Жанна Гийон - Автобиография
Но это не произвело должного действия, как могло бы, если б он пользовался большим авторитетом при королевском дворе. Некоторые его письма, направленные против ее королевского величества, найденные ею после смерти принца, повлияли на принцессу таким образом, что вместо того, чтобы обратить внимание на его слова против меня, она оказала мне великие почести. Она обратилась ко мне, прося посетить ее. Естественно, я покорилась ее воле. Она уверила меня, что обеспечит мне защиту и будет рада принять меня в своих владениях. Здесь Богу было угодно употребить меня для обращения двух или трех священников. Но мне пришлось пострадать от их противоречивого поведения и неверности. Один из них сильно меня очернил и даже после своего обращения свернул на свой прежний путь. Со временем Бог милостиво восстановил его.
Пока я не могла определиться, оставлять ли свою дочь в Турине или поступить как–то иначе, я была чрезвычайно удивлена приезду Отца ля Комба из Версаля, когда я менее всего этого ожидала. Он сказал мне, что я немедленно должна вернуться в Париж. Это было вечером, и он сказал: «Отправляйтесь следующим утром». Я призналась, что это внезапное известие меня встревожило. Вернуться на то место, где меня так сильно унизили, и где моя семья относилась ко мне с таким презрением, представлялось мне двойной жертвой. Они считали мою поездку, которая была мне необходима, жестоким поступком, вызванным моими чисто человеческими привязанностями. Но я готова была отправиться в путь, не сказав ничего в ответ, со своей дочерью и служанкой и без какого–либо проводника или помощника.
Отец ля Комб решил не сопровождать меня, даже при переходе через горы. Епископ Женевы сообщил всем, что я поехала в Турин за Отцом. Но священник из провинции, человек весьма достойный и прекрасно знавший добродетели Отца ля Комба, сказал ему, что будет нехорошо, если я рискну отправиться в горы одна, без знакомого провожатого, тем более что со мной будет моя маленькая дочь. Поэтому он велел Отцу ля Комбу сопроводить меня. Отец ля Комб признался мне, что несколько колебался это делать, и лишь послушание и опасность, которой я подвергалась, помогла ему преодолеть эту нерешительность. Он должен был сопроводить меня только до Гренобля, а оттуда вернуться в Турин. Так я отправилась в Париж, готовая принять там все крестные страдания и испытания, которые Богу будет угодно на меня навлечь. Я решила путешествовать через Гренобль, чтобы провести два или три дня с женщиной, преданно служившей Богу и которую я могла назвать своим другом. Когда я находилась там, Отец ля Комб и эта женщина уговаривали меня не идти дальше. По их словам Бог будет прославлять Себя во мне и через меня на этом месте.
Отец вернулся в Версаль, а я, как дитя, предала себя водительству Провидения. Эта женщина поселила меня в доме одной доброй вдовы, так как в гостинице не было места. Поскольку мне было велено остановиться в Гренобле, я осталась пока жить в ее доме. Свою дочь я поместила в монастырь и решила употребить все это время для уединения в молчаливом общении с абсолютным Властелином моей души. Живя здесь, я никого не посещала. Подобным же образом я не наносила визиты и в других местах. Я была весьма удивлена, когда через несколько дней после моего прибытия ко мне пришло несколько человек, которые заявили о своем исключительном даре общения с Богом. Тогда я сразу же поняла суть дара, ниспосланного мне Богом. Он состоял в том, чтобы предписывать каждому то, что соответствовало его состоянию. Я ощутила себя внезапно наделенной апостольским статусом. Я могла различать состояние душ людей, которые говорили со мной, и это приходило ко мне с такой легкостью, что они удивлялись и говорили друг другу, что я давала каждому из них «именно то в чем они нуждались». Именно ты, о мой Бог, совершал все это. Некоторые из них присылали ко мне своих знакомых. Это приняло такой оборот, что обычно с шести утра до восьми вечера я была вовлечена в беседы о Господе.
Люди стекались отовсюду, как жившие рядом, так и приходившие издалека: монахи, священники, миряне, служанки, жены, вдовы — все приходили по очереди. Господь совершенно чудесным образом снабдил меня необходимыми знаниями, которые бы всех удовлетворяли, без моего предварительного исследования или размышления об этом. От меня ничего не могло укрыться в их внутреннем состоянии или настроении. О мой Бог, здесь Ты совершил бесконечное число завоеваний, известное только Тебе. Все эти люди мгновенно получали чудесную способность к молитве. Бог обильно изливал на них Свою благодать и производил в них чудесные изменения. Самые духовно зрелые из этих душ, пребывая в молчании наедине со мной, принимали сообщаемую им благодать, которую они не в состоянии были'постичь и которой не переставали восхищаться. Другие находили в моих словах помазание и затем поступали, руководствуясь моими советами. Ко мне приходили монахи разных орденов и достойные священники, которым наш Господь даровал великие милости, как Он дарует всем без исключения, ходящим в чистоте.
Было удивительно то, что я не смогла произнести ни звука перед теми, кто пришел подслушать и покритиковать мои слова. Даже когда я старалась пообщаться с ними, я ощущала, что не могу, и что Бог не даст мне этого сделать. Некоторые из них сказали в свою очередь: «Люди безумны в том, что ищут встречи с этой женщиной. Она не может говорить». Другие же отнеслись ко мне как к глупой простачке. После того как они ушли, некто сообщил мне: «Я не успел прийти к вам вовремя, чтобы известить вас, что вам не следует говорить с этими людьми. Они пришли от одного человека, желая поймать вас на слове и употребить ваши слова вам во вред». Я ответила: «Наш Господь предупредил ваше доброе намерение, ибо я была не в состоянии промолвить им хотя бы слово». Я чувствовала, что сказанные мной слова, исходили из источника. Я была лишь инструментом Того, Кто побуждал меня говорить.
Посреди этого всеобщего одобрения Господь объяснил мне сущность апостольского положения, которым Он меня почтил. Ибо оно заключалось в том, чтобы в чистоте Его Духа отдавать себя до остатка вспоможению душам, подвергаясь самым жестоким гонениям. Именно эти слова были выгравированы на моем сердце: «Посвятить себя на служение своему ближнему значит отправиться на виселицу. Говорящие сегодня «благословен грядущий во имя Господне», скоро будут восклицать 'долой его, распни его"». Когда одна из моих знакомых говорила мне о всеобщем уважении ко мне людей, я сказала ей: «Запомни то, что я сейчас говорю тебе, ибо ты услышишь проклятия из тех самых уст, которые сейчас меня благословляют». Наш Господь дал мне понять, что я должна уподобиться Ему во всех Его состояниях, ибо если бы Он продолжал жить со своими родителями, то никогда не был бы распят. Так, когда Он побуждает кого–либо из своих слуг к распятию, то Он этим самым употребляет их в служении и вспоможении их ближним. Это правда, что все души, задействованные таким образом в Божьем апостольском служении, и которые действительно пребывают в апостольском состоянии, призваны к суровым страданиям. Я не говорю о тех, которые сами втягивают себя в страдания, ибо, не будучи призваны Богом особенным образом, и не имея благодати апостольского служения, они не несут ни одного из его крестов. Но я говорю только о тех, кто отдает себя Богу без остатка, о тех, которые ради Него от всего сердца готовы подвергнуться страданиям без пощады.
Глава 15
РЕДИ ТАКОГО ВЕЛИКОГО числа добрых душ, на которые наш Господь воздействовал, используя меня, некоторые мне были даны подобно растениям, которые нужно выращивать. Мне было открыто их состояние, но у меня не было с ними такой близкой связи или влияния, которыми я обладала над другими. Именно тогда мне стала ясна сущность истинного материнства помимо того, что я делала раньше: ибо многие из этих душ были мне доверены как дети, некоторые из которых оказались верными. Я знала, что они станут такими, ибо они были тесно связаны со мною посредством чистой любви. Другие же оказались неверны, и о них я знала, что они никогда не вернутся из своей неверности, а позже они были забраны от меня. Некоторые же восстанавливались после падения. И те и другие весьма огорчали меня и причиняли мне внутреннюю боль, когда из–за недостатка мужества умереть для самих себя, они упускали возможность и восставали против того прекрасного начала, которым были благословлены.
Наш Господь имел всего лишь горстку Своих истинных детей среди множества тех, кто следовал за Ним на земле. Почему он и сказал Своему Отцу: «Тех, которых Ты дал Мне, я сохранил, и никто из них не погиб, кроме сына погибели», показывая, что Он никого не потерял из Своих апостолов или учеников, хоть иногда они и делали неверные шаги. Среди приходивших ко мне монахов, были монахи из одного ордена, которым удалось более чем другим раскрыть доброе действие благодати. Но некоторые члены того же самого ордена раньше были весьма активны в маленьком городке, где Отец ля Комб совершал свою миссию. Возбужденные ложной ревностью, они производили гонение на все добрые души, искренне посвятивших себя Богу, нападая на них самым немыслимым образом. Они сжигали все их книги, где говорилось о молчании и внутренней молитве, отказываясь отпускать грехи тем, кто это практиковал. Также они приводили в смятение и отчаяние всех, кто ранее вел грешную жизнь, но теперь изменился, посредством молитвы пребывая в благодати и становясь все более безупречным и совершенным в своем поведении. Эти монахи дошли до такого бесчинства в своей необузданной ревности, что подняли мятеж в том городе. Во время этого мятежа один священник часовни, человек выдающийся и во всех отношениях достойный, был избит палками посреди улицы за то, что молился по вечерам своими словами, а по Воскресеньям совершал краткую пламенную молитву, которая незаметно передавалась и другим добрым душам.
