Шри Ауробиндо - Человеческий цикл
Конечные цели жизни суть цели духовные, и только при полном свете освобожденного «я» и духа она может достичь их. Этот полный свет не есть интеллект или логический разум, но знание, открывающееся благодаря внутреннему единению и отождествлению с миром, — знание, которое есть свет, внутренне присущий полностью развившемуся духовному сознанию; этому совершенному постижению предшествует интуитивное знание, проистекающее из сокровенного единства бытия и достижимое благодаря тесному внутреннему соприкосновению с сутью вещей и живых существ. Жизнь стремится к самопознанию; она может прийти к нему только через свет духа. Она стремится к светоносному водительству и господству над собственными своими силами; и только когда она открывает в себе это внутреннее «я» и дух и вершит свой путь при его помощи или под его началом, тогда она может обрести просвещенную волю, в которой нуждается, и безошибочное водительство. Ибо только таким образом слепая уверенность инстинктов, а также спекулятивные гипотезы и теории разума и его уверенность, основанная на экспериментах и логических выводах, могут быть замещены зрячей духовной уверенностью. Жизнь стремится к осуществлению своих инстинктов любви и сострадания, своей страстной тоски по гармонии и единству; но они встречают противодействие противоположных инстинктов, и только духовное сознание, с его реализованным неизменным единством, может устранить этипротиворечия. Жизнь стремится к полному развитию существа, но может достичь этого только тогда, когда ограниченное существо обретает в себе свою собственную сокровенную душу существования и вокруг нее — свое собственное более широкое «я» космического сознания, которое может воспринимать мир и все бытие в себе и как себя самое. Жизнь стремится к силе; и только сила духа и сила этого сознательного единства могут дать ей власть над самой собой и миром. Она стремится к наслаждению, счастью, блаженству; но инфрарациональные формы последних отмечены несовершенством, фрагментарностью, непостоянством и подвержены влиянию своих противоположностей. Кроме того, инфрарациональная жизнь по-прежнему отмечена печатью Бессознательного — в том, что касается изначальной ее бесчувственности, неопределенности характера, слабости ответной виб-рации, — она не может достичь истинного счастья или блаженства, а доступное ей наслаждение не может длиться долго, поскольку она не способна удержать его или сохранить крайнюю напряженность переживания. Только дух владеет секретом чистого и неизменного счастья, или экстаза, способен сохранять предельную напряженность ответной вибрации, может обрести и оправдать духовное наслаждение или радость жизни как одно из проявлений бесконечного и универсального восторга существования. Жизнь стремится к гармоничному осущест-влению всех своих сил, ныне разделенных и противоборствующих, всех своих возможностей, частей, элементов; и только в сознании единого «Я» и Духа возможно достичь этого, ибо здесь все они приходят к своей абсолютной истине и совершенному согласию в свете интегрального, единого самосуществования.
Таким образом, как существуют супрарациональные Истина, Благо и Красота, так и у Жизни есть супрарациональная цель. Стремление достичь этой цели составляет духовный смысл всех поисков и усилий Жизни-Природы.
Глава XVII. Религия как закон жизни
Поскольку бесконечное, абсолютное и трансцендентное, универсальное и Единое, является скрытой целью бытия, а достижение духовного сознания и Божественного — конечной целью и предназначением нашего существования, а следовательно, всего развития индивида и коллектива во всех их частях и сферах деятельности, разум не может быть последним и верховным водителем; культура в обычном понимании этого слова не может служить указующим путь светом или выявить принцип, регулирующий и приводящий в гармонию нашу жизнь и деятельность. Ибо разум не достигает уровня Божественного и лишь вступает в компромисс с трудностями жизни, а культуре для достижения Трансцендентного и Бесконечного требуется стать культурой духовной — т. е. чем-то гораздо большим, чем интеллектуальное, эстетиче-ское, этическое и практическое воспитание. Где же в таком случае нам искать свет, указующий путь, и принцип, регулирующий и приводящий все в гармонию? Первый ответ, который приходит в голову, — это ответ, который неизменно дает восточный ум, — мы найдем все это непосредственно в религии. И это кажется разумным и, на первый взгляд, удовлетворительным решением вопроса; ибо религия представляет собой ту инстинктивную силу, идею, деятельность, дисциплину в человеке, которые стремятся прямо к Божественному, в то время как все прочие силы, похоже, стремятся к нему лишь косвенно и достигают его с трудом, после многих блужданий и преткновений в погоне за внешней и несовершенной видимостью вещей. Превращение всей жизни в религию и подчинение всей деятельности религиозной идее является, казалось бы, верным путем развития идеального индивида и идеального общества и способом возвысить всю жизнь человека до уровня Божественного.
Известное превосходство религии как силы, обусловливающей всю жизнь или по крайней мере оказывающей на нее свое влияние, и преобладание религиозного инстинкта и религиозной идеи над всеми прочими инстинктами и идеями характерно, как мы можем заметить, не только для восточных цивилизаций, но и для любого более или менее нормального состояния человеческого ума и человеческого общества; религия в значительной мере определяла их жизнь во всех аспектах и во все времена, за исключением неких относительно коротких исторических периодов, один из которых мы переживаем в наши дни и начинаем уже преодолевать, но еще не преодолели. Следова-тельно, мы можем предположить, что господствующее положение, главенствующая роль религии в обычном человеческом обществе соответствует некой великой потребности и истине нашего природного существа, к которым мы всегда будем возвращаться после любого, сколь угодно продолжительного периода безбожия. С другой стороны, мы должны признать тот факт, что в период великой активности, высоких стремлений, глубоких посевов, богатого плодоношения — каким явилась современная эпоха со всеми ее ошибками и заблуждениями — особенно в период, когда человечество в значительной мере избавилось от жестокости, зла, невежества, темноты, мерзости не силой религии, но силой пробужденного интеллекта, человеческого идеализма и сочувствия, религия претерпела сокрушительные удары и ее господствующая роль в обществе была отвергнута той частью человечества, которая в то время находилась на передних рубежах мысли и прогресса — постренессансной Европой, Европой нового времени.
Этот мятеж в крайней свой форме вылился в попытку полностью уничтожить религию и похвалялся тем, что ему удалось истребить религиозный инстинкт в человеке — то была тщетная и невежественная похвальба, как мы видим сейчас, поскольку религиозный инстинкт является одним из таких человеческих инстинктов, истребить которые невозможно: он просто видоизменяется. В своем более умеренном проявлении этот мятеж привел к тому, что религия оказалась изгнанной на периферию души и лишилась доступа в интеллектуальную, эстетиче-скую, практическую и даже этическую жизнь — на том основании, что вмешательство религии в науку, мысль, политику, общественную жизнь и жизнь вообще было и всегда будет силой, задерживающей развитие, насаждающей суеверие и агрессивное невежество. Религиозный человек может назвать подобное обвинение ошибкой и атеистическим извращением или же сказать, что вызванное религией замедление развития, благочестивое невежество, статичное состояние довольства или даже упорядоченный застой, исполненный святых мыслей о Потустороннем, куда лучше, чем постоянная погоня за все большим знанием, все большим умением, все большим счастьем, радостью и светом в этом преходящем мире. Но широко мыслящий человек не может принять подобное возражение; он обязан понимать, что до тех пор, пока человек не реализовал божественное и идеальное в своей жизни (а вполне возможно, даже когда реализовал, поскольку божественное есть бесконечное), именно прогресс, а не состояние неподвижности является необходимым и желательным законом жизни. Конечно, речь идет не о какой-то безумной погоне за новшествами, но о постоянном движении ко все более полному раскрытию истины духа, мысли и жизни не только в индивиде, но и в коллективе, в общественной деятельности, в укладе, идеалах, характере, которые приобретает общество в своем напряженном стремлении к совершенству. И он обязан понимать также, что обвинение против религии, не в своем заключении, но в своей предпосылке, имело какие-то основания, и даже серьезные основания: и дело не в религии как таковой, но в том, что исторически и фактически официально сформировавшиеся религии, со своими священнослужителями и последователями, слишком часто были силой реакционной, слишком часто поддерживали своим авторитетом силы тьмы, тирании и невежества, и потребовалось отрицание религии, восстание угнетенного человеческого ума и сердца, чтобы исправить эти ошибки и вернуть религии истинное предназначение. И зачем это было нужно, если религия является истинным и просвещенным водителем и законодателем всей человеческой деятельности и всей человеческой жизни?
