Виктор Бойко - Йога. Скрытые аспекты практики
— движения тела и рук, также спонтанные;
— метод свободных ассоциаций (который ведет свое начало от Фрейда);
— индивидуальная работа аналитика с пациентом в рамках личностного процесса индивидуации.
Безусловно, все это — достижения гениального человека, но нельзя не отметить единственный изъян: сам Юнг был первым и, скорее всего, единственным человеком, который мог использовать созданный им метод со стопроцентной эффективностью.
Второй недостаток метода возник уже после Юнга, когда его ученики объявили аналитическую психологию не более и не менее, как очередным путем всеобщего спасения, забывая о том, что подобный статус любое учение может получить только в веках. Оно лишь само по себе может стать путем спасения, но не может быть им назначено.
Большая неудача заключается в том, что К.Г.Юнг не был в достаточной степени знаком с практической йогой, впрочем, он сам открыто признавался в этом — единственный из предстаителей науки нашего века. Если бы его знания соединить с опытом йоги… К сожалению, они не повстречались во времени, это безмерная потеря для нас всех.
После того как медитация «чидакашадхараны» пошла, можно сократить или вовсе исключить предварительные ее этапы. Чаще бывает так, что от общих подготовительных действий каждый оставляет то, что помогает кратчайшим путем войти в искомое состояние именно ему.
Никогда не следует забывать: главное — удержание полной релаксации тела и ума! Без этого вам никогда не удастся войти в контакт с бессознательным. Поэтому тем, кто плохо расслабляется, пробовать себя в любых разновидностях медитативной практики — пустая трата времени.
Считается, что в любых формах медитации иметь дело с образами следует не просто в состоянии полного расслабления, но лишь когда оно соединено с полной осознанностью. Если вы теряете себя, впадаете в остолбенение, забываетесь — это не то. Невзирая на всю опустошенность сознания, на понижение его энергетики (что активизирует бессознательное), какая-то часть Эго, какой-то его процент всегда остается в виде некоего «сторожевого пункта». Когда имеешь дело с проявлениями бессознательного, отсутствовать или засыпать нельзя!
Существует ошибочное убеждение, что «отработка» вытесненного материала — процесс, обратный тому, посредством которого эта информация попала в бессознательное. Это представление неверное. Как в свое время человек не понял и не уловил погружения судороги, «островка тьмы» в глубинах собственной психики, так он может и не отдавать себе отчета в том, как эти содержания покидают его.
Рассмотрим достаточно опасный случай, когда отрицательное содержание и напряжение проявляются на экране ума в позитивной оболочке или фабрикуются самим умом в виде своеобразной подделки искомого процесса. Для этого обратимся к созерцательной практике «исихазма» («исихия» — значит покой, безмолвие, по смыслу это схоже с йоговской практикой «анта-рамоуны»).
Самое интересное заключается в том, что традиция «исихазма», отнюдь не одобряемая Русской Православной церковью, в полуподпольной форме дожила чуть ли не до наших дней, в таких разновидностях русского монашества, как старчество и схимничество. После собора 1504 года, когда иосифляне добились осуждения нестяжательской ереси, Нил Сорский удалился в пустыню, где и продолжил обучение способных и ревностных последователей Иисусовой молитве.
Для нас, однако, наибольший интерес представляют параллели между «умным деланием» и образной медитацией, которые мы попытаемся здесь проследить.
Итак, согласно Евангелию, «Царство Божие внутри вас есть» («Ев. от Луки», 17, 21).
Молитва Иисусова — это есть призывание Бога нашего Иисуса Христа во всякое время, при всяком занятии и во всяком месте.
Неправильное и опасное развитие внутренних и внешних процессов психики при практике «умного делания» отцы Церкви называли «прелестью».
Когда разбиралась практика асан, шла речь о принципе «у-вэй», о «действии недействием». Собственно говоря, этот принцип реализуется в любой медитативной технике, будь это «чидакашадхарана» или Иисусова молитва. Человек создает условия для того, чтобы включился и пошел естественный процесс. Создание таких условий, как и выбор метода, — прерогатива человека. Но когда процесс начался, человеку и его желаниям больше здесь делать нечего.
Вот как говорит об этом святой Игнатий Брянчанинов: «В молитве Иисусовой есть два главнейших периода. В первом молишься при одном собственном усилии. Божья благодать несомненно присутствует, но не обнаруживает себя. Во втором периоде благодать обнаруживает свое присутствие и действие, соединяя ум с сердцем, доставляя возможность молиться непарительно (безусилия, как бы само собой — В.Б.). Молитва первого периода — трудовая, деятельная, второго — благодатная и самодвижная».
Святые отцы категорически настаивают на том, что высшее состояние и благодать Божия не приобретаются собственным усилием! Они указывают также, что «пребывать в мире с Богом нельзя без непрерывного покаяния».
Понятно, что ощущение покаяния есть прежде всего осознание своей ничтожности перед лицом Бога или мироздания, что ведет к необходимому уменьшению масштаба самооценки. Только в этом случае человек не станет пытаться пройти самостоятельно от начала до конца весь путь, надеясь исключительно на самого себя. Недаром на латыни слово «сатана» пишется как «IPSE», что означает «сам». Любой переход, в медитации ли Тантры или в Иисусовой молитве, за ту грань, где человеческие полномочия кончаются, аннулирует все достижения, затраченные усилия и ведет к неприятностям. Поэтому самыми страшными грехами отцы Церкви считали самомнение и самочиние. Они настаивали на том, что гораздо предпочтительнее падающий и встающий, нежели стоящий и не кающийся. С одной стороны, понятна и естественна человеческая гордость с ее вопросом: «Тварь я дрожащая или право имею?», с другой стороны, как уже отмечалось, аналитический разум привык брать на себя слишком многое.
Конечно, не слишком большое число людей только из чистого интереса и по собственному желанию приходят к йоге, чтобы выполнить огромный труд самопознания и самореализации, гораздо чаще к этому подталкивают насущные проблемы бытия и собственного здоровья. Но можно сказать иначе: лишь тот, кто желает, быть может, сумеет самореализоваться.
«Людям часто приходится жить и действовать в ситуациях, когда уже поздно. И по отношению к этим ситуациям есть только одна свобода — свобода знания закона и свобода не ставить себя в такое положение, когда уже поздно», — говорил М.К. Мамардашвили.
В связи с этим я вспоминаю печальный случай, когда женщина средних лет, назовем ее Т., попала на один из семинаров нашего центра в 1992 году. Ее нервнопсихическое состояние было достаточно скверным. В силу ряда травмирующих ситуаций детства и периода взрослой жизни ей была показана только йога тела. Это быстро дало эффект — ей удалось расслабиться и получить ощущение устойчивости, хотя до полного вывода напряжений из личного бессознательного предстоял еще долгий путь. Однако в промежутках между нашими семинарами она, к сожалению, посещала некие йоговские «предприятия» в г. Тула, где ее учили медитировать. Когда появился внутренний голос, ей порекомендовали слушать его и говорить с ним. Увидев ее год спустя, мы были потрясены ее выраженной неадекватноетью и заторможенностью. На мой вопрос по поводу «голосов» она лишь слабо улыбнулась: «Я теперь все время с ними говорю…» Она выбросилась из окна 8-го этажа, оставив без матери троих детей.
Закон — это точное знание того, что делать нельзя. Это было хорошо известно отцам Церкви. Симеон Новый Богослов объясняет две неправильные разновидности образа внимания и молитвы в «умном делании». В первом неправильном образе преобладает воображение. Святой Феофан говорит об этом так: «В естественном порядке наших сил на переходе извне внутрь стоит воображение. Надо благополучно миновать его, чтобы попасть на настоящее место внутри. По неосторожности можно застрять на воображении и думать по незнанию, что ты вошел внутрь, тогда как это — преддверие, и застреванию всегда сопутствует самопрельщение…
Самый простой закон для молитвы — ничего не воображать! До тех пор, пока наше помышление о Боге несовершенно, оно связано с какой-либо формой (в ранних памятниках буддизма место Будды всегда оставалось пустым — В.Б.). Всячески надо стараться о том, чтобы молиться без образов Божьих. Стой в сердце с верою, что Бог есть тут же, а как есть — не соображай!»
Как мы видим, отцы христианской Церкви вообще были против созерцания образов, очевидно, не отдавая себе полностью отчета, что стоит за этим, и лишь по опыту зная, что контакт неискушенного человека с образным материалом бессознательного чрезвычайно опасен — без соответствующих знаний и навыков.
