Бхагаван Раджниш - Мессия. Том 1
Как только его чиханье закончилось, он уходит спать.
Даже обычное чиханье дает вам приятное ощущение в голове. А женщина дальше не потерпит, она здесь не просто инструмент для ваших чиханий. Она должна понять свою сексуальность, и она должна потребовать то, что ей надлежит. Моногамия абсолютно противоестественна, и не я в ответе за это, помните. Ваш Бог в ответе.
Все сущее, похоже, создано непрофессиональным богом, который не знает ничего. И как он может знать? В христианской троице нет женщины; это группа «голубых». И если СПИД пришел в мир, то, скорее всего, от христианской троицы, ведь они — древнейшие гомосексуалисты. Действительно, чем еще им заниматься? После сотворения мира за шесть дней, что вам еще делать? Перекур? Бог не курит...
Эти условия навязаны нам, и я не знаю, но почти уверен, что полицейский комиссар должен курить. Бог не может пить спиртное. Но я опять-таки уверен... потому что все полицейские офицеры, правительственные бюрократы пьют спиртное. И когда мы снова и снова звоним в служебное время: «Где же он?» — их ведомству требуется почти целый час, чтобы дать его домашний номер.
Я знаю причину. Когда мы позвонили к нему домой, кто-то ответил: «Он занят богослужением». Самое вероятное, он выпил слишком много, все еще был под хмелем и крепко спал. Я не говорю, что это факт, но я знаком со всеми вашими лидерами, вашими бюрократами, и все они пьяницы. И они всегда опаздывают на службу. Иногда приходят на полчаса, и сразу уходят. Для чего? — «богослужение».
И действительно, как же вам заниматься богослужением без вина? Христиане даже сделали вино частью своих празднеств, своего поклонения. Даже Иисус Христос был пьяницей — не только пьяницей, но и преступником, потому что превращал воду в вино.
Я терпеть не могу запах вина, я терпеть не могу курение, но однажды я все-таки выпью вина и закурю здесь, просто чтобы показать полицейскому комиссару, что ни вино, ни курение не запрещены в Индии.
Вы ищете в одеяниях свободу уединения, но обретаете в них узду и оковы.
Они не дают вам уединения. Они создают тонкую стену вокруг вас, так что вы передвигаетесь, нося свою тюрьму с собой. Если вы не обнажались под солнцем и не давали всему своему телу впитать витамины, которые солнце изливает на вас, если вы не обнажались на ветру, — вы заключенный. Я не предлагаю вам идти на площадь или на улицы, полные всевозможных идиотов, и обнажаться. Ведь они слепы и глухи, они отсталые и бессердечные, и им не понять этого.
Но всякий раз, когда вы сможете уединиться, наслаждайтесь свободой от одежды.
Бертран Рассел открыл школу для маленьких детей, и о школе было много толков. Это был противоречивый человек — любой, кто способен мыслить, не может быть иным. В конце концов, епископ той местности постучался в двери. Молоденькая девочка — может, лет девяти, голая — открыла двери, а епископ закрыл глаза и пробормотал: «Боже мой!» Но девочка сказал: «Бог каждого сотворил голым!» Мы никогда не слыхали, что Бог пользуется одеждой — он должен быть голым. А как там с вашим святым духом? Вам известны духи, покупающие одежду, — святые или нечестивые?
И фактически то, что христиане называют святым духом, — это самая нечестивая идея, ведь этот святой дух сделал беременной невинную девственницу — деву Марию, мать Иисуса Христа. Он же насильник. И тем не менее он остается святым и частью Бога.
Эта троица неразлучна; это почти как тримурти у индусов, три лика Божьих: Бог отец, Бог сын и Бог дух святой. Но нет места ни для какой женщины... либо они нашли пластиковую женщину, либо они должны быть гомосексуалистами.
Существует еще одна возможность, и она в том, что этот святой дух может функционировать обоими способами — иногда это мужчина, иногда женщина; иногда для отца, иногда для сына. Духи могут принимать любую форму.
И мне во всем мире настойчиво навязывали требование — не критиковать никакую религию. Что я могу поделать? Эти религии заслуживают критики; фактически, они заслуживают быть сожженными дотла. Их священные писания — самые нечестивые.
И так, помните: все, что я говорю, — это не только для вас. Это для всех моих саньясинов повсюду в мире, для моих сторонников, моих любимых, — а их, должно быть, миллионы. И это даже не только для них; я обращаюсь также к грядущим поколениям.
Но что бы я ни говорил, — такие типы попадаются и здесь тоже, — не истолковывайте меня превратно. То, что враги неверно истолковывают меня, я могу понять, но если вы неверно истолковываете меня, вы раните мое сердце и мое существо.
Я слыхал, что несколько человек, прибыв в учреждение, заявляли: «Бхагван позволил нам, нет ничего непристойного. Поэтому мы собираемся делать на улицах все, что хотим».
Это же глупо, и хоть ваша глупость не повредит вам, вся ответственность ляжет на меня. Я пострадал из-за вас во многих тюрьмах; я пострадал из-за вас в руках бесчеловечных полицейских; я по-всякому страдал из-за вас в руках почти всех правительств мира.
Поэтому когда я говорю эти вещи, будьте разумны и поймите: ведь вас окружают все виды предубежденных и фанатиков, и все, что вы делаете, окончательно обрекает меня. Вы не волнуете никого, никто даже не спросит ваше имя.
Несколько саньясинов пришли прямо из Непала, они не предполагали, что могут быть какие-нибудь проблемы, — они пришли по дороге, там нет компьютеров. Все компьютеры индийского правительства во всех посольствах повсюду в мире и во всех международных аэропортах Индии информируют: «Такой-то человек — ученик Бхагвана Шри Раджниша и не должен допускаться в страну». Но они изумились, увидев, что даже на улице — не в аэропорту, просто на переходе, — у полиции есть толстая книга со всеми именами саньясинов, которые им удалось собрать.
И в министерстве самый большой эгоист и самая заинтересованная во власти личность, Арун Неру, внес все эти документы, имена в компьютеры, а если компьютеры недоступны, тогда имена заносятся в толстую книгу. В парламенте он сделал заявление; на вопрос члена парламента: «Правда ли, что саньясины Бхагвана Шри Раджниша не будут допущены в Индию?» — он ответил: «Это абсолютно неверно. Каждому добро пожаловать».
Эти политики могут врать без всякого зазрения совести. Почти все парламенты Европы под давлением Америки приняли резолюции, законы или предписания, гласящие: «Этот человек очень опасен и его нельзя допускать в страну». А из-за того, что все они брали миллиарды долларов взаймы — Америка знает, что это не может быть возвращено, как им возвратить это? — они в экономическом рабстве.
Даже великие нации, которые когда-то управляли всем миром, теперь на положении нищих. У них нет даже мужества, спросить у американского правительства: «Что вы подразумеваете под опасностью? Он носит ядерную ракету? Он приходит с атомными бомбами?»
Нет. Двадцать одна страна решила, что мне нельзя въезжать, — из страха, что я буду разрушать их религию, буду разрушать их мораль, буду развращать умы их молодежи.
Я изумлен — чем же занимались эти идиоты две тысячи лет? Если мораль, которой обучают вот уже две тысячи лет, может быть разрушена трехнедельной туристической визой, тогда что это у вас за разновидность морали? Что у вас за разновидность религии? Если один человек приходит всего на три недели и разбивает все ваши традиции и все ваше прошлое, — в таком случае оно и должно быть разрушенным! Вы дурачите людей. Несложно заключить, что вы дурачили их, и вам бы не хотелось, чтобы я разоблачил ваш обман. Это не мораль, и это не религия.
И я могу сделать это за три недели, больше времени и не потребуется. Фактически своим отказом они признали поражение от одной-единственной индивидуальности, которая даже не воспользовалась ножом для резки овощей. Бессильные религии, бессильная мораль — достаточно указать на это, и тот, кто разумен, поймет сразу.
Поэтому все, о чем я говорю, для вас должно быть совершенно ясным; если хотите видеть меня в живых — ведь теперь нет другого выхода для всех этих стран, есть только одна возможность — убить меня; и если вы ведете себя безумно, вы будете раскаиваться всю свою жизнь, — а я не хочу, чтобы кто-нибудь раскаивался, — вы будете чувствовать вину, что стали соучастниками убийства.
Поэтому не делайте ничего, что направлено против слепых, мертвых и глухих. Зная, что они отягощены прошлым и не имеют мужества даже понять меня, ведите себя так, чтобы у них не было никакого повода.
Позвольте мне бороться самому, потому что меня самого достаточно.
Если бы вы могли подставить солнцу и ветру свою кожу, а не одежды!
Это простой физиологический факт, что вся ваша кожа дышит — вдох, выдох, — а не только ваш нос. Если на ваше тело нанести густую краску, так, чтобы прекратить всякую возможность дыхания кожей, а ваш нос оставить открытым, — вы умрете через три часа. Только носа не достаточно. Все ваше тело состоит почти из семи миллиардов живых клеточек. Все они нуждаются в кислороде, и всем им нужно выбрасывать двуокись углерода, а ваша одежда мешает этому.
