турции. Есть основания предполагать, что именно транзит и переработка станут приоритетными направлениями в развитии наркобизнеса на территории бывшего СССР.
Среднеазиатский транзит становится золотой жилой. Именно поэтому Международный центр по борьбе с наркотиками уверен, что он уже попал в поле зрения «генералов» международного наркобизнеса: они будут вынуждены поставить его под свой контроль, чтобы не допустить демпинга. Скорее всего обойдется без стрельбы — просто наркобароны инвестируют в новый рынок большие средства. Так что не стоит удивляться, если в Оше или Чимкенте обнаружатся эмиссары Пабло Эскобара.
Иллюзии в отношении крепости западных границ излишни. Те, кому надо, их пересекают. Недавно в Германии поймали трех приехавших по гостевой визе из Киргизии немцев, захвативших с собой какое-то количество опиума. Что касается границ восточных, то их, похоже, еще долго не будет. А сотрудничество ныне суверенных органов по борьбе с наркобизнесом оставляет желать лучшего.
Попытки Запада, обеспокоенного развитием ситуации, предоставить службам по борьбе с наркобизнесом техническую и материальную помощь вряд ли смогут переломить ситуацию. Так, чиновник в Киргизии получает 15—20 тысяч рублей, рядовой милиционер — 6—8 тысяч, и это при ценах, приближающихся к московским! Если нищий чиновник недолго сможет оставаться честным, то что же требовать от голодных крестьян?
Наконец, уже идущие и вызревающие конфликты в Средней Азии постоянно требуют финансовой подпитки и настойчиво толкают противоборствующие стороны к наркоисточнику. В свою очередь соперничество криминальных кланов за установление контроля над сбытом наркотиков может стать серьезным препятствием для мирного урегулирования конфликта в Таджикистане.
«ТРОПА» КОНТРАБАНДИСТОВ
«Извилист путь меж границ. Но соблазн велик: и на весах уравновешена жизнь с грузом опия и терьяка. Дойдут ли контрабандисты в следующий раз?» — эти мысли не давали покоя журналисту Константину Смирнову. И он отправляется на погранзаставу недалеко от Ашхабада, где находится стык границ трех государств: СССР, Ирана и Афганистана. В ночной наряд он не попал, но очень близко познакомился с жизнью и опасной «работой» пограничников.
«Мы добрались перед сумерками.
Выехав из штаба погранотряда поутру, мы одолели сотню с небольшим километров пути до заставы за шесть часов.
Это было ранней весной, но она уже активно работала здесь, в предгорьях Гиндукуша, по-хозяйски обильно полив дождями эту землю, зеленеть которой недолго: к концу мая трава буро выгорает, и пыль дымится под раскаленными ветрами, тихо, но настойчиво шурша сухими стеблями колючки.
А пока что дорогу сильно развезло, но наш «УАЗ» не спасовал перед трудностями и теперь деловито залезал на чудовищной крутизны подъемы, нырял в пропасти спусков, едва не ложась на бок, переваливался в диких колдобинах глубокой колеи. И наконец, на исходе шестого часа, мы выкатились на плоский срез плато и увидели показавшуюся вдали заставу.
В силу местных условий расположилась она в землянках, что тут даже считается удобством: летом прохладно, зимой тепло. Весь же привычный застав-ский комфорт учтен — хлеб печется исправно, баня греет, телевизор со спутника ловит Москву, почту и кино таскает вертолет. Единственная трудность с водой, и водовозка по нескольку раз в день гоняет к колодцу, но с водой в здешних местах повсюду нелегко. Словом, быт налажен. Но только сначала они наладили службу...
Из документов следствия. 1987 год.
Из «Постановления о принятии дела к своему производству». «10 июня 1987 года, город Ашхабад.
Я, старший следователь Атаев, рассмотрев материалы уголовного дела №... УСТАНОВИЛ: 1 июня 1957 года на участке н-ской пограничной заставы в районе погранзнака №... пограничным нарядом были обнаружены на советской территории трое неизвестных нарушителей государственной границы СССР...»
...А сегодня была весна 88-го.
Мы въехали на территорию заставы, и молодой солдатик с повязкой на рукаве тут же подбежал к машине, козырнул сопровождавшему нас с фотографом офицеру из штаба отряда.
— Кто на хозяйстве? — коротко спросил, приоткрыв дверь, наш гид.
— Замполит.
— А начальник где? Капитан Конев?
— В ночной наряд ушли, — ответил солдат и взглянул на предсумеречное небо.
Хлопнула дверца, «УАЗ» покатил к стоянке мимо двух замерших БТРов, под глухой перестук дизельной электростанции. А у меня перехватило дух: в ночной наряд! А что если именно сегодня, именно здесь пойдут «гости»?! Не зря же и начальник, майор Бычков, и «лучший друг» нарушителей, капитан Конев, отправились на ночную вахту...
В сильнейшем волнении я выбрался из машины и, пожав руку усталому замполиту, тут же осведомился, давно ли и далеко ли ушел наряд.
— К первому спуску, — он ткнул в карту участка, когда мы вошли в помещение.
— А не догоним их? — как бы между прочим поинтересовался я.
Замполит удрученно переглянулся с усмехнувшимся сопровождающим.
— Разговор с вашим братом старый и бесполезный. Посторонним там делать нечего. А если стрельба начнется? Если с вами там не дай Бог что — нас же потом спросят: на каком основании? Кто за вас отвечать будет?
Я уныло кивнул.
— А когда они должны вернуться?
— К утру, если ничего не случится.
— Тогда, может, к крепости сходим? — робко предложил я. Замполит согласился, и мы отправились к крепости.
По правде говоря, крепость — это не крепость, а древнее городище. По не слишком проверенным прикидкам местных знатоков этим руинам не меньше пяти, а то и семи веков. От заставы городище отрезано неглубоким ущельицем, куда мы и стали спускаться, предводительствуемые замполитом с автоматом за плечом, и, наконец, по ступенчатому склону вскарабкались к развалинам.
Дикое, глухое место!..
Город был расположен на вершине плато, обрывавшегося далеко вниз отвесными складчатыми скалами. В наступавших сумерках мощные коричневатые стены пропасти выглядели каким-то жутким сооружением — непобедимым контрэскарпом, воздвигнутым природой. Контрастные, черные линии разломов, щелей, складок прочерчивали их гигантские монолиты, как будто тая в этой темноте неизвестную, но зловещенеподвластную человеку силу. А вдали, восточнее, за глухой пустотой ущелья, поднималась такая же отвесная, такая же чудовищно мощная стена Зюльфа-гарского хребта, багрово-красная в последних лучах спадавшего солнца. И только паривший силуэт распластанного в небе орла нарушал мертвую стылость пейзажа с древним умершим городом, с могильными камнями нескольких кладбищ, разбросанных по ближнему склону, с далеким, казалось, абрисом наблюдательной вышки заставы, что виднелся сквозь обрушенный купол мечети у самого края обрыва...
— Археологов бы сюда, — сказал кто-то из нас.
— Только их нам и не хватало, — хмыкнул замполит.
— Местечко и так беспокойное. Без археологов клиентура обширная...
— А где их тропа? — спросил я.
— А вон, внизу, — носком сапога он скинул в пропасть камень. — Да уж теперь они тут не ходят. Одних как-то даже на мотоцикле взяли. Хороший мотоцикл был. «Судзуки». Японский.
— И где ж они теперь «шастают»?
— А вот куда ребята пошли, наряд. Вдоль хребта, по речке. Завтра покажем... Ну что, может, домой пойдем? Стемнеет скоро! — Он поправил автомат.
