Бхагаван Раджниш - Мессия. Том 1
Это не проблема, любить кого-то, проблема — быть любовью самому. Любовь исходит не из сердца, она исходит из самого глубокого источника — предельной глубины вашей сущности — и изливается на все: заслуживающее, незаслуживающее, достойное, недостойное. Она не делает различий.
Но такой вид любви возникает не потому, что у вас есть возлюбленный; такой вид любви возникает потому, что вы достигли своего самого сокровенного центра. Он исходит из медитации; это и есть недостающий пункт. Иначе это прекрасная поэзия; и то, что он говорит, так выразительно: Это — строить дом с усердием, как будто в том доме поселится твой возлюбленный.
Это и есть нищета поэта… время от времени он совершает попытку достичь звезд, однако падает на землю снова и снова. Его поэзия перемешана — иногда она на крыльях достигает открытого неба, а иногда ползает по земле. И если вы не медитирующий, вы не в состоянии различить, ведь его слова всегда прекрасны. Посмотрите: он говорит это — строить дом с усердием… Но откуда же вам все-таки взять усердие?
И он говорит: как будто… Запомните эти два слова: как будто. Все это воображение: как будто в том доме поселится твой возлюбленный. Как будто — вы пытаетесь создать галлюцинацию вокруг себя. Когда вы видите прекрасный солнечный закат, вы не говорите: «Смотри, как будто закат очень прекрасен». Ваше «как будто» — это ваше сомнение, ваше «как будто» — это просто ваши предположения.
Только представьте: вы любите женщину (или мужчину) и говорите: «Как будто я люблю тебя». Вы думаете, это будет убедительно для женщины? Если она в самом деле женщина, а не поддельная леди, она непременно стукнет вас как следует! — Как будто?
Итак, различие ясно: мистик говорит авторитетно. Поэт же почти никогда не может обойтись без «если» и «но».
Есть замечательная книга одного очень известного философа; она называется «Как будто». Искренний человек. Он не говорит: «Бог существует». Он говорит как будто: «Я думаю, Бог существует».
Остерегайтесь этих никудышных слов, вроде «как будто». Либо вы любите, либо вы не любите — здесь нет среднего.
Это — сеять зерна с нежностью и собирать урожай с радостью, как будто те плоды будет вкушать твой возлюбленный.
Слова прекрасны, но содержимое, основа — на зыбкой почве. Это как будто означает, что вы строите замок на песке, надеясь, что ветер все-таки не разрушит его. Но ветры не следуют вашим распоряжениям.
Религиозный человек никогда не пользуется словами «как будто». Это философ, поэт, это слепая личность думает, что как будто есть свет. Он не видел его, он слыхал о нем. О нем говорит каждый, быть может, они и правы. Но это не его собственное прямое переживание, а если переживание не прямое и не ваше, то оно и не освобождает. Оно создает крепостную зависимость. Оно сделает вас мечтателем, но грезам нужен сон и бессознательность.
Это — наполнять все, что ты делаешь, дыханием своего духа, и знать, что все благословенные усопшие стоят подле и взирают на тебя,
Видимо, в этом есть какая-то истина, по крайней мере, в этом городе мертвых. Но я не буду называть их «благословенными мертвыми». Благословенно только одно, и это — жизнь. Это чистая манерность, этикет — то, что вы называете мертвых «благословенными». Тогда что вы делаете здесь? Почему не умрете и не станете благословенными? При жизни вас проклинают, — а когда проклятый человек умирает, он становится «благословенным».
Как раз на днях я говорил вам, что здесь храм живого бога. Если вы приходите сюда, приходите всем своим существом, и разделяйте с людьми их радость, их песню. Но до сих пор я видел на стульях — вы что, убрали стулья? — одну леди… Я не назову ее женщиной, ведь «женщина» слово почтенное; это просто леди, подкупленная самцами-шовинистами для того, чтобы функционировать в качестве почти неживой. Я заметил одну женщину, не принимающую участия в вашей песне и в вашей радости. Я вижу не много мертвых людей здесь; всего одна несчастная женщина держится особняком, боится радоваться, боится соединиться, встретиться с вами в духе.
Я посмотрю еще раз, когда буду уходить: происходит чудо или нет. В прошлом такое было не в диковину — Иисус позвал Лазаря, и тот, уже четыре дня мертвый, сразу же ожил. В распоряжении мертвой леди еще целых два часа, чтобы стать живой женщиной.
Известно ли вам, что слово «леди» — отвратительно? Оно значит «хорошо лежащая». И леди полагается лежать внизу во время занятий любовью, почти мертвой — без движения, не проявляя своей радости, не вскрикивая. Это очень хитрая стратегия мужчины, ведь ему известно: у женщины может быть многократный оргазм. У одного мужчины может быть только один оргазм; его любовь проходит за две-три минуты. За это время леди даже не разогреется достаточно, что уж говорить о горячих сосисках…
В течение тысячелетий женщину эксплуатировали такими ловкими способами. Ей внушили, что «это так грациозно — лежать мертвой и сносить всю агонию». Вот отчего все женщины, когда вы занимаетесь с ними любовью, закрывают глаза. Они не хотят видеть, что происходит, потому что они — не участники. А ведь это может быть самым прекрасным танцем встречи, слиянием двух любящих в единстве.
Я не могу поддержать утверждение: И знать, что все благословенные усопшие стоят подле и взирают на тебя.
Но в христианской обусловленности… Халиль Джебран — обращенный христианин; его предки переменили свою религию, ислам, на христианство. Все религии, рожденные вне Индии, верят, что у вас есть только одна жизнь, а потом сидите на деревьях — благословенные усопшие — или стойте, как вам угодно, и вечно наблюдайте, пока не придет последний день, судный день.
Иисуса спрашивали снова и снова: «Когда же придет судный день?» Так как его апостолы были алчны, они хотели вступить в рай как можно скорее. И Иисус обманул их — или, возможно, он и сам жил в иллюзии. Он сказал: «Очень скоро. В вашей теперешней жизни вы увидите врата рая распахнутыми. Я буду стоять с моим отцом, Богом, указывая, кто следовал мне — тому будет дозволено войти. А тот, кто не следовал мне, упадет в вечную тьму ада».
Это небольшое изречение повергло Бертрана Рассела, который родился христианином, в сильное раздражение и досаду. Он отверг христианство и написал книгу «Почему я не христианин». Из всех причин, которые он указал, самая значительная такова: вся религия полностью лишена чувства справедливости.
За одну жизнь, сколько грехов вы можете совершить? Если вы будете совершать грехи каждое мгновение — без пищи, без питья, без сна, семьдесят лет безостановочно, — даже тогда вам за этот срок не совершить достаточное количество грехов, чтобы заслужить вечный адский огонь. Вечный! Должна же быть какая-то справедливость.
Бертран Рассел сказал о себе: «Я совершил много такого, что христиане могут осудить как грех, и многое мне снилось такое, что тоже можно осудить как грех. Если мои действия и мои сны собрать вместе — самый строгий судья не сможет отправить меня в тюрьму больше чем на четыре или пять лет».
Вечное осуждение на адский огонь безвыходно, нет способа избавиться от явной глупости, чепухи, неблагоразумия. Но даже такой человек, как Халиль Джебран, все еще обременен этими представлениями.
(Человек из аудитории, посетитель, поднимается, чтобы покинуть холл.)
Посмотрите на этого человека… куда вы идете? Если вы собирались покинуть это место, зачем вы приходили? Эти люди мертвы! Взгляните на его лицо… и на женщину, на которую я указывал; им не следовало позволять входить. Здесь братство, а не демонстрация фильма!
Все же религии, которые родились в Индии, более рациональны в этом смысле. Они верят не в одну жизнь, а в реинкарнацию. Вы продолжаете возрождаться снова и снова. Целая вечность предоставлена вашей жизни — без всякого начала, без всякого конца.
Вот я следил утром — я не увидел ни одной мертвой души, наблюдающей за нами с деревьев. Однако несколько мертвых душ вошло из любопытства — а возможно, это просто полицейские ищейки в штатском. Но я не потерплю никого, кто здесь из любопытства, кто здесь наблюдатель, кто здесь детектив, кто здесь информатор. И вы все должны понять: всякий раз, когда вы увидите кого-нибудь непричастного, — это должен быть последний раз, когда он вошел в этот храм Бога.
Часто я слышал, как вы говорили, будто во сне… Но это как будто продолжается. Он не уверен в том, что говорит. Он просто предполагает — говорили, будто во сне: «Тот, кто ваяет из мрамора и обретает в камне образ своей души, благороднее того, кто пашет землю».
Нобелевские премии присуждаются художникам, поэтам, скульпторам, танцорам. Слыхали вы, чтобы садовник, который создает жизнь, прекрасную жизнь, получил Нобелевскую премию? Крестьянин, который вспахал поле и кормит всех вас, — его когда-нибудь награждали? Нет, он живет и умирает, словно его никогда и не было здесь.
