Джулия Кэмерон - Право писать. Приглашение и приобщение к писательской жизни
– К третьей фразе я уже вполне раскачиваюсь, – утверждает поэт Джеймс Навэ. – А вот добраться до первых двух – сущая мука.
Основная причина, по которой писатели откладывают дела на потом: так они нагнетают ощущение аврала. Когда сроки поджимают, у нас выделяется адреналин. Он усыпляет и отвлекает цензора. Писатели откладывают до последнего, потому что, когда они все-таки добираются до рабочего места, могут проскользнуть мимо цербера-цензора.
Себя же писатели убеждают, что медлят, потому что им пока не хватает идей, но как только идеи появятся – они тут же примутся писать. Вообще-то все наоборот. Берясь писать, мы запускаем творческий насос, и идеи изливаются потоком. Именно писательство привлекает идеи, а не идеи запускают писательство.
Писатели медлят, потому что не чувствуют вдохновения. Вдохновение – роскошь. Писать – и писать отменно – можно и без вдохновения.
Писатели откладывают работу, потому что это позволяет им зациклиться на одном проекте и только мечтать об остальных – о чем они напишут, когда у них будет на это время. Тогда риск гораздо ниже. Писателю не нужно ничего писать, пока он не дописал то, над чем работает сейчас, и потому, если можно еще немного помедлить, всем будет хорошо и безопасно.
Писатели бьют баклуши в порядке некоторого ритуала. Большинству писателей не хотелось бы знать, как быстро и легко они могли бы писать, поэтому они ходят кругами вокруг рабочего места, как пес, ищущий, где бы улечься. Им не хочется верить, что для того, чтобы писать, нужно всего лишь начать. Писатели привыкают откладывать. Это позволяет им заняться кое-чем еще вместо работы, а именно: презирать самих себя. Писатель, который не пишет, обычно мучается от угрызений совести и занимается самобичеванием. Откладывание на потом очень похоже на пьянство: эдакая маленькая позорная тайна.
У писателей есть множество способов отлынивать. Многие болтают по телефону: «Я только перезвоню паре человек, чтобы проветрить мозги для работы», – говорят они. Некоторые волынят, читая. Всегда удается найти еще какой-нибудь материал, который хотя бы гомеопатически связан с темой их работы, и тогда можно еще немного почитать чужие мысли вместо того, чтобы начать уже выражать свои. А некоторые ухитряются увиливать даже писательством. Они строчат пространные заметки о том, что когда-нибудь соберутся написать. Заметки замещают писательство.
Многим писателям не хочется знать, что отлынивание легко лечится. Ежедневная практика утренних страниц приучит цензора стоять в сторонке, благодаря чему откладывать написание любых текстов на потом сделается гораздо труднее. Творческие свидания наполнят ваш внутренний колодец идей, и рано или поздно вы уже не сможете сдерживать желание поделиться ими с бумагой. Прорыв Сквозь Препятствия, быстрое перечисление страхов и обид, связанных с проектом, легко прочищает творческий канал. Эффективнее всего неделя медийного воздержания: семь дней вы не читаете, не смотрите телевизор и кино, не слушаете радиопередачи; к концу этой недели даже самый злостный волынщик с некоторым рвением берется за работу.
Откладывание на потом имеет свои преимущества, от которых трудно отказаться. Писателю с творческим застоем сострадают. Если гению не пишется, он оказывается в центре отрицательного внимания. Такие гении пугают людей гораздо меньше, чем те, что еще и плодовиты.
Еще одно скрытое преимущество отлынивания заключается в том, что оно позволяет нам замыкаться в себе или уж во всяком случае ограничить общение. «Мне надо писать» – любимая отговорка, когда нас зовут в кафе, на ужин или в кино. И мало кто осмелиться признать, что если вы пишете – пишете свободно и часто – нет оправданий, чтобы не жить при этом полной жизнью.
– Кажется, я себе же делаю хуже, – говорит мне Грег. – Мне так хорошо пишется, а я никак не могу себя заставить сесть за работу. Оказывается, мы боимся не отсутствия таланта, а того, что этот талант у нас есть.
И откладывание в долгий ящик, и его так называемые преимущества – очевидное членовредительство, но все это ерунда по сравнению с тем, что от этого недуга есть верное средство. Эта привычка похожа на алкоголизм еще и этим: кому какое дело, зачем вы злоупотребляете выпивкой? Просто прекратите!
Да, но как?
1. Пишите ежедневно, хотя бы утренние страницы.
2. Запускайте свой творческий двигатель посредством медийной депривации и Прорыва Сквозь Препятствия.
3. Следите за своей телефонно-разговорной диетой.
4. Следите за производительностью заметок.
5. Заведите таймер на полчаса писательского времени в день. Помолитесь о желании писать – и пишите.
В корне откладывания на потом лежит желание верить фантазиям. Мы ждем того загадочного и прекрасного мгновения, когда мы сможем не просто писать, но писать безупречно. Стоит позволить себе писать несовершенно, возникает позволение писать вообще. Очень полезно поймать себя на нездоровом пристрастии к перфекционизму. Вместо того чтобы говорить: «Я жду подходящего момента, чтобы писать», попробуйте сказать: «О, у меня опять приступ перфекционизма». А потом позвольте себе писать – не идеально.
Способ приобщения
Да, это еще одна «милая» уловка, но и я, и другие писатели убедились в ее действенности. Это упражнение потребует от вас часа времени и двадцати долларов в хорошем канцелярском магазине.
Купите себе новую «быструю» ручку. Возможно, карточки для записей списков сцен. Хорошей бумаги. Конвертов и марок. Цель этого задания – целенаправленно отложить работу в долгий ящик.
Глава 42
Спуск на воду
Помимо начала работы над собственным романом, пьесой или фильмом, мало что приносит мне столько радости, как выпуск новой группы писателей. Когда класс собирается вместе, я переполнена счастьем и сгораю от нетерпения. Я преподаю уже более двадцати лет и до сих пор помню разные аудитории и как падал свет на лица учеников. Я также помню, как сама светилась тайной уверенностью – я знала то, о чем мой класс пока не догадывался: они будут писать – и писать хорошо.
Я обычно преподаю двенадцатинедельный курс для писателей, разделенный на три части, каждая длиной в месяц. Я задаю всем писателям, начинающим и опытным, одно и то же задание – каждое утро писать по три страницы от руки. Эти утренние страницы – основа писательской жизни. Они должны быть потоком сознания, сделать их неправильно невозможно, и они учат писать свободно. Они приучают цензора отходить в сторону и позволять вам писать. Обычно писатели противятся утренним страницам, но вскоре это становится привычкой. Утренние страницы – первый шаг к тому, чтобы включить внутренний свет писателя.
Через месяц исполнения утренних страниц я предлагаю ученикам в придачу к ним написать Историю жизни. Это рукописная автобиография – обычно это задание кажется им невыполнимым. Закончить его нужно за месяц. Я советую им прислушаться к старому детективу Джо Пятнитсу[61] и фиксировать «только факты, мэм, только факты».
Записывая «только факты», вы неизбежно пробуждаете чувства, а также озарения и понимание взаимосвязей. Но главное вот что: вы начнете ценить вехи собственной жизни и восхищаться ими. Некоторые воспоминания и люди потребуют от вас более глубоко описания, чем позволяет данный формат. Эти люди и случаи служат прекрасной основой для «чаш». Чаши – основной вид писательской работы на третьем месяце курса.
Термин «чаша», как я уже говорила, позаимствован из золотодобычи – это инструмент для отделения золотой руды от порожняка. Именно этим я и прошу заняться своих учеников. Вернуться к Истории жизни и «зачерпнуть» чашу времени, описывая определенное воспоминание, случай, человека или тему. Чаши обычно бывают объемом в несколько тысяч слов, три-пять печатных страниц, в них много подробностей и чувственных воспоминаний. Это идеальные заготовки для последующих пьес, сценариев, рассказов и даже романов.
– Мне кажется, невозможно практиковать утренние страницы и при этом не начать писать, – говорит Дэниэл, начавший с утренних страниц и продолживший несколькими сценариями и двумя романами.
– По-моему, написать «историю жизни» и не полюбить при этом самого себя и свой материал просто не выйдет, – говорит Эвелин, актриса, подавшаяся в писатели благодаря именно Истории жизни.
– Из своих чаш я почерпнул уже шесть разных проектов, – рассказывает Тео, молодой драматург и независимый режиссер.
Мои книги «Путь художника» и «Золотая жила» подробно описывают эти практики и помогают начать их применять. Хотя, конечно, важно не описание, а предписание. Того, о чем я рассказала здесь, уже вполне достаточно, чтобы воодушевить новичка и вернуть вдохновение более опытному писателю. Хитрость в том, чтобы сделать эту практику обязательной и просто ее выполнять. Именно это имел в виду Ретке, когда говорил: «И лишь пустившись в путь, возможно, я пойму, куда же, наконец, идти мне надо». А надо нам домой, на бумагу, а путь туда – методы, описанные в этой главе.
