Надежда Ионина - 100 великих монастырей
Через 35 лет после открытия Курской железной дороги начались движение поездов на участке Москва — Кашира и одновременно строительство дачного поселка Расторгуево на землях купца П. А. Расторгуева. От железнодорожной станции до монастыря было теперь всего 2 километра по густому лесу.
Несмотря на отлично налаженное хозяйство, братия вела аскетический образ жизни. Паломников поражали братские кельи с их внешней непритязательностью и даже убогостью убранства. Большинство монахов были уже в преклонном возрасте, «давно свыклись с глубоким уединением пустыни и с ее строгими правилами» и вели жизнь в молитвенных трудах и наставлениях пасторских. Ни политические страсти, ни пожары и погромы революции 1905 г. не коснулись Свято-Екатерининской пустыни. В ноябре 1908 г. обители исполнялось 250 лет, и все готовились к этому торжеству. Но Бог судил иначе…
13 сентября 1908 г. в монастыре, после утреннего богослужения, тремя револьверными выстрелами в своей келье был убит настоятель пустыни — игумен Мартирий. Убийство, очевидно, было совершено с целью грабежа, потому что вскоре волна похожих ограблений прокатилась и по другим церквам и обителям Подмосковья. Вскоре были схвачены боевики-максималисты, к чьим услугам часто прибегали социал-революционеры для пополнения партийных касс. Обстоятельства этого дела впоследствии были забыты, и о трагическом событии напоминало лишь белокаменное, чудом сохранившееся надгробие.
После Октябрьской революции 1917 г. большинство российских монастырей постигла трагическая участь. Но то, что произошло с затерянной в подмосковных лесах Екатерининской пустынью превзошло все мыслимые пределы зла. Монастырь был закрыт в 1918 г. Монахи, в основном уже престарелые люди, разбрелись кто куда, а в опустевшие помещения новые власти предложили поселиться — на особых условиях — монахиням, прибывшим из Красностокского Богородице-Рождественского монастыря (г. Гродно). Монастырям, которые подлежали закрытию, предоставлялась возможность организоваться в трудовые артели: обитель была превращена в одно из таких хозяйств и стала называться сельскохозяйственной артелью «Екатерининская пустынь». В монастыре оставили только один действующий храм, который обрел статус обычной приходской церкви.
Из Богородице-Рождественского монастыря в Подмосковье прибыли 164 монахини, причем 14 из них были уже старые и немощные и находились на иждивении артели. Первые годы существования на новом месте насельницам приходилось терпеть голод и холод, но красностокские матушки не унывали. Они и лес пилили, и пни корчевали, и землю на себе пахали. На Бога не роптали, а смиренно трудились и молились, и через несколько лет у них было уже налаженное хозяйство: плантации огурцов, помидоров и других овощей поддерживались в образцовом порядке. По краям поля матушки ставили сторожевые шалаши, и монашки, положив на колени незаряженную берданку, бдительно следили за сохранностью урожая.
Зато и кормило их хозяйство всю округу, да еще как кормило! Осенью жители Расторгуева представляли в монастырь списки нужных на зиму продуктов, и монахини на подводах привозили им картошку, свеклу, морковь, яблоки и т. д. Продукты «монастырской коммуны» покупало все население Расторгуева, покупали и дачники в летнее время. К тому же расторгуевцы весь год покупали в монастыре дешевые молочные продукты и вкусный монастырский хлеб и квас. А так как монахини владели и медицинскими навыками, то выхаживали и заболевших жителей.
Кельи в Екатерининской пустыни они тщательно выбелили, и в них было очень чисто и уютно: полы покрыты половичками, в углу висели иконы, привезенные из прежней обители.
Но монастырь со своим неукоснительным стоянием перед Богом и бескорыстной помощью людям доживал уже последние дни. Новая власть снисходительно наблюдала, как монастырь кормит и лечит всю округу, и в то же время вела самую грубую антирелигиозную пропаганду. А летом 1931 г., когда полевые работы были в самом разгаре, из Москвы пришла бумага — в 24 часа освободить монастырские помещения. Бедные матушки были в отчаянии и не понимали, за что их гонят. Со своим наспех собранным скудным скарбом отправились они на станцию Расторгуево и там целый день сидели на платформе и плакали.
Весть о закрытии обители облетела весь поселок, и местные жители потихоньку от властей прибегали на станцию с пирожками и горячей картошкой. Некоторые монахини сняли комнаты в окрестных селах и деревнях, другие пристроились в больницы сиделками, некоторых «матушек-сирот» разбирали в свои семьи…
Монастырь закрыли, но еще 4 года действовала надвратная церковь, в которой совершались службы. Остальные же строения Екатерининской пустыни были отданы под колонию несовершеннолетних преступников, которая называлась ГУМЗ — Государственное училище для малолетних заключенных. Режим в тюрьме был нестрогий: ребята катались по окрестным перелескам и оврагам на лыжах, а на замерзшем монастырском пруду — на коньках. Заводили знакомства с местными мальчишками, ни хулиганства, ни воровства не наблюдалось.
В начале 1930-х гг. малолетних преступников вывезли, и ворота монастыря наглухо закрылись. Но местное население уже знало, что тут разместилась тюрьма для уголовников, имевших небольшие сроки заключения (до 2 лет) — за бродяжничество, попрошайничество и т. д. Однако среди них были и профессиональные воры и закоренелые бандиты. В Петропавловском соборе открыли клуб, в котором устраивались концерты самодеятельности, а по вечерам выступали приезжие артисты.
Надолго уголовники тут не задерживались, потому что «народный суд» с привлечением общественности, в присутствии всех заключенных, освобождал их «под честное слово» или брал «на поруки». «Прощали» заключенного с условием: если он совершит хотя бы малейшее противозаконное действие, будет досиживать не только положенный срок, но за новое преступление ему добавится еще несколько лет. Читателю, наверное, не надо говорить о том, что, выйдя на свободу, преступники обычно принимались за старое.
Уже в те времена над монастырскими стенами появилась колючая проволока, а по углам — вышки с часовыми. Потом такие вышки появились и вдоль стен, а у входа — проходная с лампочками сверху. В 1935 г.
по плану реконструкции Москвы и Московской области земли вокруг имения князей Волконских Суханова (включая и Екатерининскую пустынь) были объявлены заповедником. Однако вскоре на территории монастыря начались грандиозные работы по переустройству тюрьмы, в спешном порядке велись какие-то подземные работы. «Святые врата» обители наглухо замуровали, посередине восточной стены был устроен новый въезд, где установили контрольно-пропускной пункт с охраной. Здание бывшей монастырской гостиницы, располагавшееся у южных ворот, было переоборудовано под клуб для работников НКВД. И в начале 1938 г. политическая тюрьма приняла первых своих поселенцев.
Екатерининскую пустынь во всех путеводителях территориально обычно приписывают к Суханову, а не к Расторгуеву. Происходит это потому, что Суханово уже существовало, когда неподалеку от него закладывался монастырь. Расторгуево же возникло во второй половине XIX в., когда строилась железная дорога.
Шло время, и бывший к западу от монастыря так называемый Фельдмаршальский поселок и поселок вблизи станции Расторгуево так разрослись, что со временем слились в один. Поэтому политическую тюрьму особого режима, бывшую в Расторгуеве, обычно называют Сухановской, или просто Сухановкой.
Устроителем тюрьмы был нарком Н. И. Ежов, вложивший немало сил и изобретательности в создание печально знаменитой «Дачи пыток», как впоследствии стали называть тюрьму. Снаружи ее охраняла спецрота НКВД, и местные жители потом вспоминали, что охрана стояла даже в полях — далеко от самой тюрьмы.
Обитатели тюрьмы, прошедшие все круги ада, чаще всего заканчивали свой путь в расстрельном подвале. Все, что имело отношение к новой тюрьме, держалось в строжайшей тайне. Кому удавалось выйти, мало знали о страшной Сухановке, т. к. все заключенные были изолированы друг от друга. Имен у них не было, и не только заключенные, но и охранники существовали под номерами. Даже трупы умерших «от различных болезней», которые первое время привозили в тюремный морг Бутырок, значились под номерами. Тех же, кто знал все или почти все, потом самих убирали как нежелательных свидетелей. У А. И. Солженицына в «Архипелаге ГУЛАГе» читаем:
«Сухановка — это самая страшная тюрьма, которая только есть у МГБ. Ею пугают нашего брата, ее имя выговаривают следователи со зловещим шипением. (А кто там был — потом не допросишься: или бессвязный бред несут или нет их в живых.)
Сухановка… это два корпуса — срочный и следственный из 68 келий. Везут туда „воронками“ два часа, и мало кто знает, что тюрьма эта — в нескольких километрах от Горок Ленинских и от бывшего имения Зинаиды Волконской. Там прелестная местность вокруг.
