Жанна Гийон - Автобиография
В течение этой необычной болезни, которая длилась больше шести месяцев, Господь постепенно научил меня, что между душами, полностью принадлежащими Ему, существует иной способ общения, нежели просто человеческая речь. Ты позволил мне постичь, о Божественное Слово, что подобно тому, как Ты говоришь и действуешь в глубине души, где Ты являешь себя в глубокой тишине, в такой же невыразимой тишине возможно общение и между Твоими творениями. Тогда я услышала язык, который ранее был мне неизвестен. Когда вошел Отец ля Комб, я постепенно ощутила, что больше не могу говорить. В моей душе в отношениях с ним сформировалось такое же молчание, которое у меня было и в отношениях с Богом. Я осознавала, что Бог желал показать мне, как люди еще в этой жизни могут научиться языку ангелов. Постепенно мое общение с ним было сведено к общению в молчании. Именно тогда мы стали понимать друг друга в Боге, что было совершенно неописуемо и божественно. Наши сердца говорили друг с другом, передавая друг другу благодать, которую не могут выразить никакие слова. Это походило на новую страну, существующую лишь для нас двоих, и страна эта была столь небесного качества, что мне не под силу ее описать. По началу это совершалось настолько ощутимо, ибо Бог проницал нас Собой в сладостной чистоте, что мы могли проводить целые часы в этом глубоком молчании, всегда исполненном общения, не имея сил произнести хотя бы слово. Именно в нем мы на собственном опыте познали, как небесное Слово сводит души в единство с самим собой, а также, какую чистоту все это производит в человеке еще в этой жизни. Мне было дано общаться таким образом и с другими добрыми душами, но несколько отличным образом. Я лишь передавала им благодать, которой они наполнялись, находясь рядом со мной в этом священной молчании. Это вливало в них сверхъестественную силу и блаженство, но я ничего не получала от них. В то время как с Отцом ля Комбом происходил как прилив, так и отлив общения благодати, которую он получал от меня, а я получала от него в состоянии величайшей чистоты.
Во время этой длительной болезни любовь Божья, и только она одна, занимала все мое существо. Мне казалось, я настолько глубоко, полностью потеряна в Нем, что совершенно не вижу саму себя. Мне также представлялось, что мое сердце никогда не выходило из этого божественного океана, погруженное в него в результате опыта глубоких уничижений. О блаженство потери, осуществляющее счастье, хоть оно и достигается путем крестных мук и умирания! Во мне теперь жил Иисус, и я уже больше не жила. Эти слова были выгравированы во мне, как то истинное состояние, к которому мне должно было прийти, когда «лисицы имеют норы, и птицы небесные — гнезда; а Сын Человеческий не имеет, где приклонить голову» (Мтф.8:20). Я пережила эту реальность во всей ее полноте, не имея ни верного пристанища, ни убежища среди друзей, которые меня стыдились и открыто от меня отрекались. Всеми порицаемая, я не имела убежища и среди родственников, большинство из которых объявили себя моими врагами и были моими злейшими гонителями, в то время как остальные смотрели на меня с презрением и возмущением. Я могла бы сказать подобно Давиду: «Ибо ради Тебя несу я поношение, и бесчестием покрывают лице мое. Чужим стал я для братьев моих и посторонним для сынов матери моей». Бог показал мне, что весь мир ополчился против меня. Ибо никто не пришел ко мне и не утвердил меня в невыразимом молчании Его вечного Слова в том, что Он дарует мне множество детей, которых я смогу родить в крестных страданиях. Я предоставила Ему совершать то, что Ему угодно, считая, что меня должно интересовать единственно только то, что есть в Его божественной воле. Он также дал мне увидеть, как Дьявол собирался возбудить ожесточенное гонение против молитвы. Однако именно это и должно было подтвердить истинность источника этой молитвы, или же скорее средства, которыми Бог воспользуется, чтобы ее установить. Он дал мне увидеть дальше, как Он поведет меня в пустыню, где будет питать меня некоторое время. Крылья, принесшие меня туда, были смирением всего моего существа перед Его святой волей.
Я думаю, что и сейчас нахожусь в этой пустыне, отделенная от всего мира в моем заключении. То, что было мне показано, уже частично совершилось. Смогу ли я когда–нибудь описать все те милости, которые мой Бог на меня излил? Нет. Они должны навсегда остаться в Нем Самом, обладая неописуемой в своей безмерности и чистоте природой. По всем признакам я часто была на пороге смерти. От жестоких болей меня мучили судороги, которые продолжали неистово владеть мною долгое время. Отец ля Комб совершил для меня причастие, так как Настоятельница Урсулинок попросила его сделать это. Я была вполне согласна умереть, равно как и он, ожидая моего ухода. Ибо смерть не могла разлучить тех, которые были слиты в Боге таким чистым духовным образом. Напротив, она бы еще теснее связала нас. Отец ля Комб, стоявший на коленях у моего ложа, увидев изменение моего лица и угасание глаз, казалось, был готов со мной расстаться. Но вдруг Бог вдохновил его поднять руки и сильным голосом, который был услышан всеми людьми, находящимися в комнате, приказал смерти разжать свои тиски. Она была остановлена в то же мгновение. Таким образом, Богу было угодно вновь восстановить меня, хоть я еще находилась в чрезвычайной слабости долгое время, в течение которого наш Господь дал мне новые свидетельства Своей любви.
Сколько раз Он употреблял Своего слугу, чтобы вернуть меня к жизни, когда я была на грани абсолютного угасания! Поскольку окружающие увидели, что мой недуг и боли полностью не прекратились, они рассудили, что воздух озера, на берегу которого был расположен монастырь, был слишком вреден для моего организма. Тогда они пришли к выводу, что мне необходимо переехать. Во время моей болезни наш Господь положил на сердце Отцу ля Комбу открыть на этом месте больницу для страдающих от болезней бедняков. Также Он побудил его открыть общество для женщин, которые не в состоянии оставить свои семьи и поехать в больницу. Здесь они могли бы получать средства для существования на время их болезни, так как это было во Франции, ибо в этой стране еще не было подобного заведения. Я с огромным желанием присоединилась к этому проекту, и мы начали его осуществлять, не имея никакого другого источника средств, кроме Провидения и нескольких нежилых комнат, которые дал нам один джентльмен из города. Мы посвятили заведение святому младенцу Иисусу, ибо Ему было угодно даровать первые кровати из моей пенсии. Он настолько благословил нас, что к нам в этом благотворительном деле присоединились еще несколько человек. Через небольшое время мы уже имели двенадцать кроватей, и три очень набожных человека изъявили желание служить в больнице. Они безо всякой платы посвятили себя на служение бедным пациентам. Я обеспечивала больницу мазями и лекарствами, которые бесплатно поставлялись нуждающимся беднякам города. Добрые женщины так искренне относились к исполнению дела, что благодаря их милосердию и заботе в этой больнице поддерживался прекрасный порядок и обслуживание. Эти женщины решили вместе заботиться о бедняках, которые не могли лечь в больницу. Я дала им некоторые советы из того, что мне удалось наблюдать во Франции, которым они продолжали следовать с нежностью и любовью. Успеху всех этих мелочей, стоивших такую малость, мы были обязаны Божьему благословению, но этим самым мы навлекли на себя новые гонения.
Епископ Женевы был более чем когда–либо оскорблен моим поведением, в особенности видя, что подобные незначительные действия снискали мне всеобщую любовь. Он говорил, что я завоевала всех. Он открыто заявлял: «Я не могу переносить ее присутствия в епархии», несмотря на то, что я делала одно лишь добро, или скорее Бог совершал его через меня.
Епископ распространил свои гонения также и на этих добрых религиозных женщин, которые были моими помощницами. Настоятельница, в частности, получила в гонениях свою долю, хоть это и не длилось слишком долго.
После того, как я, после двух с половиной лет пребывания на этом месте, по причине неподходящего климата была вынуждена переехать, они жили в большем мире и покое. С другой стороны, моя сестра слишком устала от обители, и когда приближалось время паводка, они, воспользовавшись им, отослали ее вместе со служанкой, которую я брала с собой, и которая чрезвычайно меня донимала во время моей последней болезни. Я держала возле себя только ту, которую Провидение послало мне через мою сестру. Я всегда думала, что Бог тогда устроил поездку моей сестры единственно для того, чтобы она привезла ее мне, как Им избранную и соответствующую тому состоянию, которое Ему было угодно мне дать. Пока я еще была очень слабой, Урсулинки вместе с Епископом Версаля, весьма просили Отца настоятеля Варнавитов найти среди набожных людей достойного человека, равно благочестивого и образованного, которому бы он доверял, и кто бы мог послужить ему, как помощник и советник. Сначала он обратил внимание на Отца ля Комба, но прежде чем тот приступил к этому служению, он написал ему письмо, чтобы узнать, не имеет ли он возражений против такого служения. Отец ля Комб ответил, что его воля состоит единственно в послушании настоятелю, и что он может располагать им так, как посчитает лучше всего в этом случае. Отец рассказал мне об этой ситуации и о том, что мы будем полностью разлучены. Я была рада узнать, что наш Господь желает его использовать под началом епископа, знакомого с ним и склонного поступать по справедливости. Однако до его отъезда не все вопросы еще были улажены.
