Сатпрем - Шри Ауробиндо, или Путешествие Сознания

Следовательно, вместо того чтобы терять сознание в высшей точке сознания (или в той точке, которая ищущему кажется высшей) и считать экстаз признаком прогресса, он должен понять, что это признак несознания, и стремиться найти жизнь, скрытую таким вот ослеплением: Старайтесь развить свою внутреннюю индивидуальность, — говорила Мать, — и вы сможете войти в те же самые сферы полностью сознательными, насладиться общением с высшими сферами не теряя сознания, а не возвращаться оттуда с пустыми руками, не обретя никакого опыта.[191] А Шри Ауробиндо настаивал: Эта реализация должна прийти и закрепиться именно в бодрствующем состоянии, чтобы стать реальностью жизни… Переживание и транс полезны при открытии существа и при его подготовке, но по-настоящему овладевают реализацией лишь тогда, когда она постоянно присутствует в бодрствующем состоянии.[192] Цель, которую мы преследуем, — это состояние интегрального господства, а не духовное исключение себя из игры, и господство это возможно лишь при условии непрерывности сознания. Когда мы входим в экстаз, мы теряем «кого-то» — того, кто мог бы создать мост между силами наверху и бессилием внизу.

После того, как в алипорской тюрьме Шри Ауробиндо прорвал оболочку у макушки головы, он приступил к методическому исследованию планов сознания, которые находятся выше обычного разума — точно так же, как он исследовал, будучи в Бароде, планы сознания, находящиеся внизу. Шри Ауробиндо возобновил это исследование в том месте, где он прекратил восхождение по великой лестнице сознания, которая простирается — непрерывно, без экстатических разрывов — от Материи до той непознанной точки, которая станет местом его открытия. Ибо высочайшая истина, интегральное самопознание достигается не самоослепляющим прыжком в Абсолютное, но терпеливым переходом за пределы разума.[193]

Все мы постоянно и не сознавая того, получаем побудительные импульсы из этих высших, сверхсознательных сфер, подвергаемся их влиянию. Это влияние и импульсы проявляются в нас в виде идей, идеалов, стремлений или произведений искусства; они скрыто формируют нашу жизнь и наше будущее. Подобным же образом постоянно и не сознавая того, мы получаем витальные вибрации и вибрации тонкого физического, которые ежеминутно определяют нашу эмоциональную жизнь и отношения с миром. То, что мы заключены в индивидуальном теле, — это лишь зрительная иллюзия; на самом деле, все мы насквозь пористы и купаемся во всеобщих силах, как анемон в море: Человек впадает в интеллектуальный (бессмысленный)[194] лепет о смысле и значении следствий, проявляющихся на поверхности, и приписывает их все своему «благородному я», игнорируя тот факт, что его «благородное я» лежит далеко за пределами его видения, за покровами тускло искрящегося интеллекта и дымного тумана его витальных ощущений, эмоций, побуждений, чувств и впечатлений.[195] Наша единственная свобода заключается в том, чтобы поднять себя к высшим планам с помощью индивидуальной эволюции. Наша единственная задача — это транслировать и материально воплощать истины того плана, к которому мы принадлежим. Если мы хотим лучше понять механизм универсума, то особого внимания заслуживают два важных момента, общих для всех планов сознания от наивысшего до самых низших. Во-первых, эти планы зависят от нас или от того, что мы о них думаем, не более, чем море зависит от анемона; они существуют независимо от человека. Современная психология, согласно которой все уровни бытия перемешаны в так называемом «коллективном бессознательном», подобном огромной шляпе фокусника, откуда вы можете в любом порядке вытаскивать архетипы и неврозы, демонстрирует в этом отношении полное отсутствие видения: во-первых, потому что силы этих планов вовсе не являются бессознательными, несознательны только мы — они же вполне сознательны, гораздо более сознательны, чем мы; а, во-вторых, потому что силы эти не являются «коллективными» — в том смысле, что они представляют собой продукт человеческого существования не более, чем море является результатом деятельности анемона; скорее, наоборот, фронтальный человек — это продукт деятельности той Необъятности, которая простирается за ним. Градации сознания — это всеобщее состояние, не зависящее от точки зрения субъекта [the outlook of the subjective personality]; скорее, точка зрения субъекта определяется тем уровнем [grade] сознания, в котором оно формируется [is organised] в соответствии со своей природой [its typal nature] или эволюционным уровнем [its evolutionary stage].[196] Но6 естественно, только человеку присуще извращать порядок вещей, помещая себя в центр мира. Во всяком случае, это вопрос не теории, которую всегда можно оспорить, а опыта, который может получить каждый. Покидая наше тело и сознательно входя в эти планы, мы осознаем, что они существуют вне нас точно так же, как весь мир существует, например, вне Лонг-Айленда; силы, существа и даже пространства в них не имеют ничего общего с нашим земным миром — об этом свидетельствуют целые цивилизации, все это подтверждают их настенные росписи и резьба, позднее — храмы; причем эти цивилизации были, может быть, менее технически развиты, чем наша, но никак не менее развиты в интеллектуальном отношении.

Второй важный момент касается сознательных сил и существ, которые населяют эти планы. Здесь нам нужно четко отличать суеверия и даже мистификации — результаты нашего «коллективного» вклада — от истины. Как всегда, они тесно перемешаны. Здесь ищущему, как никогда, нужно быть вооруженным ясной строгостью [простотой] [clear austerity], о которой так часто говорил Шри Ауробиндо. Он не должен смешивать сверхразум с отсутствием разума. На практике, когда мы сознательно входим в эти планы — во сне, в медитации или при произвольной экстериоризации [оставлении тела], - у нас могут быть видения двух типов: безличные потоки силы, которые могут быть более или менее светящимися, и существа. Но это два вида одного и того же явления: Стена между сознанием и силой, между безличностью и личностью становится гораздо тоньше, когда выходишь за пределы покрова материи. Если смотреть на процесс со стороны безличной силы, то видишь силу или энергию за работой, действующую ради некоторой цели с некоторым результатом, если же смотреть со стороны существа, то видишь существо, владеющее, управляющее сознательной силой и использующее ее, или же представителя этой силы, которого она использует в качестве орудия своего особого действия и выражения… Современная наука установила, что если вы смотрите на движение энергии, то, с одной стороны, кажется, что это волна, и оно ведет себя, как волна, с другой же стороны, оно являет собою массу частиц, причем и волна, и масса частиц действуют своим особым образом. Здесь примерно тот же принцип.[197]

Одни на пути своих поисков никогда не будут видеть существа: но только светоносные силы; другие будут видеть только существа и никогда — силы; все зависит от их внутренней предрасположенности, от формы их стремления, от религиозных, духовных или даже культурных истоков. Именно здесь лежит начало субъективности, а с ней — всевозможные смешения и предрассудки. Но субъективность не отрицает самого переживания, она лишь показывает, что одно и то же можно видеть и передавать по-разному в зависимости от натуры человека — видели ли когда-нибудь двое художников один и тот же ландшафт одинаково? По мнению «специалистов» по естественным и сверхъестественным явлениям, критерием истины должно быть неизменное содержание опыта, но это больше похоже на критерий тупой монотонности; многообразие опыта доказывает лишь то, что имеем дело с живой истиной, а не с жестким куском дерева, которому подобны наши ментальные и физические истины. Кроме того, эти сознательные — высокосознательные — силы могут принимать по желанию любое обличье не для того, чтобы ввести нас в заблуждение, но для того, чтобы сделать себя доступными сознанию тех, кто открывается им или взывает к ним. Например, христианский святой, который имеет видение девы Марии, и индус, которому является Дурга, видят, возможно, одно и то же; они могли войти в контакт с одним и тем же планом сознания, с одними и теми же силами, но совершенно ясно, что видение Дурги ничего бы не значило для христианства. А если бы та же самая сила проявилась бы в своем чистом состоянии, т. е. как безличная излучающая вибрация, то ее не смог бы воспринять ни поклоняющийся деве Марии, ни верующий в Дургу; она не затронула бы их сердце. У поклонения ведь тоже своя правда; не каждый обладает развитием, необходимым для того, чтобы ощутить силу любви, которая содержится в простом маленьком золотом свете, не имеющем формы. Но еще более интересно то, что если поэт, например, Рембо или Шелли, войдет в контакт с теми же планами сознания, то он увидит нечто иное, что является тем не менее все тем же. Очевидно, ни Дурга, ни дева Мария особо не занимают поэтов, поэтому они ощутили бы великую вибрацию, пульсации света или разноцветные волны, которые превратились бы в них в сильное поэтическое чувство. Вспомним, например, Рембо: