Бхагаван Раджниш - Медитация. Первая и последняя свобода
Пришел Будда, он сел под деревом. Толпа ждала и ждала, а он все молчал. Он даже не смотрел на них. Он смотрел на цветок. Проходили минуты, часы, и люди начали беспокоиться.
Говорят, что Махакашьяпа не смог больше сдержать себя. Он громко засмеялся. Будда подозвал его, передал ему цветок и сказал собравшейся толпе: «Все, что можно было сказать словами, я вам сказал, а что сказать словами невозможно, я даю Махакашьяпе. Ключ нельзя передать при помощи слов. Я вручаю ключ Махакашьяпе».
Для дзен это исходная точка. Махакашьяпа стал первым обладателем ключа. В Индии было, включая Бодхидхарму, шесть обладателей ключей. Бодхидхарма был шестым обладателем ключа, он долго искал по всей Индии, но так и не нашел человека со способностями Махакашьяпы — человека, который смог бы понять безмолвие. Ему пришлось покинуть Индию, чтобы найти человека, которому можно было бы передать ключ; иначе ключ был бы утрачен.
Буддизм пришел в Китай вместе с Бодхидхармой, искавшим человека, которому можно было бы передать ключ, человека, который смог бы понять безмолвие, который смог бы говорить от сердца к сердцу и не был бы одержим умом, — человека, у которого не было бы головы.
Общение без слов возможно только от сердца к сердцу. В течение девяти лет Бодхидхарма вел поиски в Китае и, в конце концов, сумел найти одного-единственного человека.
Седьмым мастером стал китаец. Вплоть до сегодняшних дней ключ продолжает путешествовать. Ключ по-прежнему есть, кто-то им еще обладает. Река не пересохла.
Даже от человека, подобного Будде, мы требуем, чтобы он говорил, ибо мы способны понять только слова. Это глупо. Вы должны научиться безмолвию, находясь рядом с человеком, подобным Будде, потому что лишь в этом случае он может войти в вас. Посредством слов он стучится в вашу дверь, но войти не может; он войдет в вас через безмолвие, и пока он не войдет, с вами ничего не случится. Его вхождение придаст вашей жизни новый импульс, оно заставит по-новому биться ваше сердце, подарит жизни свободу, но для этого ему необходимо войти.
Махакашьяпа смеялся над людской глупостью. Собравшиеся беспокоились и думали: «Когда же Будда нарушит, наконец, это безмолвие, и мы сможем отправиться домой?» И Махакашьяпа засмеялся.
Смех начался с Махакашьяпы и продолжается в традиции дзен до сих пор. Ни в одной другой традиции смеха нет. В дзенских же монастырях смеются, смеются и смеются.
Махакашьяпа засмеялся, и смех его был многомерным. Первое измерение: он смеялся над глупостью ситуации, над тем, что Будда молчит, а никто его не понимает, ожидая, когда же он заговорит. Всю свою жизнь Будда повторял, что истину невозможно выразить словами, и, тем не менее, все ожидали, что он заговорит.
Второе измерение: он смеялся и над самим Буддой, над той театральной ситуацией, которую тот создал, сидя под деревом с цветком в руке и вызывая в каждом столько беспокойства и тревоги. Он смеялся над этим театральным жестом Будды.
Третье измерение: он смеялся над собственным «я». Почему он не мог понять этого до сих пор? Ведь все так легко и просто. В тот день, когда поймете вы, вы тоже засмеетесь, потому что ничего понимать и не нужно. Нет никаких трудностей, которые надо устранять. Все всегда было простым и ясным. Как вы могли это упустить?
Будда сидел молча, птицы пели на деревьях, ветерок шелестел в листьях, все беспокоились, и тогда Махакашьяпа понял.
Что он понял? Он понял, что ничего понимать не нужно, что ничего говорить не нужно, что ничего объяснять не нужно. Вся ситуация проста и ясна. В ней нет ничего скрытого. Нет никакой нужды что-либо искать, ибо все, что есть, есть здесь и сейчас, внутри вас.
Махакашьяпа смеялся и над своим «я», над абсурдным усилием в течение многих своих жизней понять это безмолвие — он смеялся над затянувшимся процессом осознания.
Будда подозвал его, передал ему цветок и сказал: «Вместе с ним я передаю тебе ключ».
Что такое ключ? Безмолвие и смех — это ключ, безмолвие внутри, смех снаружи. А когда смех исходит из безмолвия, он не принадлежит этому миру, он божествен.
Когда смех исходит из безмолвия, вы ни над кем не смеетесь. Вы смеетесь над вселенской шуткой. А это и в самом деле — шутка. Я продолжаю рассказывать вам шутки вот почему: шутки содержат в себе больше, чем любые писания. Это шутка, потому что вы уже имеете все, но продолжаете вести поиски где-то на стороне. Чем плохая шутка?
Вы — царь, а ведете себя, как уличный нищий; и не только ведете, не только обманываете других, но и обманываетесь сам, считая себя нищим. Вы обладаете источником всякого знания, но продолжаете задавать вопросы; вы обладаете познающим «я», но считаете себя невежественным; вы обладаете бессмертием, но боитесь смерти и болезней. Вот это действительно шутка, и Махакашьяпа, засмеявшись, поступил правильно.
Махакашьяпа оставался безмолвным, река продолжает течь безмолвно. Ключ был передан другим, этот ключ не утрачен, он продолжает отпирать дверь.
Безмолвие и смех — это две части. Внутри — безмолвие, оно настолько глубоко, что в вашей сущности нет ни малейшей дрожи; вы есть, но никаких волн нет; вы — как тихая заводь, где не возникает ни одной волны, вся ваша сущность безмолвна, спокойна; внутри, в центре — безмолвие, а на периферии — праздник и смех. Смеяться может лишь безмолвие, ибо только оно способно понять вселенскую шутку.
Вот что я вам скажу: безмолвие, которое вызывает печаль, не может быть подлинным. Что-то здесь не так. Вы сбились с пути, свернули с дороги. Лишь праздник служит доказательством подлинного безмолвия.
Какая разница между подлинным безмолвием и безмолвием фальшивым? Фальшивое безмолвие всегда вынужденно. Оно достигается посредством усилия. Оно не спонтанно, оно не случилось с вами. Вы заставили его случиться.
Вы сидите безмолвно, а внутри вас — суматоха. Вы ее подавляете, но при этом утрачиваете способность смеяться. Затем вы опечалитесь, потому что смех станет опасным, — если вы засмеетесь, вы утратите безмолвие, ведь когда вы смеетесь, вы не можете подавлять. Смех против подавления. Если вы хотите подавлять, тогда не смейтесь; если вы засмеетесь, все выйдет наружу. Подлинное выйдет наружу вместе со смехом, а неподлинное будет утрачено.
Вот этот ключ: его внутренняя часть — безмолвие, а внешняя — праздник, смех. Будьте веселы и безмолвны. Создавайте вокруг себя новые возможности — не принуждайте внутреннее к безмолвию, просто создавайте вокруг себя новые возможности, чтобы в вас могло расцвести внутреннее безмолвие.
Медитация не приводит вас к безмолвию. Медитация лишь создает ситуацию, в которой безмолвие случается. Критерий здесь таков: когда случится безмолвие, в вашу жизнь войдет смех. Повсюду вокруг вас начнет случаться радостный праздник жизни.
Когда безмолвия слишком много, оно становится смехом. Оно становится таким полноводным, что начинает переливаться через край и двигаться во всех направлениях. Махакашьяпа засмеялся. Должно быть, это был безумный смех, Махакашьяпы в этом смехе не было. Смеялось безмолвие. Безмолвие расцвело.
Ваше просветление совершенно лишь тогда, когда безмолвие становится праздником. Отсюда мое настойчивое требование, чтобы после медитации вы праздновали. После того как вы пребывали безмолвным, вы должны выразить свою радость, свою благодарность. Нужно выразить свою глубокую признательность всему бытию хотя бы за то, что у вас есть возможность быть, что вы можете медитировать, что вы можете молчать, что вы можете смеяться.
ПОДНИМАЯСЬ В ЛЮБВИ: ПАРТНЕРСТВО В МЕДИТАЦИИ
Есть несколько очень важных вещей, которые необходимо понять.
Во— первых, мужчина и женщина, с одной стороны, являются половинками друг друга, а с другой стороны -полярными противоположностями.
То, что они противоположны, привлекает их друг к другу. Чем дальше они друг от друга, тем глубже привлекательность; чем больше они отличаются, тем больше очарования, красоты и притягательности. Но именно в этом и заключается проблема.
Когда мужчина и женщина сближаются, они хотят стать еще ближе, погрузиться друг в друга, слиться воедино, стать гармоничным целым, — однако вся их привлекательность друг для друга основана на противоположности, а гармония возникает только после примирения этой противоположности.
Пока любовь не будет вполне осознанна, она приносит огромное страдание, сильнейшую тревогу. Все влюбленные пребывают в тревоге. Эта тревога лично от них не зависит; она — в самой природе вещей. Им и не хотелось бы так притягиваться друг к другу — они называют это влюбленностью — они не способны даже объяснить, почему их с такой силой тянет друг к другу — они не осознают причин, лежащих в основе их влюбленности, а отсюда проистекает странное явление: самые счастливые влюбленные — те, кто никогда не встречаются.
Как только они встречаются, та самая противоположность, что создает притягательность, превращается в конфликт. В самом ничтожном деле их позиции различны, их подходы различны. Хотя они и говорят на одном языке, они не способны понять друг друга.
