Бхагаван Раджниш - Мессия. Том 2
Если вы останавливаете гомосексуализм, вы будете толкать людей к содомизму; потом вы будете останавливать и это — лишь бы не смотреть на коренную причину!
Никакое животное не бывает гомосексуальным на воле, но животные становятся гомосексуальными в зоопарке, потому что не могут найти самку. Что они могут поделать со своей сексуальной энергией? Выражаясь точно, религии превратили всю землю в зоопарк.
Кто знает, быть может, то, что упущено сегодня, ждет завтрашнего дня?
Сегодня вы можете подавить что-то, но завтра оно утвердит себя с лихвой. Сегодня это было естественным — завтра будет извращением.
Даже ваше тело знает, что ему завещано, знает, в чем оно нуждается по праву, и его не обманешь.
Слушайте мудрость вашего тела. Оно знает свое наследие, оно знает свои потребности. Вместо того чтобы слушать святую Библию, святой Коран и святую Гиту, послушайте святое тело.
А тело ваше — арфа вашей души.
И вы вольны, извлечь из нее нежную музыку или нестройные звуки.
Если вы остаетесь естественными, придет мелодичная музыка. Если становитесь извращенными, ваше тело будет создавать только нестройные звуки.
И сейчас вы вопрошаете в своем сердце:
«Как различить нам, что есть благо в удовольствии и что не есть благо?»
Пойдите в свои поля и сады, и вы узнаете, что для пчелы
собирать нектар с цветка — удовольствие,
но и для цветка удовольствие давать нектар пчеле.
Помните: не бывает ничего плохого в жизни; дело в том, что одна часть наслаждается — отдавая, а другая часть наслаждается — получая. Это словно две ваши руки — одна рука дает, другая рука берет.
Он говорит: «Вместо того чтобы философствовать над проблемой, сходите в сад и посмотрите: какое удовольствие для пчелы собирать нектар! И в этом нет ничего плохого, это не вредит цветам — Но и для цветка удовольствие — давать нектар пчеле. Они оба наслаждаются мгновением. В том, что пчела радостно жужжит, собирая нектар, а цветок танцует под солнцем, отдавая свой нектар, нет ничего неправильного.
Но если бы спросили священников, они бы сказали пчелам: «Это нехорошо. Вы воруете нектар, не состоя в законном браке с цветком. Где ваше брачное свидетельство?»
Они осудят также и цветок: «Нехорошо привлекать пчел своим нектаром, ведь это порождает страсть». Священники очень умны в разрушении всего прекрасного.
Но жизнь — это и то, и другое — день и ночь, цветок и пчела, мужчина и женщина, рождение и смерть. Нет ничего неправильного и нет ничего злого.
Понимать это — значит, войти в мир религиозного сознания.
Ибо для пчелы цветок — источник жизни, А для цветка пчела — вестник любви. И для обоих — пчелы и цветка — приносить и получать удовольствие, — есть и потребность, и экстаз. Народ Орфалеса, уподобься в своих удовольствиях цветам и пчелам.
Здесь я должен прочесть: «Народ Пуны — кроме полицейского комиссара Пуны — уподобься в своих удовольствиях цветам и пчелам!»
— Хорошо, Вимал?
— Да, Мастер.
15. ПЫЛАЮЩЕЕ СЕРДЦЕ, ОЧАРОВАННАЯ ДУША
5 февраля 1987.
Возлюбленный Мастер,
И просил поэт: «Скажи нам о Красоте».
И он ответил:
«Где вы будете искать красоту и как вы ее найдете, если не она сама станет для вас и путем и вожатым?
И как вам говорить о ней, если не она будет ткачом вашей речи?
«Красота ласкова и нежна, — говорят огорченные и обиженные.
Как молодая мать, чуть смущаясь своей славы, ступает она среди нас».
«Нет, красота грозна и могущественна, — говорят пылкие.
Как буря, сотрясает она землю под нами и небо над нами».
Говорят усталые и утомленные: «Красота подобна нежному шептанию. Она говорит в нашем духе. Ее голос отступает перед нашим молчанием, как слабый свет, что дрожит в страхе перед тенью».
Но беспокойные говорят: «Мы слышали, как она кричала в горах. И вместе с ее криками раздавался топот копыт, хлопанье крыльев и львиный рык».
Ночью говорят городские стражники: «Красота взойдет с зарею на востоке».
В полдень говорят труженики и путники: «Мы видели, как она склонилась над землей из окон заката».
Зимой говорят занесенные снегом: «Она придет с весной, шагая по холмам».
А в летний зной говорят жнецы: «Мы видели, как она пляшет с осенними листьями, видели хлопья снега в ее волосах». Все это сказали вы о красоте.
Однако говорили вы не о ней, а о своих неутоленных потребностях,
ибо красота — не потребность, а экстаз.
Это не жаждущие уста и пустая протянутая рука,
Но пламенное сердце и очарованная душа.
Это не образ, что вам хотелось бы видеть, и не песня, что вам хотелось бы слышать.
Но образ, который вы видите, даже если сомкнете глаза, и песня, которую вы слышите, даже если закроете уши.
Это не смола в складках морщинистой коры и не крыло, сросшееся с когтем.
Но вечноцветущий сад и сонм вечнолетящих ангелов.
Народ Орфалеса! Красота есть жизнь, снимающая покров со своего святого лика,
Но жизнь — это вы, и покров — это вы.
Красота есть вечность, глядящаяся в зеркало.
Но вечность — это вы, и зеркало — это вы».
Есть только три фундаментальных вопроса в жизни: красота, истина и добро. Быть может, это и есть три лика Бога, подлинная троица. И все так же неопределимы, как и Бог. Глубочайшие умы в течение столетий интересовались этими тремя проблемами, но никакой убедительный ответ так и не был найден мыслителями и философами.
Моралиста интересует, что такое добро, философа интересует, что такое истина, а поэта интересует, что такое красота. Не только поэта, но и всех хоть в каком-то смысле творческих людей — музыкантов, танцоров, скульпторов — любой, кто интересуется созиданием, творчеством, неизбежно интересуется красотой — что это такое?
Здесь поэт сказал: Скажи нам о Красоте… — не потому, что поэт не знал, но знать — это одно дело, а говорить — другое.
Этот вопрос возникает не из неведенья, и явно не от заимствованного знания. Вопрос возникает из экзистенциального опыта. Поэт знает каждой клеточкой своего существа, что такое красота, но не способен выразить этот опыт.
У великого индийского поэта Рабиндраната Тагора спросили после вручения ему Нобелевской премии за одно из собраний его поэм: «Вы когда-нибудь интересовались красотой — что это такое?»
Он сказал: «Интересовался? Я одержим! Я знаю, что это. Я знал вкус вина и бывал пьян, но всякая попытка выразить вкус и переживание опьянения проваливалась. Все мои поэмы — не что иное, как неудачи. Снова и снова я пытался выразить, что есть красота, и снова и снова терпел неудачу. Я буду продолжать пытаться до самого последнего дыхания, но в глубине души я знаю, что, наверное, прошу невозможного».
Вопрос возникает у поэта, который видел красоту, который любил красоту, который чувствовал ее магическое прикосновение, который танцевал с нею, чьи дни и ночи — не что иное, как беспрестанное течение переживания все более и более глубоких сфер красоты. Тем не менее, выразить ее, определить ее, похоже, невозможно. Его вопрос — самый достоверный и искренний.
Халиль Джебран старается ответить поэту самым прекрасным образом, самым глубоким образом, и подходит очень близко к определению; и все же ему не удалось определить это. Но он указал своим пальцем на луну. Он, может, и не достиг луны, но он указал верное направление. Очень немногие люди подходили так близко.
Один из великих философов современности, Г. Е. Мор, написал книгу «Основы этики». Вся книга, двести пятьдесят страниц, — самые искусные и сложные логические аргументы, сосредоточенные только на одном вопросе: «Что такое добро?». И когда вы читаете его книгу, вы думаете: наверное, он раскроет это.
Он предпринимает грандиозные погружения в глубины, взлеты к высотам, но в конце резюмирует, заявляя, что добро неопределимо: «Я признаю свою неудачу. Я проделал все, что возможно, — исходил из каждого аспекта, стучался во всякую дверь. Чем больше я размышлял над этим, тем все более неуловимым оно становилось. И в конце ясно только одно: после всего этого исследования я должен признать факт, что добро неопределимо».
Он был честным человеком. Ваши так называемые религиозные люди не настолько честны. Они продолжают определять даже Бога — что говорить о добре? Они продолжают определять истину, красоту, добро… их определения никоим образом не помогли никому, они просто демонстрирует их нечестность. Они пользуются прекрасными словами, они используют самые сложные аргументы; они могут обманывать миллионы людей, но они не могут обмануть самих себя. Этот поэт и сам, быть может, испробовал тысячи дорог, но он признает свою неудачу.
