Роман Невич - Полное и окончательное. Хроника мифа

Однако во всех моих предприятиях была странная особенность: как только я начинал чувствовать, что метод работает, я говорил себе что-то типа: «Ого! Так можно далеко зайти», – и делал шаг в сторону. Пожалуй, я даже не думал так на самом деле: это было чисто инстинктивное движение. Я отшатывался от краем глаза замеченного очередного входа-выхода (в «линию»). Ведь моя, опять же до конца не осознанная, цель состояла не в том, чтобы действительно «войти» (пройти и выйти), но, скорее исследовать все возможности входа-выхода.

Линия

Насколько я осведомлен, я мог бы сказать, что психоделики – это один из видов йоги.

Постепенно последняя – самая легкая, быстрая и радикальная – из перечисленных выше «технологий священного», занимает для меня центральное место. Сознательно организованные и, насколько это вообще возможно, контролируемые эксперименты с «растениями-силы» становятся моей «линией».

Неоднозначная тема, не спорю, но слишком мощная и значимая, чтобы о ней умолчать.

Не знаю, кто первый сказал: «Наркотики – это религия», – но это верно. (Думаю, это можно отнести к любым «наркотикам» в самом широком смысле, однако я под этим словом буду иметь в виду именно «растения-силы» и «психоделики» – их синтетические аналоги). И, как любая религия, особенно в своей эзотерической – для посвященных – версии, она способна дать своим адептам то, что называется «прозрением» или «откровением».

Подозреваю, что если бы я пришел на встречу Анонимных Наркоманов (наверняка есть такие), я испытал бы что-нибудь подобное моим чувствам на встрече АА, и «старшие браться» вряд ли признали меня «истинным адептом». Однако по сути я так или иначе эту религию «принял»; и это «посвящение» не было ни случайным, ни бутафорским, в отличие от предыдущих.

Во-первых, по поводу «неслучайности». За неимением выхода к таким экзотическим вещам, как например: мексиканский кактус пейот, южноамериканская аяхуаска или знаменитая «кислота» – ЛСД – желающему приобщиться к мировой психоделической культуре российскому провинциалу нужен был какой-то другой, более доступный, отечественный аналог.

По слухам, такой аналог был, и тщательное изучение ботанической литературы в областной библиотеке (Интернет, возможно, уже где-то существовал, но точно не у меня) подтвердило: есть. Это псилоцибиновые грибы, и теоретически они растут практически везде, а значит, и здесь тоже. Оставалось их найти; что не так-то просто, если руководствоваться схематичными изображениями из энциклопедии и рассказами бывалых людей, которые «точно знают», но почему-то сами искать даже не пытаются.

Ну а я попытался… и нашел; попробовал… и убедился – да, это ОНИ. Потому что когда это действительно «они», сомнения отпадают – и отпадают полностью. Так «Психоделический опыт»11 стал и моим опытом: я увидел и узнал все, что хотел; и гораздо больше, чем мог бы себе вообразить: глубочайшие озарения и мощнейшие переживания – все это было. И до сих пор, хотя уже много лет «не употребляю» и не интересуюсь, я считаю психоделики такие, как, например, «магические» псилоцибиновые грибы, самой сильной вещью из всех, что может предложить человеку внешний мир. Т.е. растения-силы могут, при благоприятных условиях, стать источником подлинного мистического опыта. И никто меня в этом не разубедит. Потому что это был и мой непосредственный опыт.

А потом интернет появился – с прекрасными цветными фотографиями… всего, чего бы ни захотелось. Я никогда не участвовал в интернет-дискуссиях, но по этому вопросу не высказаться не мог, что и сделал на одном из форумов:

И ***, и ***** могут многое дать или по крайней мере показать любому непредвзятому и, главное, грамотно подготовленному человеку. Для практикующего они могут быть особенно интересны, потому что при правильном использовании ***, например, способна на порядок, а то и на два, повысить качество медитации по любому методу, т.е. практически мгновенно превратить новичка в продвинутого медитатора – на определенное время, конечно, – скажем, на время одного вечернего занятия. Соответственно, чтобы, к примеру, начать «чувствовать энергию», ему может потребоваться всего 2—3 сессии вместо 2—3 месяцев «сидения».

***** способны на большее. Уже через несколько грамотно организованных сеансов (а иногда и на первом) они действительно могут вызвать то, что А. Г. Маслоу называл «пиковыми переживаниями», японцы «сатори», а в терминологии В.М. можно обозначить как вполне реальный «прорыв в сферу тонкоматериального» и даже в «сферу духовного», пусть и всего на 2—3—4 часа.

Из такой ускоренной результативности вытекает и первый «минус» психоделиков: большой соблазн подменить ежедневную практику такими периодическими прорывами. Зачем сидеть месяцами, если того же самого эффекта можно добиться за минуты?

Хотя на самом деле все-таки не совсем «того же самого». Как говорит выдающийся специалист как по психоделикам, так и по медитации, Рам Дасс, «видеть возможность – не одно и то же, что осуществить ее».

Двойная ловушка

Но как бы ни были замечательны пиковые переживания, они преходящи уже по определению. Не имеет особого значения, чем они вызваны: синтетическими или натуральными веществами, или даже «постом и молитвой» – они уходят, оставив после себя в лучшем случае приятные, удивительные воспоминания, к которым сам постепенно начинаешь относиться с некоторым недоверием. Поэтому рано или поздно приходишь к мысли, что головокружительное раскачивание между двумя мирами – это не совсем то, что тебе нужно. Слишком утомительно.

Получил, посмотрел, изумился, восхитился… и отпустил. Поблагодарил всех, кого смог, и «пошел дальше» – вот идеальная стратегия обращения с пиковыми переживаниями – и, думаю, со всеми остальными тоже.

Но – легко сказать. Обычным делом является застревание – неспособность отпустить, выйти добровольно и окончательно из уходящей ситуации и полностью обратиться к другой – настоящей.

Так застрял и я. Причем ощущал себя попавшим в двойную ловушку: с одной стороны, поразительные эффекты растений-силы заставляли снова и снова возвращаться к ставшим уже привычным способам выхода из серой обыденности, а с другой – была эта самая обыденность, которая никуда и никогда полностью не исчезала, оставаясь поблизости и наготове со всеми своими напрягающими обязательствами, от которых я тоже отказаться не мог.

Разрываясь между двумя силами, поддаваясь поочередно то в одну, то в другую сторону, я чувствовал, что начинаю упускать из виду главное – свою собственную жизнь: перестаю понимать, что здесь нужно именно мне.

Конечно, я осознавал, что надо что-то делать. Но постоянно откладывал. В конце концов я даже начал получать какое-то странное удовольствие, видя как все идет не туда. Как далеко это может зайти? Где грань?..

Я начал играть с мыслью, что, возможно, упустил свой шанс, и изменить что-либо у меня теперь просто не хватит сил… И тут опять в действие вступают другие силы, которые забирают из моих рук любимые игрушки и одновременно выдергивают меня из цепких манипуляторов социума…

Tabula rasa

Чистая доска.

Нет ничего – и ничего никому не должен.

Не могу ничего – и ничего не надо.

Ничего не хочу – все равно ничего не могу.

И есть боль… просто есть.

Горячая, текучая, живая.

Инстинкт исследования

Как можно определить мою ситуацию? По-разному. Лично я потихоньку начинаю склоняться к тому, чтобы называть это «подарком», даром, милостью. И поэтому «эксперимент», скорее всего, будет продолжаться. Инстинкт исследования, говорят, есть и у чистого умом младенца…

Уже написав «инстинкт исследования», мне стало интересно, а есть ли на самом деле такое выражение. Выяснить что угодно про любые слова (и их сочетания) сегодня не составляет никакого труда, и уже через минуту я наткнулся на любопытный тест:

Ничего сложного. Задача: «Особо не рассматривая фигуры, мысленно выбираем те, которые нравятся, и записываем буквы. Семь букв в столбик». (Ответы в низу страницы12.)

В моих – на первом месте оказалась «Д», «А» – на последнем.

Эпилог

Факторы

Он ощутил себя и понял, что то, что ощущало, – то есть он сам – складывалось из множества меньших индивидуальностей… любому соответствовало что-то главное для него – какое-то решающее чувство, и все они, сливаясь, образовывали новое единство, огороженное в пространстве свежевыкрашенными досками, но не ограниченное ничем, это и был он <…> С тех пор по-настоящему и началась его жизнь.