Лама Сопа Ринпоче - Так называемый Я. Учения о пустоте и взаимозависимом происхождении
Он провёл в монастыре две недели, ежедневно давая учения тибетским монахам и западным ученикам, проводя совместные пуджи и практики с ламами и принимая посетителей. Всё расписание жизни монастыря сразу полетело вверх дном, так как никогда не было заранее известно, в котором часу Ринпоче начнёт свою лекцию и сколько она будет продолжаться. Например, после утренней медитации объявляли, что Ринпоче, видимо, сегодня будет читать лекцию после обеда часа в три. К трём часам народ собирался и начинал начитывать, как обычно перед началом учения, мантру Будды Шакьямуни. Примерно через час выяснялось, что кто-то «перехватил» Ринпоче, пока тот шёл по дорожке из своих апартаментов в гомпу, где собрались ученики, и задал ему какой-то вопрос, который Учитель, видимо, счёл более важным, чем то, о чём он собирался говорить перед аудиторией, и вот он уже час стоит и разговаривает с этим человеком (и, похоже, вовсе не собирается заканчивать), а его свита, состоящая из монахов тибетского и западного происхождения, стоит рядом и слушает. Собравшиеся в гомпе не выдерживают и вылезают подышать воздухом, полюбоваться на Гималаи, поболтать или заняться ещё чем-нибудь полезным. Кто-то периодически ходит в разведку – посмотреть, как там дела, и возвращается с кислой физиономией: без изменений.
Наконец по прошествии ещё эдак полутора часов доносится: «Идёт!» Все быстро занимают свои места и делают вид, что всё это время сидели не шелохнувшись (а вообще-то говоря, именно это и должен делать ученик, ожидая учителя). Лама Сопа со свитой входит, трижды простирается перед алтарём, садится на приготовленный для него трон и… застывает в полном молчании минут на десять. Потом начинает петь молитвы, предваряющие передачу Учения. Это занимает ещё минут десять-пятнадцать. И только после этого начинает говорить. И говорит часов шесть без перерыва.
Мне очень стыдно в этом признаться, но с самой первой лекции ламы Сопы в Копане я сбежал примерно через три с половиной часа после начала. Очень хотелось есть, и оставалась последняя надежда, что хоть время ужина уже давно прошло, но всё-таки ещё можно успеть зайти в столовую и восполнить потерю хотя бы в холодном виде. Жуя остывшие оладьи, я делился впечатлениями с такими же позорно сбежавшими «учениками» и недоумевал: что же происходит?! Мой ум в тот момент, видимо, был загрязнён до такой степени, что я искренне не понимал, зачем в столь странной форме излагать то, о чём мы уже и так читали в книгах ламы Сопы, и там это объяснено очень стройно и убедительно.
Я «попался» по полной программе. Со мной произошло именно то, ради чего, судя по всему, Рин-поче и разыгрывает этот фантастический «перформанс». Он просто устраивает нам очную ставку с нашим собственным эго. С нашим так называемым Я. Мы ведь привыкли к тому, что все окружающие нам что-то должны. В точно назначенный час учитель должен рассказать нам нечто такое, что было бы нам не слишком неприятно и не скучно, а мы, сидя в удобной позе, так и быть, изволим это выслушать. Учитель закончит лекцию опять-таки в соответствии с расписанием (а то вдруг мы устанем!), и мы вовремя пойдём ужинать, а потом спать. Но когда всё это, пункт за пунктом, разрушается, то мы, разумеется, начинаем возмущаться. Каждый из нас уверен в том, что его здесь с нетерпением ждут, чтобы передать самое высшее и самое тайное учение. Наше эго недоумевает: мы, дескать, прилетели сюда за тысячи километров, отодвинув в сторону работу и другие важные дела, а тут по отношению к нам проявляют такое неуважение! Неужели трудно хотя бы начать и закончить лекцию вовремя, а также говорить громко и членораздельно, а не бормотать себе под нос и не повторять одно и то же тысячу раз в течение шести часов, когда всё это можно кратко изложить за десять минут? Мы ведь умные: поймём сразу. Или нас тут за детей принимают?
Трудно вообразить себе более благоприятную возможность для «работы над ошибками». Пытаясь услышать, что и как говорит лама Сопа, мы неминуемо должны свернуть шею своему себялюбию и всем тем глупостям, которые из него вырастают. Если не победить своё так называемое Я и не научиться слушать, открыв свой ум с преданностью и смирением, мы так и будем коллекционировать бессмысленные знания, оставаясь закрытыми для самого главного.
Трудно представить себе лучшее упражнение на концентрацию, чем просто слушание лекций ламы Сопы. Я почувствовал это особенно сильно, когда занимался расшифровкой аудиозаписей подмосковного ретрита. Ни для каких мыслей или отвлекающих эмоций в уме просто не остаётся места. Весь ум занят тем, чтобы ничего не пропустить. Ты забываешь о себе и о своём уме и ловишь себя на том, что твой ум растворился в уме Учителя и следует за каждым его движением. Я надел наушники и прибавил громкость. Ринпоче говорит очень тихо, но зато громко и резко хохочет и кашляет, и поэтому я каждый раз подпрыгивал от неожиданности, и, надо сказать, это только заостряло концентрацию и действовало просто как прямое введение в природу ума.
Я вспомнил, что пять лет назад в Копане в мою голову взбрело такое сомнение: дескать, считается, что одним из многочисленных признаков будды является красивый голос, звук которого проникает в наше сознание, и нам хочется слушать ещё и ещё. Это называют «ваджрной речью». Но лама Сопа говорит запинаясь, кашляя и шмыгая носом, и понять его непросто. Так, выходит, он всё-таки не будда?!
И тут вдруг меня буквально пронзило насквозь: так вот что такое «ваджрная речь»! Как я мог столь глупо и прямолинейно интерпретировать это понятие! Говоря с учениками в такой манере, Ринпоче пригвождает их ум к самому главному, к самой сути. Одновременно он ставит учеников в такую ситуацию, когда они оказываются нос к носу со своей гордыней и прочими омрачениями, как перед зеркалом. Чтобы услышать Учителя, необходимо проделать с собой нечто экстраординарное: разрушить так называемого себя до основания. А иначе просто нет шансов ничего услышать и воспринять. Многие не выдерживают и заявляют, что слушать ламу Сопу невозможно.
«Ваджра» в переводе с санскрита означает «алмаз», то есть нечто предельно прочное и не подверженное разрушению; алмазом можно резать всё остальное. «Ваджрная речь» будд – это речь, которая, взрезая толщу наших омрачений, делает нас открытыми для главного. Если мы «имеем уши, да не слышим», значит, слой омрачений, из которых состоит наше Я, ещё слишком толст. Если мы думаем, что «приятный тембр» голоса – это основная отличительная черта голоса будды, то на эту роль, видимо, лучше всего подходят голоса девушек, звучащие в рекламных роликах. И если речь ламы Сопы – это не речь будды, то кто же тогда будда?
В мае 2003 года лама Сопа впервые приехал в Россию. В подмосковном санатории «Дорожник» (рядом с деревней Новая Купавна) был организован недельный ретрит. Участвовало в нём примерно сорок человек. Ринпоче даровал Большое посвящение Ченрези и посвящение Белой Тары, а по окончании ретрита – уже в Москве – посвящение Будды Медицины. Учения, которые он ежедневно давал во время ретрита, были в основном направлены на то, чтобы подготовить умы учеников к получению этих посвящений. Поэтому те основные темы, о которых шла речь – отречение, бодхичитта и постижение пустоты, то есть Три основы Пути, – приобретали в этом контексте ясные очертания, переходя из разряда философии и метафизики в разряд ежедневной практики.
Полностью расшифровав аудиозаписи всех лекций этого ретрита, я перевёл текст на русский язык, опустив лишь те фрагменты, которые представляют собой непосредственную подготовку к ритуалам посвящений и сами эти ритуалы, а также некоторые подробные наставления по тем практикам, которые предполагают наличие посвящений. Кроме того, некоторые моменты остались незафиксированными по техническим причинам.
Распорядок ретрита был более чем спонтанным. Занятия по медитации, которые проводила помощница Ринпоче Сангье Кхандро, служили прелюдией к лекциям самого Ринпоче, время начала которых каждый раз назначалось особо, длились они по пять-шесть часов и заканчивались поздно ночью. Одно только посвящение заслуг в конце учения занимало час, а то и полтора. Разумеется, чтение текста займёт гораздо меньше времени.
Нельзя не сказать несколько слов и о самом санатории «Дорожник», атмосфера которого очень способствовала правильному восприятию Дхармы.
Это абсолютно сюрреалистическое место заслуживает высокого статуса – «памятник истории и культуры». Впрочем, подобных памятников в Подмосковье предостаточно. Эти очаги социалистического рая умудрились сохраниться в нетронутом виде, несмотря на бушующий вокруг бандитский капитализм. При въезде в «Дорожник» вас встречает гипсовое существо угрожающих размеров, предположительно женского пола, держащее в руках предмет, известный в национальной мифологии как «хлеб-соль». Существо, видимо, обладает солидным опытом медитации, о чём можно судить по особому взгляду, устремлённому в пространство. Немного поодаль, перед входом в главное здание, где находятся кинозал и столовая, на гипсовой скамейке расположились три гипсовых существа более скромных габаритов младшего школьного возраста – две девочки и один мальчик, пребывающие в состоянии глубокого однонаправленного сосредоточения. На фасаде главного здания – мозаичная композиция высотой в три этажа, изображающая жизнь различных миров сансары.
