Кора Антарова - Две Жизни
При общении со своими ближними эта сила – главный очистительный фонтан духа, главный двигатель к совершенству. Она есть один из аспектов Любви.
Если человек не развился в своих духовных силах настолько, чтобы сердце его стало похоже на электрический фонарик, бросающий сноп лучей в сердце встречного, то он может стать на путь такого развития Жизни в своем сердце через чувство благодарности. Благодарности тем, кто выразил ему малейшую заботу, внимание, доброту или маленькую ласку.
Вот из этого чувства благодарности, пролитой людям на Земле, куется второе плечо рычага, идущего к сердцу Учителя.
Последнее дело для человека, называющего себя последователем Христа, мнящего себя учеником Учителя, если дары, заботы, помощь или снисходительность к себе людей он начинает принимать как получаемые им "по праву справедливости" за его заслуги в прошлом.
Если человек стал на эти рельсы, считая, что ему возвращается затраченная им энергия и деньги, – он не что иное, как плохой коммерсант, просадивший свое состояние, не умея учесть прибылей, наград и убытков. Такой коммерсант, ожидающий, что "небо" в лице встретившихся ему добрых людей вознаграждает его за его же ошибки спекуляции, не может ожидать ответа Учителя на свои мольбы, ибо сердце его полно гордости и само-, а не человеколюбия. В его сердце нет полного бескорыстия, не только преданности и верности заветам Учителя.
Благодарность в сердце человека – признак его жизненности. Если нет в сердце благодарности – мертв человек не менее, чем когда в сердце его нет радостности.
Весь ход развития духа человека идет из этого живительного источника сил – благодарности. Она кует у людей малоразвитых, малокультурных рельсы, по которым едут ввысь все черты характера человека. Людей же духовно развитых она приводит к встрече с Учителем, к сотрудничеству с ним.
Поймите же, что не Учителю, не Богу, не вашему встречному нужна ваша благодарность, а только вам. Ибо она есть первая сила истинного возрождения, настоящего смирения, настоящего мира в сердце, то есть полного понимания своего места во Вселенной.
Прощаясь с нами на этот раз в обстановке торжественного пира, в красоте блещущих вокруг нас предметов, вспомните, что все, все, на что бы ни упал ваш взор, – все сделано руками ваших сестер и братьев, сердца которых были переполнены благодарностью. И плодами этой благодарности пользуетесь вы, никогда их не видевшие и, может быть, никогда их не встречавшие...
Перестаньте так часто говорить слово "карма". У вас создалась привычка все сваливать на это маленькое слово. Попали ли вы в тяжелую земную жизнь благодаря собственной инертности или однобокой, как флюс, энергии – карма виновата. Не сумели вы устроить своей личной жизни в доброте и мире – карму за
хвост, в виде спасительного змея. Не смогли вы создать себе радостного окружения, по причине, конечно, собственной разбросанности и несобранности в Едином, – снова карма. Не вышли вы в большие люди – еще раз карма и т.д., и т.д.
В результате полное разочарование в текущей жизни (виновато окружение), выросло в сердце уныние и... или вы здесь, спасенные от худшего из преступлений – самоубийства, или вы погубили воплощение, кончив им, или вы в раздражении и зависти сковали себе пути ко злу.
Тот, кто часто повторяет слово "карма" и продолжает жить все таким же, каким жил год назад, вчера, сегодня, завтра, не ища в себе обновляющих сил доброты и радости, – тот совершенно такой же мертвец среди живых, как тот, кто постоянно думает о смерти и боится ее.
Боящийся смерти носит ее в себе и не может быть свободным в. своих действиях ни на минуту. Он засорил свои глаза, глаза духа, плачет и ужасается страшного момента изменения формы жизни, не понимая, что новую форму он кует себе сам только одними действиями в сером дне...
Примите от нас – меня и моего секретаря, – в честь которых вы даете этот прощальный пир, большую признательность за ваше внимание. Не стройте же себе иллюзий, как надо достигать единения с Учителем. Отдавайте силу благодарности вашим встречным, если не можете еще выразить иначе своей любви им. И на этой благодарности к людям будет вырастать и крепнуть ваш мост единения с Учителем".
Когда настало время выходить из трапезной, каждого из сотрапезников И. благословил, каждого обнял и каждому сказал несколько утешающих слов. Очевидно, слова Учителя глубоко проникли в сердца обнимаемых им людей, так как лица их сверкали радостью даже в тех случаях, когда они приближались взволнованными и огорченными.
Когда вышел последний человек из трапезной, Раданда, указывая на вымытые и вновь поставленные на стол наши приборы из слоновой кости, сказал:
– Не откажи, Учитель, разреши твоему секретарю принять от меня это чудо искусства древнего мастера. Пусть он имеет эти приборы, небьющиеся и удобно укладываемые в кожаный футляр, всегда при себе и как память обо мне, и как вещь тонкой художественности. Глядя на них, пусть он помнит, что ему уже обязательна жизнь во всякой красоте. И если кому-то достаточно одной духовной красоты, то ему ее мало. Путь земли для него может быть только единением с людьми в красоте.
Приняв улыбку и утвердительный наклон головы И. за разрешение, Раданда обратился ко мне:
– Мой милый сын, введенный мною в часовню Радости. Прими эти два бесценных прибора как мой привет тебе и каждому, кому ты предложишь на них хотя бы кусок хлеба. Если будут дни, когда ты будешь садиться за стол один, ставь второй прибор для того, кто войдет к тебе невзначай, и предложи ему разделить твою трапезу. Если будет такое время, когда ты будешь окружен большим числом чад и домочадцев, ставь его всегда рядом с собой для нежданного гостя и привечай его во имя мое, кто бы он ни был. Будь благословен. Зайди ко мне. Мне надо тебе еще немало вещей передать по поручению Владык мощи.
Я поклонился И. и последовал за Радандой в его покои. О моей беседе со старцем я тоже еще не получил указаний рассказать кому-либо. Она длилась всю ночь. На рассвете зашел И. Раданда уже закончил все, что имел мне передать, и мы все трое вскоре были снова в трапезной, но уже за утренней едой.
За нашим столом я нашел на этот раз Мулгу, Славу и еще многих братьев и сестер, имен которых я не знал и которых, как я понял, И. собрал вчера и увозил их с собой.
Не успела окончиться трапеза, как вошел брат-распорядитель и объявил, что животные уже готовы и можно отправляться в путь. И. дал ему подробный список отъезжающих с нашим караваном и послал Мулгу, Славу и еще нескольких братьев помогать снаряжать караван.
В обществе Раданды мы прошли в наш домик, где, к моему удивлению, все было уже сложено и упаковано к предстоящему пути. Мне не надо было спрашивать, чтобы понять, что мои обязанности выполнили дивные руки моего Учителя, пока я учился у Раданды.
– Не укоряй себя, Левушка, в том, что ты заранее не уложил вещей. Ты ведь не мог знать, что до последней минуты будешь занят иными делами, – ответил И. на мой взгляд. Прощай, отец Раданда. Еще не одна нам с тобой суждена встреча. Я благодарен тебе за всю помощь, что ты оказывал мне всегда, а особенной благодарностью горит мое сердце за помощь твою в этот раз.
Нежная улыбка Раданды была единственным ответом его И., но, повернувшись ко мне, он сказал:
– Вот он, Левушка, живой пример истинного смирения. Тебе без слов понятно, кто и кого должен благодарить. Иди же, сын мой, по стопам Учителя, и свершится путь твой, как Жизнь его тебе начертала, как Светлое Братство тебе его раскрыло.
Раданда обнял нас обоих и вышел вместе с нами к воротам, где уже грузился и выстраивался караван. И тут мне суждено было немало изумиться, так как главным распорядителем отправлявшегося каравана был все тот же, из-под земли являвшийся в последнюю минуту, мой дорогой Ясса.
Я не имел времени спросить его, как и когда он явился, только издали мы поприветствовали друг друга радостным жестом, так как И. приказал мне немедленно одеваться в платье для путешествия, сказав, что я поеду рядом с ним во главе каравана.
Постаравшись как можно скорее переодеться, я все же вышел к каравану после И., который уже садился на мехари. В последний раз приникнув к маленькой, сухонькой ручке Раданды, я вскочил на мехари, так как научился теперь не ставить на колени верблюда, и пустился догонять уже тронувшегося в путь И.
Итак, завершился еще один этап, великий этап моей жизни. Кончалась жизнь среди дивной гармонии высоких сердец и начиналась новая жизнь труда среди людей.
Первые существа, для которых я должен был пуститься в дальнее плавание, назывались Дженни, Анна, Жанна.
Я благословил их и вспомнил последние слова, услышанные мною в часовне Великой Матери: "Радость не звенит, как золотая деньга, не блестит, как лучи серебра. Радость бьет грешника, заставляет задумываться злодея и окрыляет чистого, если ее несет сын Света, верный до конца".
