Андрей Мартьянов - Верования дохристианской Европы
Вот что произошло дальше.
Мы помним, что у бога-врачевателя Диан Кехта, кроме Мидаха, были еще сыновья, которых звали Киан, Кете и Ку.
У Киана имелась чудесная корова, которая давала очень много молока, так что охранять это животное требовалось весьма тщательно. Киан с братьями буквально глаз с нее не спускали.
Этой-то коровой решил завладеть Балор. Как-то раз Киан, Кете и Ку пошли к кузнецу Гоибниу, чтобы отковать оружие. Для этой цели они взяли особую сталь. Киан и Кете вошли в кузницу, а Ку оставили следить за коровой.
Тут появился Балор, принявший облик маленького красноволосого мальчика. (Красный — в частности, красные волосы, — в кельтском мире явственное указание на потусторонние силы и недобрые намерения).
«Ты здесь охраняешь корову, — обратился он к Ку, — а твои братья между тем злоумышляют против тебя. Себе-то они будут ковать мечи из чудесной стали, а для тебя оставили металл самый обычный».
В ярости Ку бросился в кузницу, а корову оставил без присмотра. Балору только того и нужно было, он захватил корову и перенес ее к себе, на остров Тори.
Киан решил отомстить Балору за обиду. Он обратился к Бирог — женщине-друиду, и та дала ему добрый совет. Киан переоделся в женское платье, и вдвоем с Бирог они перебрались через море на остров Тори. Бирог рассказала служанкам и нянькам Этлинн, что они, мол, спасались от преследователей, потерпели кораблекрушение и теперь просят убежища.
Няньки их впустили. Бирог тотчас погрузила их в волшебный сон, а Киан тем временем пробрался к Этлинн и «добился ее благосклонности». Когда же няньки проснулись, Киан и Бирог уже исчезли.
Спустя некоторое время обнаружилось, что Этлинн ожидает ребенка, и в положенный срок родила сразу трех сыновей.
Балор пришел в бешенство. Он приказал немедленно утопить младенцев. Слуга завернул детей в полотно и заколол булавкой, чтобы бросить сверток в море. Но по дороге булавка раскрылась, и один из трех новорожденных выпал из свертка. Слуга так и потерял его. Он утопил двух оставшихся и доложил повелителю о том, что приказ его выполнен.
А выпавшего мальчика подобрала Бирог. Она принесла младенца Киану, и тот передал его на воспитание богу-кузнецу. Юный бог выучился кузнечному делу, а затем и вообще всем ремеслам. Когда же он немного подрос, боги отправили его на воспитание к королю Великой Равнины –иначе говоря, потустороннего царства.
…В то самое время, когда Брес просил у старого Балора помощи, чтобы фоморам совместно покорить Ирландию, у богов народа богини Дану шел пир. Нуаду праздновал свое возвращение на престол и угощал подданных мясом и элем.
Когда праздник был в разгаре, в ворота вошел незнакомец в роскошных одеждах. Это был Луг, о котором еще никто ничего не знал, новичок в мире богов, пришелец в Ирландии.
Страж у королевских ворот задержал чужака и начала задавать ему вопросы.
— Кто ты такой? — спросил привратник.
Луг отвечал, что он плотник.
— У нас уже есть плотник — Лухтэйн, сын Лухайда.
— Спроси меня, я кузнец, — настаивал Луг.
— У нас есть и кузнец — Гоибниу.
— Спроси меня, я герой.
— У нас есть герой — силач Огма.
— Я играю на арфе.
— И арфист у нас есть.
Луг перечислял все свои умения: он чародей, врачеватель, поэт, знаток преданий, он виночерпий, и медник… Но каждый раз оказывалось, что в Таре — столице Нуаду — уже есть божество, владеющее этим ремеслом, и притом самым наилучшим образом.
— В таком случае спроси своего короля, — сказал Луг, — есть ли у него кто-либо, кто совмещает в одном лице все эти ремесла и искусства. Если таковой найдется — значит, я действительно не нужен в Таре.
И тогда привратник доложил королю, что пришел некто, называющий себя Лугом, повелителем всех искусств, знающим все ремесла на свете.
Здесь уместно вспомнить упоминание Цезарем некоего «Меркурия», которого кельты почитают больше всего. «Он имеет больше, чем все другие боги, изображений, — пишет Цезарь, — его считают изобретателем всех искусств». Очевидно, римлянин имел в виду Луга.
Боги решили испытать Луга. Для начала король пригласил лучшего шахматиста, но Луг легко обыграл его, причем изобрел новую защиту, получившую название «защита Луга». (Игра, которая упоминается в ирландских мифах, похожа на шахматы, но таковыми, в общем, не является: это фидхелл. Точные правила ее не известны. По всей видимости, в центре доски, символизировавшем столицу, располагается верховный правитель; по сторонам от него — четыре короля. Нападение на них следовало отразить игрокам).
Войдя в пиршественный зал, Луг уселся на «кресло сказителя», куда обычно устраивали лишь мудрейших мужей.
Посреди зала лежал огромный камень — сдвинуть эту махину могли бы только четыре упряжки быков. Силач Огма взял эту глыбу и выбросил за порог. Тогда Луг поднялся с кресла, принес камень обратно в зал и уложил на прежнее место.
Боги попросили новичка сыграть на арфе, и Луг усладил их слух «усыпляющей мелодией». Король со всеми своими приближенными тотчас заснули глубоким сном и проспали сутки — они пробудились на следующий день ровно в тот же час.
Тогда Луг заиграл печальную песнь, и слушатели горько заплакали. А закончил выступление веселой мелодией, и все рассмеялись.
Нуаду решил, что именно Луг поможет богам совладать с опасностью, которую представляют для Ирландии фоморы. Поэтому он уступил новичку свой трон на тридцать дней, а сам перебрался в «кресло сказителя».
Луг же тотчас созвал совет и начал спрашивать богов — что каждый из них способен сделать ради победы над врагом?
Диан Кехт отвечал, что берется излечить любого раненого, если только у того не отрублена голова или не сломан позвоночник.
Кузнец Гоибниу обещал заменять на новые каждый сломанный меч и дротик, даже если война продлится семь лет. Его копья будут бить без промаха, каждый раз нанося смертельную рану. «Дулб, кузнец фоморов, не в силах создать что-либо подобное», — прибавил он.
Медник Крейдхн собирался изготовить заклепки для копий, рукояти для мечей, шипы и оковку для щитов.
Плотник Лухтэйн брал на себя щиты и древки для копий — причем из самой прочной древесины.
Богатырь Огма сказал, что убьет короля фоморов и вдобавок трижды по девять его приближенных.
«Благой бог» Дагда указал на свою палицу. Когда войска сойдутся на поле боя, он будет крушить этой палицей кости фоморов до тех пор, пока они не захрустят, как галька под копытами коней.
Морриган, которая всегда настигает тех, за кем гонится, предвкушала преследование бегущих врагов.
Бард Кэйрбр уже готовил заклинания против врагов и «песни поношения», которые развеют в прах их честь и доблесть.
Главный виночерпий Ирландии Матхган был по совместительству и главным магом, и он намеревался своим искусством обрушить на фоморов двенадцать горных вершин Ирландии. Другие же виночерпии (у народа богини Дану их было девять) сказали, что спрячут от фоморов двенадцать самых больших озер и двенадцать самых главных рек Ирландии, чтобы враги нигде не могли утолить жажду. Народ же Дану сможет пить сколько угодно, даже если война продлится семь лет.
И наконец друид Фигол вознамерился направить в лицо фоморам три огненных потока, дабы отобрать у них две трети их сил и мужества. А Племена Богини Дану, наоборот, с каждым вздохом будут набираться мощи и храбрости и не почувствуют никакой усталости.
Приготовления к великой войне с фоморами продолжались целых семь лет.
Сыновья Туиреанна
Хоть Брес и был свергнут, он продолжал отправлять в Ирландию своих сборщиков дани. И вот в очередной раз явились сборщики — их было девять раз по девять, — и расположились в месте, которое называлось «Балоров холм». Там они ожидали тех, кто принесет им подать.
Но вместо привычной картины перед ними предстал некий молодой герой. Он скакал на Роскошной Гриве — лошади Мананнана. Облачен он был в сверкающие доспехи и шлем Мананнана, которые не могло пробить никакое оружие. В руках он держал меч, щит и отравленные дротики. Глаза фоморов ослепли при виде этого сияния.
Прекрасный Луг набросился на сборщиков податей, присланных фоморами, и истребил почти всех. Он оставил лишь девятерых, которым приказал передать Балору, что племя богини Дану больше ничего не заплатит фоморам.
Известие о новом предводителе богов вызвало переполох на острове со стеклянной башней. Балор ломал себе голову — кто бы это мог быть, но его жена сразу же догадалась: «Наверняка это сын нашей дочери Этлинн». И предсказала: «Раз твой внук решил связать свою судьбу с народом своего отца, а не матери, — не видать нам больше власти над Ирландией».
Но фоморы все равно продолжали готовиться к этой войне.
Принимали свои меры и Племена Богини Дану. Луг разослал гонцов по всей Ирландии, призывая богов присоединиться к нему.
