Бхагаван Раджниш - Опасно — Истина! Смелость принять непознаваемое
Пять столетий назад никто не посчитал бы его великим художником. Над ним бы посмеялись и поместили в сумасшедший дом. А пять столетий назад в сумасшедшем доме было несладко. Там применялись всевозможные меры, особенно избиение, потому что считалось, что безумие можно выбить из человека, что оно является неким подобием одержимости злыми силами. Ежедневная порка — и считалось, что безумие должно отступить.
Еще три столетия назад в сумасшедших домах, чтобы ослабить больного, применяли кровопускание. Считалось, что его энергией завладел злой дух и, если выпустить его энергию наружу, злой дух покинет тело, так как ему нечем будет питаться — он питался кровью. Прекрасная логика — и проводилось именно это.
Тогда никто бы не подумал, что это картины. Только этот век смог признать Пабло Пикассо великим художником, ведь этот век страдает; он больше осознает свое страдание, свои внутренние муки — и человек выразил это в красках. То, что ты не можешь выразить даже в словах, он выразил в красках. Ты не понимаешь, что это, но каким-то образом ощущаешь глубокое созвучие. Оно влечет тебя к себе, внутри что-то щелкает. Это не интеллектуально; ты не можешь вычислить, что это, но ты стоишь и смотришь завороженно, как если бы стоял перед зеркалом и видел в нем себя изнутри, свои внутренности. Картины Пикассо в этом столетии стали величайшими, потому что они воздействуют почти как рентгеновские лучи: они выносят наружу твое страдание. Вот почему я говорю «возможно». И о любом другом я могу сказать лишь «возможно».
Только относительно себя я уверен. Я знаю, что, если продолжать исследовать свой внутренний мир, без осуждения, без оценивания, просто наблюдая факты, тогда они начинают исчезать. И приходит день, когда ты остаешься в одиночестве, вся толпа уходит, и в этот момент впервые ты чувствуешь, что твоя душа исцелена.
А из душевного исцеления открывается дверь в духовное исцеление. Тебе не нужно ее открывать, она открывается сама по себе. Ты просто достигаешь психического центра — и она открывается. Она ждала тебя, возможно, на протяжении многих жизней. Когда ты приходишь, дверь сразу же открывается, и ты видишь не только себя, ты видишь все существование — все звезды, весь Космос.
Поэтому я говорю категорически: ни один политик не может стать истинно религиозным человеком до тех пор, пока он не отбросит политику. В противном случае он не политик и то, что я говорю, к нему не относится.
Ты можешь также спросить: может ли истинно религиозный человек стать политиком? Это еще более невозможно, чем первое, потому что у него нет ни малейших причин становиться политиком.
Если причиной, приводящей к амбициям, является неполноценность, как тогда медитирующий человек может стать политиком? Для этого нет движущей силы. Но изредка в прошлом такое случалось, и, возможно, будет происходить и в будущем. Позволь мне объяснить.
В прошлом такое было возможно, потому что в мире преобладала монархия. Иногда сын короля мог стать поэтом. Сейчас поэту очень трудно стать президентом Америки — кто будет его слушать? Люди считают его сумасшедшим, он выглядит как хиппи. Он не может привести в порядок даже себя, но собирается привести в порядок весь мир?
Но в прошлом это было возможно из-за существования монархии. Последним императором Индии, который передал власть британцам, был поэт — именно поэтому британцы смогли захватить Индию — Бахадуршах Зафар, один из величайших поэтов-урду. Сейчас такое не может случиться, чтобы поэт стал императором; это просто совпадение, что он родился сыном императора.
Вражеские войска входили в столицу, а он в это время писал стихи. Когда премьер-министр постучал в его дверь и сказал: «Это срочно! Враг вошел в столицу!» — Бахадуршах ответил: «Не беспокой меня. Я пишу последнее четверостишие. Надеюсь, что успею его закончить до того, как они придут сюда. Не мешай». И продолжил писать. Он закончил свой стих — для него это было важнее.
И это был очень простой и добродушный человек; он вышел и сказал: «Что за глупость — убивать людей? Если вам нужна эта страна, возьмите ее — к чему столько суматохи? Все заботы лежали на мне — теперь пусть они лежат на вас. Оставьте меня в покое».
Но они не могли оставить его в покое — ведь они были политиками и генералами. Оставлять этого человека в Нью-Дели было опасно: он мог собрать армию, у него могли найтись союзники — кто знает? Они вывезли его из Индии в Бирму; он умер в Рангоне. В своем последнем стихотворении, которое он написал на смертном одре, говорится: «Как я несчастен! Я не могу сделать даже шести шагов по своей любимой улице». Он говорит о Нью-Дели, который он очень любил, который был им построен. Он был поэтом, и он сделал Нью-Дели настолько прекрасным, насколько это было возможно. «Мне не сделать и шести шагов, чтобы быть похороненным на своей любимой улице. Несчастный Зафар! — Это было его поэтическое имя. — Как тебе не повезло, Зафар!»
Его похоронили в Рангоне; даже его мертвое тело не привезли в Нью-Дели. Он настаивал: «Хотя бы когда я умру., отвезите меня в мой город, в мою страну. Мертвое тело не опасно». Но политики и генералы мыслят по-другому. Бахадуршах был императором, которого люди любили. Увидев его мертвым, люди могут развязать восстание, могут возникнуть проблемы — зачем это нужно? Его похоронили в Рангоне, и никто в течение многих лет даже не слышал, что он умер.
Поэтому в давние монархические времена могло случиться и так, что даже в западном полушарии появлялся такой человек, как Марк Аврелий. Он был религиозным человеком, но это редкий случай. Сегодня он не смог бы стать президентом или премьер-министром, потому что он не стал бы бороться за голоса; он не стал бы попрошайничать — зачем?
В Индии такое случалось несколько раз. Ашока, один из величайших императоров Индии, был истинно религиозным человеком — настолько, что, когда его сын, единственный сын, который должен бы стать его преемником, спросил у него разрешения стать монахом, тот танцевал! Он сказал: «Именно этого я и ждал — что в один прекрасный день ты поймешь». Когда его дочь, единственная дочь — у него было всего двое детей, сын и дочь, — тоже захотела отправиться в мир медитации, он сказал: «Ступай. Я только счастлив». Но в наше время такое невозможно.
В Индии был один великий король по имени Порас; он сражался с Александром Великим. Ты будешь удивлен, насколько несправедливо западные книги описывают этого человека, Пораса. Александр Великий — пигмей по сравнению с ним. Когда Александр дошел до Индии, он совершил один трюк — он был политиком...
В определенный день Александр отправил свою жену на встречу с Порасом. В Индии существует день — день сестер, — когда сестра повязывает мужчине на запястье нить. Он может быть ее братом или не быть, но в момент, когда нить завязана, он становится ее братом. И произносится двойная клятва. Брат говорит: «Я буду защищать тебя», а сестра: «Я буду молиться о твоей защите».
В этот особенный день Александр послал свою жену к Порасу, а сам остался за пределами королевства. Границей королевства служила река; Александр остался на другом берегу, а туда отправил жену. И когда во дворе Пораса было объявлено: «Жена Александра Великого хочет встретиться с тобой», он вышел приветствовать ее, потому что в Индии это было традицией. Даже если в ваш дом приходит враг, он является гостем, а гость — это бог.
Он пригласил ее в свой двор, усадил на трон и сказал:
— Ты могла бы позвать меня. Не стоило проделывать столь длинный путь.
— Я пришла, чтобы сделать тебя своим братом, — ответила она. — У меня нет брата — а сегодня, я слышала, день сестер; я не смогла устоять.
Это была политическая игра. И Порас понимал, что Александр и его жена знали об этом дне и почему Александр дожидался именно этого дня, чтобы послать к нему свою жену, но сказал:
— Это совершенно правильно. Если у тебя нет ни одного брата, тогда я — твой брат.
Она повязала принесенную нить на запястье Пораса, и тот коснулся ее ног. Брат должен коснуться ног сестры — независимо от того, старше она или младше.
Величайшее уважение к женщине шло бок о бок с невероятной жестокостью по отношению к ней. Возможно, жестокость была создана монахами и священниками, а уважение — религиозными людьми.
И тут же жена Александра сказала:
— Теперь ты мой брат, и я надеюсь, ты спасешь меня, но единственный способ меня спасти — это не убивать Александра. Ты ведь не хочешь на всю жизнь оставить свою сестру вдовой.
— Даже вопросов быть не может, — ответил Порас. — Не нужно было об этом говорить, это решенный вопрос. К Александру никто не притронется. Теперь мы родственники.
И вот что произошло: на следующий день Александр пошел в наступление, и посреди битвы настал момент, когда Порас убил коня Александра. Тот упал на землю; Порас был на слоне, — в Индии истинным боевым животным была не лошадь, а слон — который чуть было не наступил на Александра и не покончил с ним. Просто по привычке Порас вытащил копье, чтобы заколоть Александра, как вдруг увидел на запясгье нить. Он убрал копье и сказал погонщику слона: «Двигай назад и скажи Александру, что я никогда не убью его».
