Ф. Брокгауз - Энциклопедический словарь (С)

Скелет

Скелет – твердая опора тела животного, мест прикрепления мышц и иногда защита, если С. является наружным. Необходимо отличать С. от раковины , которая служит прежде всего для защиты и потом для прикрепления мышц. Раковина является выделением известных частей накожных покровов, связана с телом лишь в определенных точках, а именно в местах прикрепления мышц, и легко может быть удалена после перерезки этих мышц. Она одевает тело животного или его часть наподобие чехла или футляра. С. – составляет часть самого тела и не может быть удален без повреждения самого тела. У простейших С. чаще всего является в виде кремневых отложений (у радиоларии, солнечников), имеющих форму игл или иную. У губок С. представлен или развивающимися в их ткани иглами, кремнеземными или известковыми, или волокнами особого вещества спонгина, похожего на роговое. У гидроидов роль С. исполняет поверхностный хитиновый слой перисарк, одевающий как ствол колонии, так иногда и самих полипчаков в виде чашечки. Таким образом, С. этих форм является наружным в отличие от С. губок, который может быть назван внутренним. У некоторых гидроидных колоний (Hydrocorallinae), а главным образом у кораллов, и не только у колониальных, но и одиночных, С. получает мощное развитие. Иногда этот С. является лишь в виде плотного отложения, идущего по оси ствола и ветвей колонии и состоит по большей части из извести или вещества, похожего на рог, иногда тоже пропитанного известью. В других случаях скелетные известковые отложения появляются и в стенках самих полипов. Первая форма представляет осевой полипняк, а вторая – мадрепоровый. Между близкими к червям формами С. свойственен опять-таки колониальным, и след. требующим более прочной опоры мшанкам , у которых тело каждой особи одето иногда очень плотным хитиновым слоем, вдобавок могущим у некоторых пропитываться известью. Брахиоподы или руконогие , имеющие, подобно моллюскам, раковину, имеют на спинной створке ее иногда длинные и извитые отростки, служащие опорой для так называемых рук этих животных. Чрезвычайное развитие известковых отложений, как в соединительнотканном слое кожи, так и в более глубоких частях, представляют иглокожие . У членистоногих С. представлен иногда очень толстым слоем хитина – выделение поверхностного слоя накожных покровов, часто пропитанного известью. Это – типичный наружный С. Части накожных покровов иногда могут вворачиваться внутрь тела животного в виде складок, трубок и т. п. и тоже выделять слой хитина на своей наружной (обращенной внутрь складки) поверхности. Эти части, служащие опорой мышцам, получили название эндоскелета, в противоположность наружному С. или экзоскелету. Впрочем, у некоторых членистоногих в месте схождения мышц могут образоваться тоже плотные мезодермические пункты, иногда с минеральными отложениями (напр. у сенокосцев или Phalangidae). Это будет уже мезоскелет, построенный по тому же принципу, как и С. костный. Хорошо развитая мезоскелетная пластинка лежит в головогруди Limulus, некоторых других ракообразных, а главное у паукообразных, а также у некоторых многоножек (Julus), и называется эндостернитом. Настоящий хрящ, однако, между беспозвоночными, имеется только у головоногих моллюсков, у коих сильно развитой хрящ одевает нервные узлы, лежащие в голове, а также местами имеется при входе в жаберную полость два кожных утолщения, могущих входить в два углубления при основании воронки – это так назыв. кожные запонки, служащие для замыкания мантийной полости. Как утолщения, так и углубления подостланы слоем настоящего хряща. У личинок оболочников, а также у хвостатой формы – appendicularia С. представлен плотным шнуром, лежащим в хвосте, и представляющим собой спинную струну. Интересно отметить, что у некоторых червей (Balanoglossus и др.) находят зачаток спинной струны в виде отростка кишечного канала. Этот отросток вдается в передний отдел тела (так назыв. хобот), но он настолько мягок, что не может служить опорой и С. этих червей представлен прилегающим к этому отростку снизу твердым отложением , похожим на хитин по консистенции. Такие же отложения бесструктурного вещества еще находятся у тех же червей в стенках жаберного аппарата. У ланцетника С. представлен спинной струной, тянущейся от переднего конца до заднего и соединительной тканью, местам и, напр. в стенках жаберного аппарата, уплотняющейся почти до степени плотности хитина. Настоящий хрящевой или костный С. находим только у типичных позвоночных. В нем различаем след. части: осевой С., состоящий из позвонков, вытесняющих совсем или отчасти спинную струну, ребер к ним причлененных и упирающихся в грудину и черепа, составляющего как бы продолжение позвоночника и в своей задней части, подобно последнему, развивающегося кругом постепенно вытесняемой спинной струны: периферический С., состоящий из поясов конечностей и к ним причлененных самих конечностей: кожный, С., состоящий из кожных зубов, чешуй, костных отложений и т. п. Осевой С. свойственен всем позвоночным. Периферический может атрофироваться совсем (змеи) или отчасти (безногие ящерицы и др.). Кожный С. может отсутствовать, как напр. у большинства высших позвоночных. Он хорошо развит у рыб, существует у немногих современных амфибий, но хорошо был развит у ископаемых амфибий (Stegocephali). а также и у гадов. Сильно развитые костные отложения мы находим у крокодилов и черепах. Из млекопитающих только броненосцы имеют костные отложения в коже, расположенные поперечными поясами. Что касается осевого С., то у низших рыб он лишь отчасти хрящевой, а значительная часть его остается соединительно-тканным. Если будем подниматься вверх по генетической лестнице, то сначала хрящ становится преобладающим, а потом в свою очередь вытесняется костным С., что замечается одинаково и в периферическом С. При этом часть костей развивается из надхрящницы на месте хряща (эндохондральные кости), а часть – прямо из соединительной ткани (накладные кости). Эти последние прикладываются к хрящу и тоже потом замещают его . Весьма возможно, что большая часть этих костей произошла из элементов кожного С., пришедших в более тесную связь с внутренним С. В. Шимкевич.

Скептицизм

Скептицизм – С. называется одно из основных философских направлений, противоположное догматической философии и отрицающее возможность построения философской системы. Секст Эмпирик говорит: "скептическое направление по своему существу состоит в сравнении данных чувств и данных разума и в возможном их противоположении. С этой точки зрения мы, скептики, в силу логической равноценности противоположности в предметах и доводах разума сначала приходим к воздержанию от суждения, а потом к совершенному душевному спокойствию («Пирроновы основоположения», 1, 4). В новейшее время Энезидем (Шульце) дает такое определение С.: «скептицизм есть ничто иное как утверждение, что философия не в состоянии дать твердых и общепризнанных положений ни относительно бытия или небытия предметов и их качеств, ни касательно границ человеческого познания». Сравнение этих двух определений, древнего и нового, показывает, что древний скептицизм имел практический характер, новый – теоретический. В различных исследованиях о скептицизме (Стейдлина, Дешана, Крейбига, Сэссэ, Оуэна), устанавливаются различные виды С., причем, однако, часто смешивают мотивы, из коих вытекает С., с самым скептицизмом. В сущности, следует различать лишь два вида С. : абсолютный и относительный; первый есть отрицание возможности всякого познания, второй – отрицание философского познания. Абсолютный скепсис исчез вместе с древней философией, относительный же развит в новой в весьма разнообразных формах. Различение скепсиса, как настроения, от С.. как законченного философского направления, имеет несомненную силу, но это различение не всегда легко провести. Скепсис заключает в себе элементы отрицания и сомнения и представляет вполне жизненное и законченное явление. Так напр., скепсис Декарта есть методологический прием, приведший его к догматической философии. Во всяком исследовании научный скепсис есть живительный источник, из коего рождается истина. В этом смысле скепсис вполне противоположен мертвому и мертвящему С. Методологический скепсис есть ничто иное, как критика. Такому скепсису, по замечанию Оуэна, в одинаковой мере противоречит как положительное утверждение, так и определенное отрицание. С. вырастает из скепсиса и проявляется не только в сфере философской, но и в сфере религиозной, этической и научной. Коренным вопросом для С. является гносеологический, но мотивы отрицания возможности философской истины могут быть почерпнуты из различных источников. С. может повести к отрицанию науки и религии, но, с другой стороны, убеждение в истинности науки или религии может повлечь за собой отрицание всякой философии. Позитивизм, напр., есть ничто иное, как отрицание философии на почве уверенности в научном знании. Главнейшие основания, коими пользовались скептики различных времен для отрицания возможности познания, заключаются в следующем: а) различие во мнениях философов служило любимой темой для скептиков; с особенным усердием этот довод был развит Монтэнем, в его опытах, и у французских скептиков, подражавших Монтэню. Этот довод значения не имеет, ибо из того обстоятельства, что мнения философов различны, ничего не следует по отношению к истине и к возможности ее нахождения. Самый довод нуждается в доказательстве, ибо, может быть, мнения философов различны лишь по внешности, а по существу сходятся. Возможность примирения философских мнений не оказалась невозможною напр. для Лейбница, утверждавшего, что все философы правы в том, что они утверждают, и расходятся лишь в том. что они отрицают. b) Ограниченность человеческого знания. Действительно, опыт человека чрезвычайно ограничен в пределах пространства и времени; поэтому заключения, делаемые на основании такого опыта, должны казаться плохо обоснованными. Этот довод, при всей его видимой убедительности, имеет, однако, немного больше значения, чем предшествующий; познание имеет дело с системою, в коей каждый отдельный случай является типичным представителем бесконечного множества других. В частных явлениях отражаются общие законы, и задача человеческого познания исчерпана, если ему удастся из частных случаев вывести систему общих мировых законов. с) Относительность человеческого познания. Этот довод имеет философское значение и является главным козырем скептиков. Довод этот может быть представлен в различных формах. Основной смысл его заключается в том, что познание есть деятельность субъекта и от печати субъективности никоим образом отделаться не может. Этот основной принцип распадается на два главных мотива: один, так сказать, сенсуалистический, другой – рационалистический; первый соответствует чувственному элементу познания, второй – интеллектуальному. Предмет познается чувствами, но качества предмета нисколько не похожи на содержание ощущения. Чувственное познание доставляет субъекту не предмет, а явление, субъективное состояние сознания. Попытка различить в предмете двоякого рода качества: первичные, принадлежащие самому предмету и повторяемые в чувственном познании, и вторичные (субъективные, вроде цвета) – ни к чему не ведет, ибо и так называемые первичные качества, т. е. определения пространства и времени, оказываются столь же субъективными, как и вторичные. Но так как, продолжает скептик-сенсуалист, все содержание разума дается ощущениями, разуму же принадлежит лишь формальная сторона, то познание человека никогда не может иметь дела с предметами, а всегда лишь с явлениями, т. е. с состояниями субъекта. Скептик-рационалист, склонный признать первичное значение разума и его независимость от чувств, направляет свои доводы против деятельности самого разума. Он утверждает, что разум, в силу принципов ему присущих, в своей деятельности впадает в коренные противоречия, из коих нет исхода. Кант постарался систематизировать эти противоречия и представил их в виде четырех антиномий разума. В самой деятельности разума, ни только в результатах ее, скептик находит противоречие. Главная задача разума состоит в доказательстве, а всякое доказательство покоится, в конце концов, на очевидных истинах, истинность которых не может быть доказана и посему противоречит требованиям разума. – Таковы главные доводы скептиков против возможности философского знания, исходящие из относительности человеческого знания. Если признать их основательными. то нужно признать в то же время бесплодность всякой попытки философского искания в пределах сенсуалистической и рационалистической области; в таком случае остается только С. или же мистицизм, как утверждение возможности сверхчувственного и сверхразумного познания. – Может быть, однако, сила доводов скептика не так велика, как кажется на первый взгляд. Субъективный характер ощущений не подлежит сомнению, но отсюда еще не следует, чтобы ощущениям не соответствовало ничего в реальном мире. Из того, что пространство и время суть формы нашего созерцания, не следует, чтобы они были только субъективными формами. Что касается разума, то из неразрешенности антиномий не следует их неразрешимость. Недоказуемость аксиом нисколько не говорит против их истинности и возможности служить основою доказательств. Над опровержением С., с большим или меньшим успехом, трудились многие авторы, напр. Crousaz, в его «Examen du pyrrhonisme».