Бхагаван Раджниш - Мессия. Том 2
Прежде я часто бывал в Удайпуре, в Раджастане. В Удайпуре у меня был мой первый медитационный лагерь, я собирал там самых замечательных людей. По пути в Удайпур я проезжал мусульманский город, Аджмер, где надо было сделать пересадку, и перед нашим поездом в Удайпур был час свободного времени.
Вечером многие мусульмане творили свою последнюю молитву на платформе, а я прогуливался целый час рядом с ними, наблюдая, чем они занимаются. Они молились, глядя в направлении Каабы, но каждый, кроме этого, снова и снова оглядывался посмотреть: уехал поезд или еще стоит. Это происходило множество раз — я часто ездил в Удайпур, каждый год...
Однажды мусульманин, который был профессором Джайпурского университета, путешествовал в моем купе; он тоже молился на платформе. То было прекрасное место, с огромными деревьями рядом с платформой, — и он делал такую же глупость.
Прекрасно зная, что поезд отъезжает только через час, что перед отходом будут долгие гудки, и что никто не бросит сотни молящихся мусульман на платформе, — профессор все же делал такую глупость.
Наконец я уселся рядом с ним. Он не мог разговаривать во время своего Намаза, когда творил свою молитву, а я много раз подталкивал его; и всякий раз, когда я толкал его, он оглядывался; наверное, он думал, что уходит поезд. И он очень сердился, потому что я нарушал его молитву. Когда он окончил свою молитву, он сказал: «Никогда не ждал от вас, что вы нарушите благочестивую мусульманскую молитву».
Я сказал: «Я не нарушал, я сам тревожился, как бы поезд не ушел, поэтому и толкал вас — ведь вы могли бы остаться здесь. Я видел, как даже и без моего толкания вы оглядываетесь снова и снова. Поезд стоит не более чем в двенадцати футах, и даже если бы он и отходил — а это узкоколейный поезд, отходит медленно — вы могли спокойно догнать его. Какая же это молитва, если вы не можете забыть о поезде? Если бы вы были действительно искренни, вы бы обратились лицом к поезду, а не к Каабе — по крайней мере, Кааба бы вам не помешала. Вам было бы удобней молиться, обратясь лицом к поезду». Он сказал: «Лицом к поезду? Где вы видели, чтобы молились лицом к поезду? Такой молитвы не бывает».
Я сказал: «Такая молитва возможна, потому что вы, по крайней мере, расслабитесь — поезд стоит, проблем нет. Но оглянувшись раз двадцать, вы можете разозлить даже Каабу. Это не молитва».
Мусульмане самые умные в этом деле, они не оставляют свою обувь снаружи мечети. Это весьма примечательная вещь. В каждом храме — индуистском, джайнском, буддийском — вы должны оставлять свою обувь снаружи. Но это хлопотно: люди не столько молятся, сколько смотрят за обувью, потому что лучшее место для воровства обуви — это храм, куда ходят богатые люди.
У мусульман же есть своя стратегия: они забирают обувь внутрь, но по определенному методу. Они складывают ботинки подошва к подошве, так чтобы подошва не касалась пола, ведь грязная не вся обувь, а подошва; это выглядит логично. Таким способом мусульмане усаживаются на молитву, удобно устраиваясь на своей обуви. Поэтому совершенно свободные от страха, что кто-нибудь украдет их обувь, они сидят на ней — внутри мечети.
В детстве, в месяц Шравана — когда по всей Индии много дней празднуют день рождения Кришны, все храмы украшены и люди ходят в своей лучшей одежде, лучшей обуви, ведь это праздник, — я обычно ходил менять себе ботинки.
Мой отец спросил меня однажды: «Я часто вижу новые ботинки, а ты никогда не просишь денег. Откуда ты берешь эти ботинки?»
Я ответил: «Я нашел в городе, по крайней мере, тридцать храмов. Как только мне надоедает обувь, я просто отправляюсь в храм. Я никогда не захожу туда, я сажусь наблюдать снаружи, потому что мне надо подыскать свой размер. И не беда даже, если порой я беру не тот размер — чуть больше или чуть меньше, — я могу поменять их. Тридцать храмов...»
Он сказал: «Что это с тобой... так не годится; и ты никогда не заходишь в храм?» Я сказал: «Иногда хожу, ведь в праздники ко дню рождения Кришны в храм приходят великие музыканты, и если я слышу что-то в самом деле прекрасное, я вхожу».
Тут мой отец спросил: «А как же твои ботинки?»
Я сказал: «Для этого у меня тоже есть метод: я никогда не храню оба своих ботинка вместе — один ботинок на одной стороне, другой ботинок на другой стороне. Кто будет воровать один ботинок? — мои ботинки никогда не крали».
Он сказал: «Вот это замечательно! И я попробую так, потому что мои ботинки крали много раз. Это хорошая идея, и не повредит никому. Вот наши ботинки... мы можем поставить один здесь, а другой подальше. Между ними столько ботинок, а любой ворующий спешит — ему не удастся заметить другой ботинок». Но я сказал ему: «Не говори этого никому, ведь если люди начнут делать так, то я буду терять свое время: мне придется разыскивать другой ботинок. Я буду знать, что, если есть один, обязательно должен быть и другой — потребуется просто немного старания, чтобы его отыскать».
Индуисты, джайны и буддисты, оставляющие снаружи свои ботинки, — я видел их, — их руки тянутся к статуе Бога, а их лица к своим ботинкам. Я спрашивал многих: «Кому вы молитесь? Верить мне вашей голове или верить вашим рукам? Если же вам больше подходит молиться своим ботинкам, что за смысл приходить в храм? — поставьте свои ботинки перед собой у себя дома и молитесь — так будет намного спокойнее».
Извращается все. Мусульманские мистики были правы, но как помешать всем этим мусульманам, которые смотрят куда-то еще, которые обеспокоены своим багажом в поезде? Они выполняют ритуал — но ритуал, лишенный смысла.
Ибо если вы войдете в храм лишь для того, чтобы просить, то не получите...
Само состояние просящего и умоляющего — «Дай нам это, дай нам то» — разрушает всю красоту и святость молитвы. Вас не интересует Бог, вам интересно как-нибудь получить что-то; и из-за того, что вы должны что-то получить, ваша молитва не что иное, как похвала Богу, — таким же путем вы поддерживаете людское эго: «Ты великий, ты величайший, ты сотворил мир... излечи мою жену от рака».
Как внезапно вы переходите на рак своей жены! И что должен «величайший» делать с этим? Заниматься вашей женой и раком? Восхваляющие Бога и просящие: «Мой сын безработный. Будь сострадательным, не будь слишком жестоким...» — вы жалуетесь, вы опираетесь, это не молитва.
Одна из великих проблем Индии — как избавиться от взяток. Вы можете добиться чего угодно, вам только нужно передать несколько купюр под столом, и то, что было абсолютно невозможным, тут же становится возможным. Индия не может избавиться от этого, потому что, то же самое она делает с Богом. Что поделаешь с констеблем, полицейским комиссаром? Это просто несчастные ребята — даже Богу дают взятку.
Перед каждым храмом можно найти лавку с кокосовыми орехами — люди покупают кокосы, чтобы дать взятку. За этими кокосами кроется удивительная история. Когда-то люди отрубали головы своим рабам в жертву Богу, чтобы угодить Ему. Теперь это выглядит очень варварски, потому им и пришлось заменить головы каким-то суррогатом. Кокосовый орех выглядит как голова с двумя глазами, небольшой бородой и усами, — он выглядит точно как голова. К тому же на хинди кокосовый орех называется копра, а голова называется копри — почти одним и тем же словом; фактически, слово копра вам больше подходит для головы, ведь это мужское, а копри — женское. Прежде они предлагали в жертву кровь — теперь они используют только красный цвет, но и это остатки варварского прошлого. И никого не интересует, чем вы занимаетесь.
И вот что удивительно. На базаре вы обнаружите, на кокосы цена поднялась почти в восемь раз в сравнении с началом этого столетия — тогда было, всего пять ан, треть рупии, — на лавках перед индуистскими храмами они все еще продаются по той же цене. Чудеса! — на базаре вам приходится платить в восемь раз больше. Как умудряется лавочник перед храмом? — это одни и те же кокосы ходят по кругу: каждый день люди покупают их, жертвуют Богу... и каждую ночь священник несет их назад в лавку, самые гнилые в мире. Внутри там нет ничего, им, наверное, уже с полвека, поэтому и цена осталась той же. Это деловое партнерство между священником и лавочником, или лавочник его брат.
Пожертвовав кокосовый орех, вы просите работу для своего сына, поступления в медицинский колледж, успеха в своей любви — всякую всячину. Я сидел, спрятавшись в храме, и слушал, что просят люди. Я был обескуражен — не было ни единой вещи в мире, о которой бы не просили. Кто-то с какой-то женщиной, но женщина не оказывает ему никакого внимания? — жертвуйте кокос, и Бог позаботится об этом.
В Индии невозможно уничтожить взятку: если даже Бог берет, что же тогда полицейский комиссар? Но попробуйте — купите кокос в храмовой лавке и пойдите к полицейскому комиссару! А он поклоняющийся, потому что, когда бы мы ни позвонили к нему, он всегда поклоняется. Для меня загадка: за что ему платят? — в рабочее время он поклоняется. И чему он поклоняется? Для чего? Должно быть, он поклоняется... чтобы стать кем-то повыше полицейского комиссара — главным комиссаром полиции.
