Бхагаван Раджниш - Хякудзё: Эверест Дзэн
Он спросил:
- Если оба эти утверждения - правда, зачем же ты созываешь собрания, на которых призываешь других учиться, как следовать Дао посредством дзэн?
Этот вопрос можно задать любому мастеру. Он даже имеет прямое отношение к мастеру.
Я уже говорил вам, что Гаутама Будда не произнес ни слова в течение семи дней после просветления. Когда его спросили, он ответил: "В течение семи дней я думал, говорить мне или не говорить вообще? И не мог найти ни одной причины, по которой должен был бы говорить. Не существует средств, с помощью которых я мог бы обучить людей тому, что неизбежно привело бы их к просветлению. Нет цели, которую следует достичь, потому людям можно указать лишь путь.
Люди хотят знать, какую дисциплину практиковать, какая причина может привести к просветлению. Но причины нет. Потому все семь дней я думал над тем, что все сказанное мной не будет абсолютной правдой.
Говорить ли мне или хранить молчание? Молчать - честнее, но, пожалуй, более жестоко. Жестоко по отношению к тем, кто все еще бредет во тьме, жестоко по отношению к тем, кто уже близок к истоку. Лишь небольшая помощь, лишь легкий толчок может сделать их буддами".
Но это не так уж просто. Попробуй, подтолкни кого-то, и он начинает злиться. Твой толчок не всегда воспринимается как проявление сострадания. Человек может стать более безобразным после того, как его подтолкнули. Его ум может стать более варварским. Он может развернуться и затеять с вами драку, спрашивая: "Зачем ты толкаешь меня? Зачем говоришь это? Зачем выставляешь меня на посмешище?" Путь мастера далеко не всегда усыпан розами, это одно из самых тонких произведений искусства - помочь человеку стать буддой. Небольшая ошибка - и все пропало. И проблема не в учителе - проблема в ученике. То, как ученик воспримет твои слова, - не в твоей власти.
Будда сказал: "Я думаю вообще не говорить. Те, кто должны стать буддами, рано или поздно станут ими, а те, кто слишком увязли во мраке и житейских хлопотах, не станут слушать меня. Я просто потрачу на них время попусту, а они будут злиться на меня, считая, что потратили попусту свое время".
Но люди сказали ему: "Да, ты прав на девяносто девять и девять десятых процента. Но, пожалуйста, подумай об оставшейся одной десятой процента. Ты можешь потратить впустую слова на девяносто девять и девять десятых процента людей, но, пожалуйста, вспомни об одном из тысячи, которому бы ты мог помочь стать буддой. Это такая большая победа, что обо всех неудачах можно просто забыть. Ведь остальные всё равно не могли стать буддами, так что ты можешь забыть о них. Подумай об одной десятой процента, не будь жесток к тем, кто оказался на отшибе. Несколько теплых слов, небольшой толчок придаст им сил обрести безоглядность. Один лишь взгляд, в котором они прочтут ту же глубину, что присуща и им, одно прикосновение, исполненное любви, тепла будды, один лишь жест..."
И Будда уступил. Это одна из величайших уступок, когда-либо сделанных за всю историю человечества. Он мог бы не соглашаться. Никто не смог бы заставить его. Но тогда нечто великое было бы забыто навек. По крайней мере, об этом помнят везде. Некоторые люди и сейчас становятся буддами, достигая все тех же вершин. Ведь они знают - кто-то уже прошел этот путь: "Если кто-то стал буддой, почему бы и мне не стать?" Это придает храбрости.
Но интеллект, которому недоступен внутренний процесс просветления, не имеющий причины, лишенный логики - тут же приходит к поспешному заключению: "Здесь кроется противоречие!" Ты говоришь, что не обладаешь умственным процессом, которым можешь воспользоваться. Но твой ум... ты не сможешь достичь просветления, если не отбросишь свой ум. Так о какой же пользе умственного процесса может идти речь?
Ум должен быть отброшен полностью, чтобы вы могли воспринимать все непосредственно и ясно - без всяких мыслей, мелькающих перед глазами. Цели нет. В тот миг, когда в полном безмолвии вы придете к глубокому пониманию себя, своих корней, родится смех - вы засмеетесь оттого, что так долго искали человека, который был за вами, внутри вас, в самом центре вашего существа.
Но он тут же сказал: "Здесь заключено противоречие - ведь ты учишь людей медитировать, ты обучаешь их определенным приемам. Зачем?"
Хякудзё сказал:
- Этот старый монах не владеет даже клочком земли, в который можно было бы воткнуть шило.
Он хочет сказать, что не обладает никаким умом и потому не может разъяснить и разрешить это противоречие.
- Учитель, почему ты лжешь мне в лицо! - воскликнул Дао Гуан.
Это вечная проблема: учителю приходится лгать. И если вы будете думать только об этой лжи, вы никогда не поймете, что лгал он из сострадания и что ложью он готовил для вас почву, от которой вы должны оттолкнуться, чтобы сделать прыжок.
Я расскажу вам одну старинную историю...
Один царь очень заинтересовался молодым человеком, постоянно сидящим в безмолвии под деревом. Каждый вечер царь, переодевшись, обходил город, чтобы удостоверится, все ли в порядке. И каждый раз он проходил мимо молодого человека, сидящего неподвижно, словно статуя.
Наконец, не в силах сдержать любопытство, он, поравнявшись с молодым человеком, остановил свою лошадь и обратился к нему:
- Юноша, прости, что я прерываю твою медитацию. Молодой человек открыл глаза и ответил:
- Нет нужды приносить извинения, поскольку я не медитирую. Я есть медитация, и никто не может прервать ее. Что бы тебя ни интересовало, прошу, спрашивай.
Царь сказал:
- Я бы хотел, чтобы ты пришел ко мне во дворец. Я позабочусь о тебе. Видя, как ты безмолвно сидишь под деревом, мне на ум пришла древняя история о Будде. Я влюбился в твое безмолвие, в твои жесты, в твою полную безмятежность. Я приглашаю тебя в свой дворец. Я - царь.
Вот как действует варварский ум. Царь приглашает юношу во дворец, но в глубине своей души он хочет, чтобы юноша отказал ему, - ведь, приняв приглашение, тот продемонстрирует, что все еще желает роскоши и дворцов.
Но молодой человек поднялся с земли и просто сказал:
- Я иду с тобой.
В одно мгновение все переменилось. Царь подумал: "Зачем я это сделал? Этого человека все еще интересует роскошь дворцов, он хочет быть гостем царя. Он не может быть великим святым".
Это - старое представление о святом. Святой должен испытывать лишения и неудобства. Дискомфорт - это религия. Если ты голоден, болен, если ты истязаешь себя тысячью разных способов... тогда ты можешь стать великим святым. Этот парень вдруг пал со своего пьедестала святости в глазах царя. Но было уже слишком поздно.
Слово сказано, и его нельзя забрать назад. Это было бы как-то не по-джентельменски.
Но молодой человек все видел. Он не сказал ни слова.
Царь отвел ему лучшую часть своего дворца. Царь обеспечил его всем - слугами, молодыми девушками. Молодой человек принимал все. И каждый раз, принимая предложение царя, молодой человек падал все ниже в его глазах. Да какой же он святой? Он согласился на королевскую кровать, он не отказывался ни от одного из соблазнов.
Царь сказал себе: "Боже мой! Какой же я дурак! Как я обманулся в этом человеке! Похоже, он специально все так подстроил. Зная, что каждую ночь я проезжаю мимо этого места, он садился под дерево и сидел там неподвижно, словно Будда. Он знал, что я клюну на приманку. И вот я попался! А сейчас я не могу ни проглотить ее, ни выплюнуть - ведь он уже во дворце!"
Долго ли может человек жить с такими мыслями?
Прошло полгода с тех пор, как молодой человек поселился во дворце, и как-то раз, прогуливаясь с ним по саду, царь сказал своему спутнику:
- Мне все не дает покоя один вопрос. Я никак не могу выбросить ее из головы. Вот уже шесть месяцев я не могу из-за этого спокойно спать.
- Ты можешь спрашивать меня о чем угодно, - ответил царю юноша.
- Мне неприятно задавать тебе этот вопрос, - продолжал царь, - но какова разница между тобой и мной? Ты, как и я, живешь во дворце, ты, как и я, наслаждаешься его роскошью. Какова же разница между нами?
На это юноша ответил:
- Я знал, что рано или поздно этот вопрос должен возникнуть. Собственно говоря, он возник в твоей голове в тот же миг, когда я встал, чтобы следовать за тобой во дворец. Но ты не очень смел. Тебе следовало бы спросить об этом немедля. Зачем же было тратить шесть месяцев? Кому нужна была эта неопределенность? Зачем было шесть месяцев задаваться вопросом, который не давал тебе спокойно спать? Я могу ответить на этот вопрос, но не здесь. Для этого нам нужно покинуть пределы твоего царства.
- В этом нет нужды, - сказал царь, - ты можешь ответить мне и здесь.
