Александр Медведев - Обучение травами

Мы двигались по параболе. На высоте нескольких метров от земли мы вдруг замедлили ход и, снова увеличив скорость, набрали высоту и понеслись в неизвестном направлении над плоскими вершинами Крымских гор. Я старался следить за местами, над которыми мы пролетали, но мне было трудно концентрировать внимание. Когда я чувствовал тело и дыхание Учителя, я не мог сосредотачиваться на окружающих пейзажах, а глядя вниз, я терял контакт с Ли. Не знаю, сколько времени мы кружили так в поднебесье — несколько секунд или час. Я запомнил только плавные многократные переключения с Учителя на проносящиеся под нами горы, долины и поля.

Потом я снова переключился на Ли. Мне показалось, что нажим его рук и ног на мое тело стал сильнее.

— Ты не хочешь открыть глаза? — услышал я его насмешливый голос.

К своему удивлению, я обнаружил, что глаза у меня действительно закрыты. Я-то был уверен, что наблюдаю за происходящим.

Поднять веки оказалось не самой простой задачей, но, справившись с ней, я понял, что полет закончен. Я по-прежнему сидел на краю обрыва со скрещенными ногами.

Учитель поднялся и, повалив меня на спину, откатил меня немного в сторону и принялся развязывать веревку.

— Ну как, было очень страшно? — насмешливо спросил он.

— Это было просто потрясающе, — я задыхался от переполняющих меня эмоций. — А то, что мы видели, было реальностью или галлюцинацией?

Ли с нарочитым удивлением поднял брови.

— Что ты имеешь в виду? — спросил он. — Что в твоем понимании означает слово «реальность»?

— Места, над которыми мы пролетали, были реальны или существовали только в нашем воображении? — спросил я.

— А ты как думаешь?

— Не знаю.

— Вот и я не знаю.

Я понял, что Учитель поддразнивает меня.

— Почему ты не хочешь мне сказать? — нетерпеливо и немного обиженно спросил я. — Ты же знаешь, как для меня это важно!

— Потому что ты должен сам ответить на этот вопрос, — улыбнулся Учитель. — А вдруг я тебя обману?

Я встал на ноги и подвигался, разминая затекшее тело.

— А ведь мы по-настоящему летали! — все еще не в силах справиться с переполнявшим меня восторгом, воскликнул я.

— Пока еще нет, — ехидно заметил Ли. — А вот сейчас ты полетишь по-настоящему.

Что-то в его тоне вызвало у меня беспокойство.

— Что ты имеешь в виду, говоря «по-настоящему», — немного настороженно поинтересовался я.

— То, что сейчас ты прыгнешь со скалы вместе со всем твоим большим и толстым физическим телом.

— Ты это серьезно? — упавшим тоном спросил я. — Ты что, действительно собираешься заставить меня спрыгнуть с обрыва?

Учитель укоризненно покачал головой.

— Я же не сказал «с обрыва», я сказал «со скалы», — ответил он. — Рановато тебе еще с обрыва прыгать. Я не хочу лишиться своего самого большого ученика.

У меня отлегло от сердца.

— А с какой скалы я буду прыгать? — спросил я.

— Пойдем. Это не далеко, — сказал Ли, скручивая веревку.

Минут через пятнадцать он привел меня к двум не слишком высоким скалам с плоскими вершинами, находящимся в нескольких метрах друг от друга.

— Заберись на эту скалу, — указал на ту, что повыше, Учитель.

— И что мне делать теперь? — спросил я, оказавшись на вершине.

— Ничего особенного. Просто перепрыгни на соседнюю, — будничным тоном сказал Ли.

Я, не веря своим глазам, смерил взглядом разделяющее скалы расстояние. Прыжки, в связи с избыточным весом, никогда не были моей сильной стороной.

— Но я не допрыгну, — возразил я.

— Допрыгнешь, — уверенно отпарировал Учитель.

— Но ты только посмотри, какое тут расстояние. Оно на пределе моих возможностей.

— Ты правильно сказал: на пределе, — заметил Учитель. — Именно поэтому я и выбрал эти скалы. Кроме того скала, на которую ты будешь прыгать, расположена ниже. Это автоматически увеличивает дальность прыжка.

— Так-то оно так, — промямлил я.

— Как ты думаешь, в какой ситуации ты смог бы перепрыгнуть с одной скалы на другую? — неожиданно резким тоном спросил Ли.

— Ну, если бы за мной гнался взбесившийся бык, я бы перепрыгнул, не задумываясь, — ответил я.

— То есть ты говоришь о сверхусилии, — заметил Учитель.

— Тебе просто не хватает мотивации. Как ты знаешь, сверхусилия можно совершать, используя технику волевых импульсов. Но сейчас ты научишься применять другую технику. Сущность бездны поможет тебе перелететь со скалы на скалу.

— Как это? — спросил я.

— В твоей памяти еще свежо ощущение неодолимой тяги к полету, которую ты испытал на обрыве, — объяснил Ли. — Сейчас ты снова сольешься с сущностью бездны, но только под контролем внутреннего стража. Сущность бездны даст тебе силы и уверенность для прыжка. Стань на краю скалы и сделай то же самое, что ты делал раньше. Когда тебя захватит неодолимая жажда полета, когда ты почувствуешь, что готов, ты прыгнешь — можешь с разбегом, а можешь без разбега. Начинай.

Зов бездны пришел ко мне, как только я встал в устойчивую позу на краю скалы. Воспоминания двух полетов были еще слишком яркими. Зов бездны был настолько силен, что мне показалось, что расстояние между скалами сократилось. Одновременно исчез мой страх.

Я отошел назад на несколько шагов и, разбежавшись, изо всех сил оттолкнулся от края. Во мне проснулось что-то первобытное. Этот прыжок на пределе сил заставил меня испытать удивительное чувство — нечто близкое к странному стремительно-яростному, и в то же время восторженному оргазму. Я приземлился на обе ноги и, не удержавшись, упал, смягчив удар о камень подставленными предплечьями и мягким перекатом на бок.

Мгновенно оттолкнувшись от скалы, я вскочил на ноги, радостно потрясая в воздухе сжатыми кулаками.

— Учитель! Я сделал это! У меня получилось!

— Я же говорил, что в конце концов ты полетишь, — с мягкой насмешкой в голосе произнес Ли.

Глава 12

Тема реанимационных техник, особенно в случае, когда болезнь или смерть человека обусловлены психологическими причинами, настолько заинтересовала меня, что я начал исследовать ее самостоятельно, беседуя с врачами скорой помощи и с врачами-реаниматологами. К своему удивлению, я убедился, что многие врачи вносили некий мистический элемент в процесс оживления находящегося в бессознательном состоянии человека, и были уверены, что успех операции зависит в большей мере от интуиции врача, чем от выполнения стандартных общепринятых приемов.

Хотя до сих пор не существует научных доказательств того, что люди, пребывающие в коме, быстрее возвращаются к жизни, если их окружают родственники и любимые, если с ними непрерывно общаются, разговаривают и просят их поскорее прийти в себя, некоторые врачи считали, что именно такие, непонятно каким образом устанавливающиеся контакты с близкими людьми оказываются немаловажным фактором для выхода больного из комы.

Однажды я спросил у Учителя, что он думает по этому поводу и действительно ли коматозники способны отдавать себе отчет в том, что происходит.

— Во многих случаях они действительно слышат и понимают то, что происходит вокруг, — сказал Ли. — Конечно, это случается не всегда. Физическое тело может быть поражено до такой степени, что человек полностью теряет способность воспринимать окружающий мир и осознавать себя, но бывает и так, что шок от физической или психической травмы настолько силен, что человек просто не хочет возвращаться в пугающий его мир, и тогда уговоры близких действительно могут сыграть свою роль и заставить его вернуться.

— Я ни разу в жизни не сталкивался с умиранием или пребыванием в коме от психических причин, — сказал я. — Мне бы хотелось знать, как это бывает, и опробовать в действии твои реанимационные техники.

— Ты не раз встречался с подобными случаями, просто ты не уделял им должного внимания, — загадочно произнес Учитель.

— Что ты имеешь в виду? — удивился я. — Если бы что-то подобное произошло, уверен, что я бы не забыл об этом.

— Смерть принимает разные формы, — сказал Учитель. — Умирание — это не всегда остановка дыхания и сердцебиения. Многие из людей, живущих на этой земле, на самом деле уже наполовину мертвецы.

— Ты говоришь аллегорически, — заметил я. — Ты не мог бы выразиться яснее?

— Когда-то я говорил тебе о том, что универсальный закон природы — это закон отражения, и смысл жизни человека заключается в том, чтобы отражать окружающий мир. Чем более объемно и полноценно это отражение, тем насыщеннее и интереснее жизнь человека. Однако бывают люди, которым по каким-то причинам не нравится окружающий мир и, вместо того чтобы отражать его, они начинают воздвигать стену между миром и собой. Эта стена существует только в их сознании, но в действительности она мощнее крепостных стен. Человек, отгородившийся от мира, перестает жить, хотя тело его продолжает функционировать. Иногда уход от мира становится столь очевидным, что больного помещают в сумасшедший дом, возводя дополнительные стены между ним и миром.